Корсары Кайзера, стр. 79

На «Вольфе» был поврежден боковой киль, и образовалось множество малых пробоин и трещин в подводной части корпуса, через которые начала поступать вода. На испанском пароходе тоже образовалась течь. Но, несмотря на все это, за сутки на «Вольф» удалось погрузить 550 тонн угля. Сказывался уже огромный опыт, приобретенный в бесконечных угольных погрузках.

Отшвартоваться от испанца было не менее трудно, чем пришвартоваться к нему. «Вольф» и его угольщик кидало из стороны в сторону, Нергер у себя в каюте не мог даже усидеть на стуле, а свободных от вахты выбрасывало с коек. «Игоц Менди», в свою очередь, накренило так, что он ударился о надстройку «Вольфа», сильно повредив мостик. Кроме того, испанский пароход уже имел заметный крен на правый борт.

Одновременно с погрузкой угля на «Вольфе» проводили ремонт машин и котлов. Механики и машинисты соорудили гидравлические домкраты, отрегулировали насосы холодильной установки, сменили на котлах более тысячи заклепок, исправили и проверили систему парового отопления, которой ранее не пользовались. Теперь можно было продолжать поход на север.

Тихо и незаметно уходил в историю 1917 год. Блеклым заревом на востоке начинался новый — 1918 год. «Вольф» находился в открытом море уже тринадцать месяцев.

Четвертого января на северо-востоке сигнальщики «Вольфа» обнаружили парусник, идущий западным курсом. «Вольф» немедленно двинулся на перехват, но, к великому разочарованию всех, судно оказалось нейтральным.

На корме ясно читалось норвежское название «Сторо боре». Кроме того, все говорило о том, что парусник идет в балласте. Но, все-таки, хотелось бы узнать, откуда и куда он идет.

Нергер приказал поднять английский торговый флаг. «Сторо боре» мог не сегодня — завтра повстречать английские корабли и сообщить им о том, что видел немецкий вспомогательный крейсер. Нергер не сомневался, что именно так он и поступит. Тогда по следу «Вольфа» пошла бы целая свора волкодавов.

Подняв английский флаг, с «Вольфа» запросили норвежца, куда он направляется. «Сторо боре» ответил, что следует из Бейры в Монтевидео.

Делать было нечего. Оставалось только пожелать норвежскому барку счастливого плавания.

Через несколько часов, когда из «вороньего гнезда» на мачте «Вольфа» еще виднелись мачты «норвежца», Нергер, копаясь в различных справочниках Ллойда, сделал интересное открытие. Оказывается, «Сторо боре» был вовсе не норвежским судном, а английским! Он сменил флаг (без всякого на то права) только во время войны, чтобы избежать всех ее превратностей, прикрывшись нейтральным флагом, дурача тем самым глупых и наивных немецких моряков. Нергер приказал ложиться на обратный курс, и еще до наступления темноты догнал парусник.

Проверка судовых документов показала, что все выводы Нергера оказались верными. Через командира призовой команды Нергер передал свои извинения капитану парусника: он пожелал тому счастливого плавания, а теперь его задерживает. Капитан «Сторо боре», видимо, сам догадался, в чем дело, поскольку свою «нейтральность» так и не стал подтверждать, а потому не особенно возмущался и протестовал. Кроме того, 150-миллиметровые орудия «Вольфа» обладали огромной силой убеждения, — капитан и его команда перебрались на «Вольф», а барк «Сторо боре» отправился на морское дно вслед за своими товарищами по несчастью.

Продолжая свой путь на север, «Вольф» в районе экватора снова встретился с «Игоцем Менди». Работая примерно в таких же условиях, что и накануне, с «испанца» за сутки перегрузили на «Вольф» 500 тонн угля. Опять нещадно болтало, были получены новые повреждения, хотя и старые еще не удалось толком отремонтировать.

Еще шла перегрузка угля, когда радисты «Вольфа» приняли радиограмму, сообщавшую о расширении зоны действия немецких подводных лодок и о точных границах этой зоны. Теперь Нергер знал, куда не следует соваться, чтобы ненароком не получить за все свои подвиги немецкую торпеду в борт, что ему, конечно, совсем не улыбалось. При этом, Нергер вспомнил несчастного англичанина с «Монголии». Еще одного торпедирования его нервы, наверное, не выдержат...

По мере продвижения на север, жара спадала, палящее тропическое солнце осталось далеко позади, погода постоянно портилась, а, начиная с тридцатого градуса северной широты, стала просто кошмарной. Крепчавший ветер перешел в бурю, а та — в ураган, который свирепствовал ровно две недели. Сила ветра, составлявшая восемь-десять баллов, 27 января достигла двенадцати баллов. Так продолжалось примерно сутки, а затем начался ураган. С неба обрушивался такой гром и рев, как будто наступил день Страшного Суда.

