Северная Пальмира, стр. 63

Гимп помолчал. У Элия явилось подозрение, что он не уполномочен что-либо обещать. Его прислали забрать Триона в обмен на Летицию. И все. Ничего сверх того гений дать не может.

– Ты требуешь слишком много, – наконец сказал Гимп, по-прежнему глядя поверх головы Элия.

– Постум – мой сын. Я хочу его видеть. Так что прошу самую малость, бывший гений.

– Не называй меня так. Гении не бывают бывшими. Мы гении навсегда. Хорошо, ты увидишь Постума. Я даю слово.

Элий перевёл дыхание. Он не был уверен, что Гимп согласится.

– А чем планируешь заняться, Гимп, когда вернёшься в Рим и получишь плату за своё посольство?

– Открою алеаториум.

– Игорный дом? – Элий ненатурально рассмеялся. – Это занятие низкое.

– Как и профессия гладиатора. В этом мы равны. Игра, – произнёс он мечтательно. – Мечешь кости и вершишь чью-то судьбу. Занятие, подходящее для гения. Мечта – в игре. И только.

Глава IX

Игры в Северной Пальмире (продолжение)

Пурпурный цвет её пугал, пурпур имеет право надеть Август. И ещё Августа. Почему она, женщина без прошлого, смотрит так долго на пурпур? Не лучше ли выбрать вот этот шёлк бледно-лимонного оттенка? Он пойдёт к её чёрным волосам. Каждый день она надевает новое платье. Не помнит, почему, но надевает. Нелепая и очень дорогая причуда. Её любовник-гладиатор проливал кровь на арене, чтобы она могла следовать этой причуде. Она почти ничего не знает о себе. К примеру, откуда явилась привычка покупать каждый день новое платье. И как давно? Впрочем, «давно» – это неприменимо к Летиции. Её жизнь началась недавно. Будто она была в темноте, а потом включили свет. Очень яркий. И время начало отсчитывать минуты. Никто не рождается взрослым. Она родилась. Никто не помнит, что было до его рождения. А вдруг она вспомнит?

При этой мысли её охватывал страх. Нельзя помнить, что было до твоего рождения. Но ведь мы помним, что происходит с нами во сне. Да, многие помнят. Она – нет. Она не помнит ни одного своего сна. Ни единого. Ей снятся очень важные, очень нужные сны. Но стоит открыть глаза, и между сном и явью вырастает непреодолимая стена.

Летиция вышла из лавки и остановилась. Куда идти? Сегодня боев в амфитеатре нет. Значит, идти ей совершенно некуда. Бесцельность жизни её убивала.

Погода стояла на удивление тёплая, и несколько столиков вынесли из подвальчика и установили под тентом. Первый посетитель, худощавый молодой человек с рыжеватыми волосами, обустроился за крайним и попивал кофе. Он поднял голову.

– Летиция! – воскликнул он радостно.

– Корд! Дружище! Вот так встреча! Давно тебя не видела. – Корд бывал в гостях у её любовника-гладиатора. И Летиция знала, что этот человек помешан на самолётах.

– Да я тут… кое-что обдумывал. – Авиатор Корд сгрёб со своего столика какие-то листки и пододвинул Летиции стул. – Записываю внезапные мыслишки. – Корд хихикнул. – Впрочем, у меня все мыслишки внезапные. И внезапно кое-как получается. Макет бы построить.

– Ты молодец! – она похлопала его по плечу.

И замерла. Потому что тут же перед её глазами замелькали картинки, как иллюстрации в детской книжке. Она смотрела в никуда и шевелила губами. Будущее стлалось перед ней, послушное, как пёс, спеша открыть свои тайны. Будто умоляя: исполни, помоги, осуществи.

И вдруг все исчезло. Вновь вернулась на прежнее место улочка. Огромный платан, белые пластиковые столики. И Корд, смущённый и удивлённый, виновато отводящий в сторону глаза.

– Ты придумал новый самолёт, Корд! – воскликнула Летиция с упрёком. – Почему ты не сказал мне?

– Да я, я… Это ещё не придумка. Это так, догадка. Внезапная догадка.

Она вытащила из сумочки кошелёк и высыпала на столик пригоршню золотых монет. Монеты, оплаченные кровью гладиаторов. Спешащий мимо официант споткнулся на ходу, замер и облил белую свою тунику бледненьким кофе с молоком.

