Валлийская колдунья, стр. 69

– И в чем проявляется ее повышенное внимание к тебе, братец? – едва сдерживая смех, спросила Кили.

– Старая хрычовка день и ночь грызет меня за безнравственное поведение, – ответил Генри. – Уверен, что она шпионит за мной.

– В таком случае, брат, я буду рада, если ты поживешь у меня, – сказала Кили. – Хочешь, поужинаем вместе?

– Я уже ел, – ответил Генри и, робко улыбнувшись, продолжал: – Кроме того, у меня сегодня важная…

– Не говори больше ни слова, – остановила его Кили, задаваясь вопросом, кто эта девица, на свидание с которой так торопится Генри. – Увидимся завтра утром.

В кабинете графа все было по-прежнему. У окна стоял письменный стол, сделанный из крепкого английского дуба. Вдоль двух стен от пола до потолка тянулись ряды книг. А у четвертой стены располагался камин, в котором сейчас потрескивал огонь. Напротив него по-прежнему стояли два стула.

Кили печально вздохнула. Без мужа комната казалась ей пустынной и унылой.

Сможет ли она прожить без него? Впрочем, главное сейчас освободить Ричарда. Кили положила ладони на гладкую поверхность письменного стола и ощутила присутствие мужа. Она вспомнила тот день, когда он массировал ей ступни, а потом сорвал с ее губ поцелуй – первый в ее жизни. А потом он стоял на коленях в парадном зале ее отца и просил ее руки на глазах у десятков слуг герцога.

Две большие слезинки скатились по ее щекам. Нет, слезами делу не поможешь. Кили должна попросить богиню защитить Ричарда, и она решила сделать это на рассвете.

Кили чувствовала себя очень уставшей. Закрыв глаза, она слышала, как в кабинет тихо вошли слуги и стали накрывать на стол.

– Ужин подан, миледи, – прошептал Дженнингз, подойдя к своей госпоже.

Открыв глаза, Кили кивнула. Дворецкий подвел ее к накрытому столу.

– Спасибо, Дженнингз, – поблагодарила она. Однако дворецкий не ушел, он решил быть поблизости на случай, если Кили что-нибудь понадобится.

Стол был застелен скатертью из тонкого полотна. На нем стояли глубокая тарелка с гороховым супом, блюдо с жареным цыпленком и вазочка со сладким пюре из айвы.

– Стол накрыт на одного человека, – заметила Кили, взглянув на дворецкого.

– Да, миледи. Вы ужинаете сегодня в одиночестве.

– Но граф может вернуться в любой момент, – сказала Кили со слабой улыбкой. – Мы должны всегда быть готовы к этому.

– Конечно, миледи. Простите меня.

Дженнингз поспешно вышел, чтобы принести еще один прибор, хотя знал, что граф может провести в тюрьме не один месяц.

Кили бросила взгляд на букет, который дворецкий поставил на стол, старясь приободрить свою госпожу. Это были яркие цветы нигеллы, «любви в тумане». Комок подкатил к горлу Кили, и она зарыдала, дав волю чувствам, которые сдерживала весь день.

– Не плачьте, миледи, – промолвил Дженнингз, внося в кабинет прибор для графа. – Королева зависит от его светлости. Я уверен, что он скоро вернется к нам.

– Сейчас зима, – промолвила Кили, беря из рук дворецкого носовой платок, который он с готовностью протянул ей. – Откуда эти цветы?

– По заказу графа их изготовила из шелка лучшая швея Лондона, – с улыбкой ответил дворецкий. – Они действительно выглядят как настоящие.

– Да, – согласилась Кили, тронутая вниманием мужа.

После ужина Кили отпустила Дженнингза и подошла к окну кабинета. Посмотрев на полную луну, она снова подумала о графе, и его образ предстал перед ее мысленным взором.

Заточенный в мрачную тюрьму, Ричард, должно быть, очень страдает сейчас. Достаточно ли теплая у него камера? Кили боялась, что ее муж может заболеть. Хорошо ли его кормят? Освещено ли помещение, в котором он сидит? А вдруг его тюремщики столь жестоки, что бросили Ричарда в темницу, отобрав свечи?

Полная луна, на которую в этот час смотрела Кили, терзаемая беспокойством за мужа, освещала и расположенный в нескольких милях от усадьбы Деверо, вниз по течению Темзы, Тауэр с его серыми зловещими стенами и башенками.

