Сибирская жуть-3, стр. 91

Животные, даже очень крупные, чаще всего ниже человека за счет того, что ходят на четырех ногах. Головы медведей и волков, баранов и антилоп находятся ниже, чем голова человека. Даже у бизонов ноздри находятся на том же примерно уровне, что и ноздри человека, или ниже. Поэтому животные больше подвержены действию углекислого газа, «натекшего» в днище долины. И уж если животное хоть раз вдохнуло отравы, ноги его подогнулись и оно прилегло… вряд ли оно когда-нибудь уже встанет.

В Долине смерти гибли и люди, особенно когда углекислоты оказывалось необычно много и ее слой стоял выше головы человека. Случалось и так, что люди хотели прилечь отдохнуть на нагретые солнцем камни… и уже не вставали никогда.

Предположив, что на Кове были мощные выходы углекислоты, можно объяснить гибель животных на каком-то участке леса… Тогда понятно даже, почему мясо коров становилось такого странного цвета. Хотя и в этом случае многое остается непонятным: почему, например, коровы погибают сразу, а собаки могут убежать с «чертова кладбища» и умирают потом — ведь у коров головы расположены выше, чем у собак. Еще непонятнее, почему гиблое место оставалось в одной какой-то точке: ведь это же не долина, в которую углекислота сама собой «наливается» и там остается.

И уж, естественно, эта гипотеза никак не объясняет жара, обгоревшей растительности и прочих ужасов.

Можно, конечно, сделать одно безумное предположение, если вернуться к теме подземной гари. Предположим, что образующаяся в ходе гари углекислота по неизвестной причине накапливалась под землей, а потом извергалась на поверхность. Тогда, во-первых, понятно, почему возникали гиблые места со сгоревшими деревьями. Во-вторых, понятна гибель животных: выброс углекислоты губит животных, а потом углекислота «расплывается» и стоит над поверхностью земли все более тонким слоем. На собак углекислота еще долго действует, на людей — давно уже не действует.

И это «комплексное» объяснение «чертова кладбища» — и пожарами, и углекислотой, конечно, не позволяет ответить на все вопросы. Возникает слишком много предположений из серии «если — то».

Действительно ли собаки погибали, забежав на территорию гари? Или они просто бегали вокруг своих хозяев, пока те вытаскивали крючьями туши коров, получали порции углекислоты и заболевали? И это ведь только один вопрос, а задавать-то и его, и все возможные иные вопросы уже некому.

Наконец, совершенно непонятно, почему «чертовы кладбища» появляются то в одних, то в других местах приангарской тайги?

Чтобы объяснить феномен «чертова кладбища», необходима экспедиция, и, очень может статься, не одна. Но экспедиция, организованная специалистами, а не экспедиция маргинальных субъектов. Без черного кота, призывов к Воланду и лысых полусумасшедших обормотов.

Очень может статься, интереснейшие сведения о «чертовых кладбищах» хранятся в архивах КГБ, очень возможно, еще живы люди, лучше всех знающие, что там происходит. В конце концов, слух об аномальном месте и о «чертовом кладбище» идет достаточно давно, а должны же были хотя бы некоторые из гэбульников обладать хоть каким-никаким любопытством?

Сейчас, при нынешнем уровне знаний об этом месте, можно делать какие угодно предположения, и все они будут одинаково бездоказательными. Так стоит ли их вообще делать? Констатируем факт: на Кове, а очень может быть, в других местах Приангарья то ли существовали, то ли существует и в данный момент «чертово кладбище» или даже несколько «чертовых кладбищ». Этого факта вполне достаточно, чтобы заняться проблемой.

Но если говорить совершенно откровенно, я не особенно доверяю рассказам про странную боль во всем теле, покалывания, как иголочками, про изменения состояния и странности со зрением. Слишком уж несерьезные люди все это рассказывают.

ГЛАВА 33

ШАМАНСКАЯ ПЕЩЕРА КАШКУЛАК

В Новоселовском районе Красноярского края есть такая пещера — Кашкулак. Впрочем, называют ее и Хашкулак, и даже Хашхулак — кто насколько мягко произносит. Вроде бы по-тюркски хаш — пещера, а кулак или хулаг — это значит ухо. Получается «Пещера уха» или «Пещера, где можно что-то услышать», если переводить менее буквально и ближе по смыслу к тому, что у тюрок вкладывается в это слово — «ухо».

