Путь в Беловодье, стр. 75
– Моя! – упрямо сдвинул брови Стен. – Вот увидишь – моя.
– Может быть. – Роман решил не спорить. – Но все равно беги. От меня – особая благодарность. Потому как ты ограду все это время держал. И, значит, Наде помог уцелеть. И теперь моя очередь тут немного похулиганить, как говорит дядя Гриша. Ну, давай! Счастливо тебе!
– Роман, а вдруг этот Сазонов… – обеспокоилась Лена.
– Леночка, он у меня под двойным заклятием находится. Давайте, давайте, время дорого. Ну! Как только уйдете, я и начну. На, возьми на дорожку. – Роман протянул Стену флягу с заговоренной пустосвятовской водой. – Это на всякий случай всегда при себе держи. Если ожерелье начнет сжиматься и душить – глотни, тут же отпустит. Даже если обычную воду в эту флягу нальешь, влага колдовской станет. Не столь сильной, как пустосвятовская, но все равно целебной.
– Тогда каждому из нас троих нужна такая фляга. – Рациональный ум Алексея не могло победить никакое колдовство.
– Прежде всего, тебе. Твое ожерелье – самое непредсказуемое. И самое опасное. – Колдун не стал уточнять, почему.
– Роман, научишь колдовать, как ты? – спросил Юл. Неудачная схватка с Сазоновым, кажется, убедила его, что на одни способности полагаться нельзя, стоит мастерству поучиться.
– Ты ж с тоски умрешь, заучивая заклинания.
– Не умру.
– Ладно, приходи. Как в Темногорск вернешься, так сразу ко мне. А теперь бегите!
– А что ж нам, пешком по стеклянной дороге идти? Три дня выбираться будем, – опять же вполне резонно заметил Стен.
– Гамаюнов говорил о своей машине. Она существует?
– На дне. «Форд».
– Ну, так поднимай этот «Форд» и кати отсюда.
Колдун подтолкнул друзей к выходу из дома – дольше прощаться не было времени.
Глава 2
Да здравствует Гете!
Роман вновь очнулся. Лежал, не двигаясь. Чувствовал себя полностью измотанным. Итак, все стало ясно. Или, вернее, многое ясно. Во всяком случае, понятной стала связь Ника Веселкова с Сазоновым. Роман вспомнил огнезмейку на бампере джипа. Видимо, Ник давно ходил у Сазонова в помощниках. Невероятно? Отнюдь. После разгрома проекта Сазонов не мог добраться до самого Гамаюнова. Но у него было досье на всех участников проекта. Он стал искать их. Вернее, не самих исчезнувших учеников Гамаюнова, а их родственников и друзей. Естественно поиск было начать со Стеновского. Первый ученик как первый рыцарь, всегда на виду. Возможно, Сазонов встречался с отцом Стена, но тот и сам ничего не знал о судьбе сына. Тогда Вадим Федорович поехал в Питер – прощупать прежних Лешкиных друзей. Так он повстречался Ником Веселковым. Почуял в том колдовскую силу – и сделал из Ника помощника, загонщика дичи. Грозные удары палкой по ведру, и дичь мчится прямиком в объятия Сазонова. Все сходится. Даже чересчур. Понятно…
Да ни капельки не понятно!
Ник Веселков погиб год назад. Остался лежать с дыркой во лбу в особняке Сазонова. А между тем и Гавриил Черный, и Чудодей уже сегодня, наяву, а не в колдовском трансе, говорили о Медоносе как о живом. Знак колдовской Медоноса висел над особняком. Там на пустыре колдованы тоже поминали огненного колдуна… Так что же получается? Не погиб Ник в том особняке? Отвел пулю, притворился мертвым, знал, что водный колдун побоится до него, колдуна огненного, даже коснуться? Сильному огненному колдуну пулю остановить не проблема: огнестрельное оружие – его стихия. Да только сомнительно, что Ник Веселков был сильным колдуном.
Роман провел ладонью по лицу. Ну их в болото всех! Чтоб они утопли. Надя – вот главное. Если колдун сейчас погрузится в воспоминания, то увидит, как воскреснет Надя.
Сейчас он воскресит Надю… Сейчас… Роман весь дрожал от нетерпения, предвкушая свой счастливый сон. Еще несколько часов видений, и он узнает все, как было – до конца.
Он уже готов был к бегству в прошлое, но в дверь постучали. Не отвечать, затаиться?
– Роман! – услышал он голос Стена.