У окна на втором ярусе башни Бошан стоял Ричард и смотрел на луну. Его красивое лицо с правильными чертами выражало тревогу. Он думал о том, что к этому времени жена, должно быть, уже благополучно добралась до усадьбы Деверо. Кили будет там в полной безопасности вне зависимости от того, как долго он сам просидит в тюрьме.

Услышав шум за своей спиной, Ричард бросил взгляд через плечо в сторону винтовой лестницы, ведущей на третий ярус башни. По ней спускались трое – два стражника и констебль.

– Ваша постель готова, милорд, – сказал один из стражников. – Мы застелили белье и положили меховое одеяло.

– В камине горит огонь, – добавил второй. – Дров, которые я оставил, должно хватить до утра, а завтра я принесу еще вязанку.

– Спасибо, ребята, – поблагодарил их Ричард, вручая каждому по монете.

Когда они ушли, Ричард перевел взгляд на констебля Тауэра.

– Вы тоже, Кингстон, можете неплохо заработать, – заявил граф с улыбкой.

– Я с нетерпением жду, когда мне представится такая возможность, – сказал Кингстон, протирая руки.

Дверь распахнулась, и в помещение вошел королевский капеллан. В руках он держал серебряный поднос, на котором стояли тарелки с жареным цыпленком, хлебом, сыром и кувшин шотландского виски.

Поставив поднос на стол, священник сказал:

– Ваша мать святая, Бэзилдон. Она прислала сюда своего лучшего повара, чтобы тот готовил нам, пока вы будете сидеть в заточении.

Взяв с блюда куриную ножку, Ричард взглянул на своих сотрапезников и спросил:

– Вы готовы?

Те кивнули, сгорая от нетерпения.

Наполнив кружки, Ричард достал колоду карт и игральные кости.

– Итак, господа, начнем.

Глава 17

«Вы встретитесь под голубой луной, а навсегда соединитесь, когда влюбленные будут прыгать через костер».

Это пророчество нашептала Кили великая богиня-мать. Кили снова увидит мужа, когда на небе взойдет голубая луна, а навсегда Ричард вернется к ней в праздник Белтейн, когда молодые влюбленные парочки будут прыгать через костер. По расчетам Кили, полная голубая луна появится в этом году в последний день марта, а белтейнские костры разожгут, как всегда, в ночь на первое мая.

«Значит, наша встреча состоится в последний день марта, – с надеждой думала Кили. – А первого мая Ричард навсегда вернется ко мне».

Три месяца тянулись мучительно медленно.

Наступил лютый январь. Деревья стояли в зимнем убранстве, сосульки искрились в лучах зимнего солнца. Взволнованные стайки скворцов, слетевшись на ветви каркаса, [9] жаловались на скудость ягод на дереве. Каждый день Кили отправлялась на прогулку по саду усадьбы Деверо. В застывшем, будто замороженном мире она ощущала признаки жизни: почки на ее любимых дубах постепенно наливались соком. По вечерам Кили плела белтейнские корзинки из дубовых щепок. А тем временем за окном январская луна сначала прибывала, а потом пошла на убыль.

Наконец январь с его наводящими грусть закатами закончился, и начался февраль. День увеличился, а снежный покров постепенно стал таять. Прошло Сретение, и семена, скрытые в земле, стали набухать, готовясь к новой жизни.

Март, месяц возрождения, месяц надежды, принес с собой ясное небо и полную голубую луну. На третьей мартовской неделе прилетели дрозды. Они что-то клевали, расхаживая по коричневой прошлогодней траве, появившейся из-под снега. А скворцы уже вовсю распевали серенады, ухаживая за самками. Отважный крокус первым появился на проталине и раскрыл свои лепестки навстречу теплому солнышку.

Наступил последний день марта, с которым у Кили было связано так много надежд. Приступы тошноты по утрам у нее уже прошли, и она встала очень рано, когда первые лучи солнца только слегка окрасили восточный край неба. Кили трепетала от волнения, душа ее пела, устремляясь навстречу любимому.

Кили не сомневалась, что богиня сказала правду и сегодня она увидит мужа. Обувшись и закутавшись в подбитый мехом плащ, она взяла мешочек со священными камнями и золотым серпом и выскользнула из комнаты.

вернуться

9

Каркас – бот. Celtic, дерево, произрастающее на Британских островах.