Двадцатиметровые волны окружали «Вольф» со всех сторон, грозя сокрушить корабль своей сверхъестественной мощью и похоронить его под своей чудовищной массой. Но разъяренной стихии «Вольф» демонстрировал свою прекрасную мореходность. Носом вниз он, как с горки, съезжал по гребню исполинской волны, а затем карабкался наверх, отчаянно работая машиной и надеясь, что ураган обычно долго не продолжается. Но ураган не только не ослабевал, а бушевал все сильнее. Из-за низко летящих черных туч стало темно, как ночью. Никто не мог сомкнуть глаз. Беснующиеся призраки неслись в страшном хороводе вокруг корабля, с громом и страшным шипением низвергаясь на его палубу и надстройки, и, подобно водопадам, срываясь обратно в море. Особенно плохо приходилось тем пленным, которые не были моряками, а просто пассажирами на потопленных судах. Да и морякам приходилось несладко. Многие позднее признавались, что во время этого урагана вспомнили все позабытые молитвы.

Никто уже не мог сказать, сколько длился этот ураган: часы, дни, недели? Казалось, что он длился вечно и никогда не кончится. Наконец, он пронесся куда-то на юго-восток, дав возможность находившимся на мостике «Вольфа» снова увидеть простирающуюся вокруг них водную пустыню, погруженную в глубокую тьму. Море еще бурлило и кипело, на «Вольф» продолжали обрушиваться волны, стонал рангоут, скрипели снасти, но это уже была просто буря, а не ураган.

Стихия начала усмирять свою ярость. Однако, не успел Нергер по этому поводу облегченно вздохнуть, как на мостик поступил рапорт старшего механика о выходе из строя помп, откачивающих воду из трюмов. Более страшного сообщения Нергер, по его собственному признанию, не получал в течение всего рейда. По большому счету, это был конец. Пробоина, полученная во время перегрузки угля с «Игоца Менди», еще более увеличилась от ударов штормовых волн в борта «Вольфа» и страшной вибрации, которой подвергался корпус корабля от ударов стихии и работы собственных машин в предельном режиме в условиях небывалого урагана. В пробоину хлынула вода, чье поступление оценивалось не менее сорока тонн в час. Доклады трюмного механика принимали все более зловещий оттенок, с каждым часом положение становилось серьезнее и, наконец, вода прорвалась в носовой угольный бункер, затопила насосный отсек, засорив поршни осушительных помп, которые прекратили работу по откачиванию воды.

Казалось, что все теперь кончено. Но трюмные машинисты, бросившись в ледяную воду и работая по пояс в ней, стали укреплять двери и переборки в насосном отсеке, чтобы предотвратить туда доступ воды. Матросы работали так, что, несмотря на пронизывающий до костей холод, с них ручьями стекал пот. Хорошо еще, что они были одеты в высокие резиновые сапоги, добытые на одном из американских парусников. В какое-то мгновение в отсеках погас свет, но и в полной темноте раздавался тяжелый грохот кувалд и ломов о деревянные брусья, крепящие переборки.

Океан продолжал бушевать и реветь, а «Вольф» — скрежетать и стонать под ударами мощных волн. Титаническими усилиями трюмных машинистов удалось снова запустить одну из помп, затем — другую. Откачка воды возобновилась, корабль был спасен!

IX

Буря слегка утихла, но не прекратилась. Ненастье продолжалось. Циклон, шедший с побережья Северной Америки в сторону Ирландии, казалось, персонально преследовал «Вольфа». Постоянно кружа над кораблем, он обрушивался на «Вольф» то с носа, то с кормы, то валил корабль на борт, явно испытывая к вспомогательному крейсеру какую-то мистическую привязанность. Попеременно чередовались то ливневые шквалы с градом, то снежные заряды, а то и снеговые бураны. Отвыкнув за год от холода в тропических водах, моряки «Вольфа» пытались согреться любыми способами. Самым лучшим способом был наиболее древний — стакан крепкой водки внутрь. Снежная вьюга, пронизывающий ледяной ветер и свирепый шторм как будто хотели отомстить тропической жаре, которая изнуряла моряков в течение столь длительного времени. Во время снеговых буранов стоявшие на мостике «Вольфа» не видели даже собственных рук. Снег слепил глаза, видимость упала до нуля. Кругом в диком танце бесновались огромные хлопья — не менее полуфута в диаметре.