Вампир пожаловал. Да нет, он не вампир теперь. Колдун сделал позволительное движение. Дверь приоткрылась, в комнату заглянул Стен.
– Как ты? Не спишь?
– Очнулся.
– Где ты сейчас в своих снах? Сколько еще снов между прошлым и настоящим?
– Только что выставил тебя с Юлом и Леной из Беловодья.
– А, значит, ты вспомнил, что Сазонов сжег брату лицо. Вот сволочь! Я бы его… – Алексей не договорил, взмахнул рукой, нанося невидимому противнику удар.
– Юл всего лишь хотел прощупать Сазонова: о чем мечтает, кого любит или ненавидит… А тот ударил в ответ. – Роман глотнул воды из бутыли. – Тебе не дам. Это простая вода, на водку не заговаривал.
– И не надо. Иначе я скоро алкоголиком сделаюсь. Ты будешь меня из запоя выводить.
– Послушай, друг мой. Тут один интересный момент получается: у Марьи Гавриловны Гамаюновой, которой принадлежала когда-то усадьба Беловодье, была коллекция импрессионистов. Совершенно уникальная. Все пейзажи – с водой.
– Да, знаю. Сам разыскивал архив Марии Гавриловны и ее картины. Мы их нашли и выкупили. Пока музей не реставрирован, картины в большинстве своем хранятся в Беловодье.
– Импрессионисты… Послушай, я из одной книжки цитату запомнил. За точность пересказа не ручаюсь, но смысл примерно такой: «Время было удивительное. Все как будто распахнули глаза и увидали то, что прежде никогда не видели. Узрели жизнь, изменчивую, как текучая вода, заметили само движение бегучей капли. Но этого все было красиво и мертво, после – все развалилось на части. А тут жизнь сошлась с искусством на мгновение в кратком любовном объятии. То было время импрессионизма, и импрессионизм жизнь запечатлел. Остановил мгновение».
– «Мгновение, ты прекрасно, остановись», – это же из Гете.
– Да, формула счастья.
Стен вдруг вскинулся.
– Что ты поддакиваешь! Хочешь сказать, что тоже «Фауста» читал?
– Почему – тоже? – пожал плечами Роман. – Что ж я, по-твоему, чурбан неотесанный? У меня мать в библиотеке работала. Я, как с ребятами подерусь, нос в кровь мне разобьют, прибегу к ней, за стеллажами спрячусь, книгу какую-нибудь наугад вытащу и читаю. Чтобы из носа на страницы не капало, я кусочек от белого форзаца отдеру, пожую – бумага плотная была, – в комок скатаю и в нос засуну. Так что знал уже: те книги, где сзади уголок от белого оторван – эти уже прочитаны. У Гете я два уголка оторвал. А если ты помнишь «Фауста», то знаешь, что перед тем как умереть, доктор Фауст, состарившийся во второй раз, хочет создать город счастья на берегу моря, вернее, на земле, отвоеванной у моря, то есть – у воды. Все сходится. В самом деле, в Беловодье время останавливается. Вернее, не так – оно может остановиться, если ему приказать. Там можно создать круг прошлого, как это сделал Гамаюнов для Нади. А еще время можно структурировать заново.
– Как ты сообразил, что формула счастья – именно у Гете?
– Да потому что эта – единственная подходящая. Счастье, за которое отдают душу. Счастье, равное душе, то есть бессмертию. Ничего нового пока не придумано.
Послышался плач ребенка. Казику опять что-то не нравилось в окружающем его мире.
– Иди, – сказал Роман, – мне осталось вспомнить мое счастливое мгновение.
Роман снова погрузился в
ВОСПОМИНАНИЯ.
Но в этот раз вышел сбой. Колдун стал вспоминать за Юла. Связь с подаренным ожерельем оказалась столь прочной, что воспоминания мальчишки вторглись в колдовской сон.
Оборвать сон колдун не мог – как не могут обычные люди вырваться в реальность из кошмара и вынуждены досмотреть его до конца.
Вот и Роман смотрел сон не за себя – за Юла, пока пролитая вода высыхала на веках.
– Куда мы едем? – спросил мальчишка, когда они на «Форде» Гамаюнова миновали границу первого круга.
Они – это Стен, Лена и Юл.
Бегство, беглецы. Юл ненавидел беглецов – хороших и плохих, всех без исключения. За то, что они слабее. Он ненавидел слабых. Ненавидел себя, когда бывал слаб. Но Юл знал в глубине души, что он сильный. Даже когда проигрывал, все равно знал, что сильный.