Считается, что Кашкулак — это шаманская пещера, и это во многом справедливо. Пещера состоит из привходового грота длиной несколько метров, а потом идет крутой спуск в вертикальный колодец. Внизу тоже целая система коридоров и залов, но она несложная, и ее легко можно пройти. Плохая репутация у этой пещеры вовсе не из-за сложного маршрута, запутанного плана и не потому, что по пещере трудно ходить.

Наверху, в привходовом гроте, стоит сталагмит, весь бурый от крови бесчисленных жертв. Здесь тысячи, а может и десятки тысяч лет капала насыщенная минеральными солями вода; капала с потолка пещеры на определенное место на полу. И навстречу этим каплям, по мере того как откладывались растворенные соли, постепенно поднимался каменный палец… Или, правильнее сказать, каменный фаллос? Кто знает, какие ассоциации возникали у древнего человека!

Во всяком случае, этот каменный выступ, постоянно влажный от капающей сверху воды, часто орошался и кровью. В культурном слое на полу пещеры не найдены человеческие кости, и большинство ученых делает вывод — людей в жертву не приносили! Но вот бараньих костей очень много, и далеко не все эти бараны были съедены. Некоторых животных, похоже, резали только для того, чтобы вылить их кровь на сталагмит и швырнуть тут же в пещере тушку, даже не попытавшись ее как-то использовать.

Постепенно поверхность сталагмита, покрытая кровью новой жертвы, покрывалась еще и позднейшими натеками минералов, и тонкие полупрозрачные пленки камня скрывали бурые слои. Так происходило много раз; трудно даже сказать, несколько десятков или несколько сотен.

Кашкулак и впрямь использовался в древности не совсем так, как другие пещеры, это вполне определенно. Дело в том, что новосибирский ученый Вячеслав Молодин открыл очень интересную закономерность в использовании человеком пещер. В раннем железном веке, в скифскую эпоху, человек в Южной Сибири боялся пещер. В пещерах нет культурного слоя этого времени, но попадается много наконечников стрел. У всех наконечников кончик сломан или деформирован. Логично предположить, говорит Вячеслав Иванович, что эти стрелы человек пускал извне в пещеру; при этом наконечник ударялся о скалу и, естественно, ломался или деформировался. Значит, человек боялся пещер, и даже если считать, что стрелы он приносил духам в жертву, сам способ жертвоприношения странен и отражает не столько почитание, сколько страх…

Вот в более позднее, гунно-сарматское время, пещеры стали использовать вполне рационально. Во многих из них появились массивные культурные слои, отражающие постоянное использование удобных пещер-гротов. Керамика, кухонные остатки, множество обломанных, ставших ненужными предметов свидетельствуют — в пещерах жили, загоняли сюда стада, использовали пещеры как естественные жилища. Такое же использование характерно и для Средневековья.

Так вот, Кашкулак в обе эти эпохи использовался иначе. И в скифское время в эту пещеру не стреляли, и в более позднее время не жили. Почему? На этот вопрос нет убедительного ответа. Но что Кашкулак всегда был на особом счету — вот это доказуемо.

Возле пещеры Кашкулак постоянно происходят происшествия, заставляющие быть настороже. Совершенно необязательно эти происшествия опасны или неприятны, но вот задуматься они заставляют вполне определенно. Одна такая история связана с компанией русских, которые затеяли принести в жертву барана, как они объясняли, местным духам. Последние годы шаманизм вообще становится довольно моден среди нашей бравой интеллигенции, и поступок этот ничем особенно не выделяется. Несколько семейных и любовных пар поехали отдохнуть, а заодно развлечься, поиграть в шаманистов. Взяли с собой черного барана, зарезали в пещере и окропили его кровью каменный фаллос. А потом, понятное дело, стали жарить барана и раскупоривать бутылки — благо, возле пещеры есть очень удобная площадка для такого рода стоянок.