Колдун из Темногорска, стр. 54
Глашка метнула. И опять Роман проиграл.
– Две моих против твоей парочки, – водяной потер в восторге перепончатые лапы.
Всем известно, что азартнее водяных нет нечисти. Как соберутся они на Бездонном кости метать, так все озеро ходуном ходит. После такой вечеринки непременно пара-тройка водяных без своего привычного затона остается, да собрав пожитки – если есть, кому что собирать, гребет себе по речкам, вынюхивая, нет ли незанятого омута, где можно старую зеленую голову преклонить. До того азартное племя, прямо страсть. Где уж им, непутевым, тягаться с игроком, у кого голова холодна, а рука удачлива?
Кости упали. Хозяину – трешка да пятерочка, а Роману четверочка с шестерочкой. Опять каждый оставался при своем. Тут бы и закончить водяному игру, но не мог он остановиться, хоть режь его, хоть жги. Глашка метнула, и выпала хозяину мелочь поганая. А Роману – две шестерки. Водяной заскрежетал зубами. Надо же, как его ущучил Севастьянов внучок. Хитер колдун, ничего не скажешь. Но делать нечего – кольцо водяной отдал.
– А теперь я против кольца медальон золотой поставлю, а? – предложил хозяин избушки.
Роман отрицательно мотнул головой.
– Кольцо при мне. На утопленниц опять играем.
Стен, к той минуте уже проглотивший измочаленный стебель, и сразу почувствовавший, как убывает боль в боку, а силы, напротив, прибывают, попытался вмешаться:
– Ты, как уголовник, на людей играешь.
Роман только хмыкнул в ответ:
– Добродетель не в том, чтобы на людей не ставить, а в том, чтобы их не проигрывать. Других правил нет. Все остальное слюни и поддавки.
Роман кивнул Глаше, разрешая метать кости. Через несколько секунд медальон оказался у него. Хозяин взъярился и поставил на кон несколько золотых царской чеканки. Потом серебряный кувшин и кулон с тремя сапфирами, потом бронзового коня с вершок высотой, неизвестно как примчавшегося к нему омут. Вскоре на столе перед Романом выросла куча всякого добра. А кости с дробным стуком все падали и падали на стол. Алексею это порядком надоело. Он вновь принялся рассматривать плавающий под потолком воздушный пузырь. С пузырем происходило нечто странное. Хотя стайки пузырьков по-прежнему уплывали вверх, сам пузырь перестал расти. То ли толща воды ужимала его и давала расшириться, то ли воздушные шарики умудрились найти новую лазейку под крышей. Стен оттолкнулся от пола и плавно взмыл к потолку. Здесь он просунул голову в воздушный шар, отчего стал похож на водолаза и космонавта одновременно, и глянул вниз. То, что он увидел, его поразило: на месте красавца Романа сидел Гамаюнов, только Гамаюнов молодой, темноволосый, с дерзкой улыбкой дельца и мечтателя на лице. Водяной же превратился человека со светлыми волосами, тонким носом и светлыми, немного удивленными глазами – Алексею почудилось лицо его смутно знакомым, – а место Глаши заняла худенькая девчонка с длинной русой косой и носом, густо обсыпанным веснушками. Игроки по-прежнему метали кости. Но отсюда, с высоты, из воздушного пузыря, Стен видел на столе удивительную карту таинственной страны. Леса, нанесенные чьей-то искусной рукой, горели изумрудным огнем. Серебром светились реки и ручьи, и синим глубоким светом – озеро, посредине которого стояла крошечная белокаменная церквушка с золотым куполом. И с каждым броском костей поднималась из глубины крыша нового дворца или другой хоромины. Высокие стены, обносящие город, высунули узорные зубцы из воды. Уже разглядеть можно было в глубине маленькие домики, часовенки, сады. И горящие свечи. Повсюду негасимые свечи. Призрачный град, укрывающий от ворога. Град, где хочется жить вечно. Картинка эта так заворожила Стена, что он позабыл о том, что дышать ему надобно теперь только водой, и неосторожно глотнул воздуха из пузыря. Тут же закашлялся дерзкий, и беспомощно хлеща руками, камнем ухнул вниз. Однако Роман не сплоховал – подхватил врага-приятеля, грудью положил на колено, а кулаком так грохнул промеж лопаток, что воздух весь тут же выскочил из легких.
– Ладно, заигрались мы тут, – сказал Роман, хмурясь. – В последний раз бросаем кости. А там и на берег пора.