– Забирай все деньги, – приказала Летиция Корду. – Сегодня же уедешь из Северной Пальмиры.

– Куда? – обалдело спросил Корд.

– Я тебе скажу – куда. Уедешь. В один крошечный городок – его и название не на всякой карте найдёшь. Но там есть машиностроительный завод. Он тебе подойдёт. Там и будешь делать то, что должен делать.

– Ты так говоришь, будто отдаёшь приказы.

– Послушай, Корд, если бы ты видел будущее так же ясно, как я, ты бы не сомневался. Точно. – Она подалась вперёд и прошептала: – Мечта Империи в твоих руках.

И он ей почему-то поверил. Однако попытался возразить:

– Но ведь этих денег хватит лишь чтобы доехать. Ну, комнатку снять, нанять чертёжников, купить бумагу. И все.

– Поезжай, – повторила приказ Летиция. – Деньги я пришлю.

Она нетерпеливо постукивала пальцами по столику, пока он допивал свой кофе. Ей казалось, что эти минуты украдены у будущего. У будущего, которое она только что видела. И которое ещё предстояло осуществить.

Все произошло буквально за полминуты. Сбоку вынырнул старый «кентавр» и стал прижимать «трирему» знаменитого гладиатора к обочине. Водитель послушно свернул и затормозил. Трое, выпрыгнув из закрытой машины, кинулись к Элию. Их чёрная одежда и их лица, похожие на маски, не оставляли сомнений – перед ним исполнители. Клодия сидела на заднем сиденье рядом с Элием. Меча при ней не было, но был кинжал. И Элий понадеялся на неё. Один их трех опередил остальных, в руках у него был электрошокер, и было ясно, что Элия велено взять живым. Гладиатор сумел его опередить: кинжал вспорол руку исполнителя прежде, чем тот успел нажать кнопку разрядника. Элий рванулся из машины, одновременно выкручивая руку нападавшего, но тут сзади его обхватили за шею. Автоматически он саданул локтем, метя в зубы или нос. Короткий вскрик. Голос женский. Клодия?! Он растерялся. Пусть на секунду, но растерялся. Но и этой секунды хватило. Сразу двое навалились сзади. Шею сдавили чьи-то сильные пальцы, все поплыло перед глазами. В нос сунули флакон с какой-то химической гадостью – обожгло носоглотку, и мир перед глазами расплылся мутным пятном.

Очнулся Элий в купе поезда. Лежать было неудобно – тело затекло. Однако ложе было мягким. Стены купе обиты искусственной кожей, и кожаные шторки закрывали окно. Да, ложе было мягким. Вот только руки… Элий дёрнулся и обнаружил, что руки его прикованы наручниками к никелированной вертикальной штанге рядом с дверью. Сам он раздет – в одной нижней тунике и кинктусе, ну а с ног сняты ортопедические кальцеи – видимо, похитители знали, как тяжко ему ходить босиком. Два охранника в чёрном развалились на ложе напротив. Один курил табачную палочку, другой остановившимся взглядом смотрел Элию в лицо, но как будто ничего не видел.

Судя по баюкающему покачиванию стен и пола, поезд ехал. Но куда?

– Что это значит? – спросил Элий.

Никто не пожелал отвечать – ни тот, кто курил, ни тот, кто сидел, не двигаясь. Элий попытался прикинуть, кому он мог понадобиться. Ответ напрашивался сам собою: за всем стоял Бенит. Но зачем? К чему эту похищение? Разве Элий ему опасен? И Клодия… Как она могла? Шантаж, подкуп? Впрочем, это даже неважно. Измена Клодии поразила его больше, чем похищение.

Лязгнула дверь, и в купе вошёл Гимп. Чёрная повязка была приподнята и обхватывала лоб. Сейчас он видел – в этом не было сомнений.

– Понимаю, тебе неудобно, – сказал бывший покровитель Империи, – но придётся немного потерпеть. Не волнуйся, тебя будут кормить, воду – по первому требованию. Хочешь пить?

Во рту был противно-хинный привкус. Но Элий отрицательно мотнул головой – в воду наверняка примешают какую-нибудь гадость.