Так шли мы к победе, стр. 70

Далее в приказе перечислялись конкретные соединения и части, прославившие свое оружие в боях за Городок. В ознаменование одержанной победы им присваивалось наименование Городокских; всем войскам, участвовавшим в освобождении Городка, Верховный Главнокомандующий объявлял благодарность.

Этот приказ был встречен в войсках с большим воодушевлением. О доведении его содержания до каждого воина позаботились наши политработники во главе с генералами Д. С. Леоновым и М. Ф. Дребедневым.

В освобожденном городе состоялся митинг, в котором участвовали и жители ближайших сел, представители воинов, бойцы Городокской партизанской бригады, которая в составе пяти отрядов при активной помощи населения всего района отважно вела борьбу против оккупантов в течение почти двух с половиной лет. Комиссар бригады председатель Городокского райисполкома Ф. Е. Рыбаков, открывший митинг, а также выступавшие вслед за ним жители города горячо благодарили Красную Армию за избавление от фашистского ига. Эти же чувства были выражены в принятом участниками митинга письме Центральному Комитету ВКП(б). [87]

После потери Городка враг в ночь на 25 декабря начал отводить свои 3-ю, 4-ю авиаполевые дивизии и 6-й армейский корпус на ранее подготовленный рубеж, охватывающий Витебск.

Остается сказать, что в ходе Городокской операции в сложнейших условиях местности и погоды, преодолев исключительно упорное сопротивление немцев, войска фронта освободили свыше 1220 населенных пунктов, уничтожили свыше 65 000 солдат и офицеров врага, пленили 3300 гитлеровцев, захватили много боевой техники и другого военного имущества. [88]

Городокская операция, некрупная по масштабу, сохранилась в моей памяти, как одна из наиболее сложных среди проведенных под моим руководством в период минувшей войны. Это связано не только с тем, что она была первой из осуществленных мною на посту командующего фронтом. Имелось немало чисто объективных причин, обусловивших ее сложность. Во-первых, операция готовилась и проводилась в исключительно тяжелых условиях против крупных сил противника, с чисто немецкой скрупулезностью укрепившихся на выгодной для обороны местности, которая господствовала над исходным положением наших войск. Из-за плохой погоды и ограниченной видимости операция проходила при весьма незначительном участии авиации и артиллерии. Во-вторых, мы не имели существенного превосходства над врагом, особенно во второй фазе операции. Крайне скудными были и возможности маневра войск, особенно подвижных соединений, в ходе всей операции. В-третьих, фронт, имея перед собой мощную оборонительную систему, был крайне слабо обеспечен боеприпасами и горючим. В-четвертых, наши войска вели активные наступательные действия в то время, когда соседи — 2-й Прибалтийский фронт севернее и Западный фронт южнее, — не добившись успеха в наступлении, перешли к обороне.

И все-таки войска 1-го Прибалтийского сделали то, что является главным во всякой наступательной операции: не только освободили важную в оперативном отношении территорию, но окружили, а затем уничтожили немалые вражеские силы. В итоге произошло качественное изменение оперативной ситуации на этом участке советско-германского фронта. Если до проведения операции войска почти трех наших армий находились под непосредственной угрозой окружения, то после того, как городокский выступ был срезан, наши объединения и соединения заняли нависающее положение по отношению к северному флангу группы армий «Центр» и нарушили в решающей степени ее фланговую связь с соседним оперативно-стратегическим объединением — группой армий «Север».

В результате для противника сложилась острая кризисная ситуация на стыке двух групп армий, что привело к оперативной неустойчивости войск правого крыла группы армий «Север» — ее 16-й армии, вынужденной начать поспешный отход от Невеля, продолжавшийся с 30 декабря 1943 года по 8 января 1944 года. Это дало возможность без каких-либо усилий продвинуться вперед нашему правому соседу 2-му Прибалтийскому фронту. Уже к 4 января его войска достигли линии Новосокольники, Лошково, озеро Ущо, пройдя 30–40 километров без боя. Отход противника укрепил южный фланг группировки наших войск, наносившей удар под Ленинградом и Новгородом, оказал определенное влияние на их победу, когда мощная глубоко эшелонированная оборона врага, так называемый северный вал, которую он укреплял более двух лет, рухнула и захватчики были отброшены далеко от подступов к городу Ленина.

Если говорить в целом о плане Ставки для фронтов западного направления советско-германского фронта, то он по ряду весьма существенных причин не мог быть осуществлен в полном объеме, поскольку для этого нужны были мощные силы, оснащенные бронетанковыми войсками, более щедрое снабжение боеприпасами, горючим и всем необходимым для успешного ведения столь серьезной операции.

Тем не менее войска трех фронтов западного направления, наступавшие зимой 1943/44 года в Белоруссии, оказали существенное влияние на успех советских войск под Ленинградом, а также сыграли важную роль в достижении победы на главном направлении — на Правобережной Украине. Они сковали группу армий «Центр», [89] не позволив ей оказать помощь потерпевшим в это время катастрофическое поражение группам армий «Юг» и «А». [90]

Если оценивать Городокскую операцию в свете последующих действий советских войск на белорусском направлении летом 1944 года — я имею в виду операцию «Багратион», — то надо сказать, что успех под Городком созвал предпосылки для наших достижении в районе Витебска, последующего удара на Полоцк и на территорию Прибалтики.

Глава шестая. Операция «Багратион»

В течение всей зимы 1944 года войска 1-го Прибалтийского фронта непрерывно наносили удары по врагу. В конце концов их наступательные возможности иссякли. Передышка стала необходимой не только для подготовки к новому наступлению, которое мы надеялись осуществить летом 1944 года, но и потому, что весна была в разгаре. Вот почему в марте, когда мы проводили очередную наступательную операцию против витебской группировки врага, я решил просить у Ставки разрешения на переход к обороне. Но надо было заручиться поддержкой соседа командующего Западным фронтом генерала В. Д. Соколовского, войска которого тоже участвовали в наступлении. Вызвав его по прямому проводу, я предложил совместно позвонить Сталину. Василий Данилович, согласившись, что войскам необходима передышка, обращаться к Сталину не советовал: в Москве, мал, не хуже нас знают обстановку на фронтах.

Когда я все-таки позвонил в Ставку, Верховный, как всегда, внимательно, не перебивая, выслушал доклад об обстановке и доводы в пользу прекращения наступления, потом, после минутного молчания, спросил:

— А что думают на этот счет на Западном фронте? Я сообщил о мнении генерала Соколовского, считающего, что Ставка и без нашей просьбы придет к такому же решению.

— Хорошо, подумаем, — заключил И. В. Сталин и попрощался.

2 апреля из Генштаба сообщили, что подписана директива о переходе войск 1-го Прибалтийского фронта к обороне, причем нам предстояло оборонять рубеж между Полоцком и Витебском силами трех армий: 4-й ударной, 6-й гвардейской и 43-и. 11-я гвардейская выводилась в резерв Ставки в район Невеля.

Не успели мы по-настоящему развернуть работу по созданию прочной обороны, как перед нами возникла чрезвычайно ответственная задача по оказанию срочной помощи одной из крупнейших в Белоруссии партизанских группировок, действовавшей в полосе 1-го Прибалтийского. О грозившей партизанам опасности я узнал от прибывшего к нам представителя Белорусского штаба партизанского движения при нашем фронте, секретаря ЦК Компартии Белоруссии И. И. Рыжикова. Когда он переступил порог, я по выражению лица гостя догадался, что его привело ко мне чрезвычайное событие.