Водяной между тем лихорадочно рылся в сундуке, пытаясь отыскать что-нибудь для Романа особо заманчивое. Но к ужасу его ничего не находилось. Что можно было, он уже на кон поставил и проиграл.
– Давай на Глашку сыграем, – предложил Роман.
– Она же мертвая, два года как утопла, – фыркнул водяной. – Даже я с ней в постель не ложусь. А тебе, живому, и вовсе не след.
– Так я не для этого дела, – усмехнулся колдун. – А просто так. Ради шутки.
Водяной ему не поверил.
– Осень сейчас. Незачем утопленнице из реки осенью выходить.
– Да ладно тебе привередничать! Я же не собираюсь ее насовсем наверх брать. На время. Русалки выходят из воды. Вот и она выйдет. А?
Сговорились играть на уход Глашки на поверхность. Хозяин, раззадорившись, потребовал поставить против Глашки серебряный кувшин и золотой медальон – вещи им особенно любимые. И тут что-то вышло не по Романову замыслу. То ли колдун занервничал, слишком уж желая Глашку увести в эту ночь с собой, то ли она сама забеспокоилась, и своими мыслями задумалась. Только водяной и кувшин, и медальон свой отыграл назад. Роман вновь поставил кучу всякого добра против Глашки, и вновь проиграл. Было впору бросить игру и убираться с остатками добра. Но Роман не привык отступать. Все, что выиграл, даже кольцо, поставил он на кон. И тут, когда утопленница взяла в руки кости, мысленно прокричал ей: «Коли наверх пойдешь, деток своих сегодня увидишь!» Метала она в этот раз за хозяина. И так ударили ее руки по стаканчику, что вышло две двоечки. А Роману отсыпала она аж пятерку с шестеркой.
На том игра и кончилась. Взамен одного золотого царской чеканки взял Роман старое железное ведро, что в реке лет пять, как утопло, сложил туда все отнятое у водяного, подхватил Стена под руку, да и повел из избушки.
– Больно будет, когда вода из легких выходить начнет, – предупредил он, поднимаясь наверх. – Но ничего. Перетерпишь.
Рядом с ними плыла Глашка, смешно загребая воду руками. Ради выхода на берег надела она длинную белую рубашку с широкими рукавами.
– Я до того, как русалкой стать, плавать-то не умела, – призналась она. В уголках ее губ притаились по пузырьку воздуха, отчего казалось, что Глашка хитро усмехается.
– Глупая ты, Глашка, – беззлобно отозвался Роман. – Какая радость молодой девчонке в реке сидеть – это для стариков занятие подходящее. Да и то, если наверху уже вконец опостылело. А ты…
– Защекотать человека до смерти так забавно, – отозвалась Глашка.
И только теперь Стен вдруг понял, что там за столом, мечущим кости над волшебною картою, видел он вместе с Гамаюновым самого себя.
ГЛАВА 6
Русалка на свободе
Лена шла вдоль берега вслед за Эдом. По времени было уже раннее утро. Но утро осеннее, и потому тьма не спешила рассеиваться. В этой темноте медленно передвигались фигурки бредущих на работу людей, как грешные души, потерянные между небом и землей. Эд тщательно обшаривал лучом фонарика каждый квадратный метр берега. Но попадались лишь выброшенные на берег бревна, осколки стекла да пустые смятые банки. Лена смотрела на широкую спину Эда, на его крепкую шею и тронутые сединой густые волосы. От него исходило ощущение надежности. Хорошо бы жить в городе, который охраняет Эд. Но не рядом с ним. Рядом с человеком, который так легко убивает, жить не хотелось. Через дом. Эд заходил бы в гости. К ней. Нет, к ним. К ним со Стеном. Да, да, разве она могла в этом усомниться? Нет, мечтая, она никогда в себе не сомневалась. Что-что, а мечтать она умела.
Лена не отказала себе в маленьком удовольствии и, сделав вид, что споткнулась, ухватила Эда за руку.
«Надо было найти его сразу, как он убежал, и вернуть. Я же говорил, что это слишком опасно. Но… какая глупость!»
Лена ничего не поняла из подслушанного и отстранилась.
Так они прошли до самого моста, пролезли под чернильной его тенью, промочили ноги и двинулись дальше. Неожиданно пошел снег, снежинки летели часто, белыми кляксами. От снега сделалось светло, будто солнце встало до срока. Весь берег, за несколько минут накрытый новеньким белым покрывалом, выглядел теперь на удивление опрятным. Сзади послышалось шлепанье торопливых шагов. Эд крутанулся на месте, и рука его привычно легла на кобуру. Но он зря тревожился: их догонял Юл.