Магия мозга и лабиринты жизни, стр. 34
Стереотаксическая лаборатория А.Д. Аничкова работает давно, много и плодотворно над усовершенствованием одного из важных аспектов обеспечения нейрохирургических операций (стереотаксиса) – расчетов и техники малотравматичного выключающего или активирующего воздействия на различные, чаще всего глубокие, структуры мозга через небольшие отверстия в покровах и костях черепа. Шаг за шагом совершенствовалась расчетная часть стереотаксиса Аничкова при опережающем снижении травматичности процедуры.
Есть такое понятие – «гамбургский счет». Говорят, что раз в год спортсмены разных стран, собираясь в Гамбурге, боролись по-честному, – предполагается, что в случаях парадных встреч далеко не всегда победа оказывалась за сильнейшим (по разным параспортивным мотивам). Так вот, если бы что-то в этом роде было проведено для сравнения различных вариантов стереотаксиса, победа несомненно досталась бы Андрею (Аничкову). Не нужен на самом деле здесь гамбургский ринг, то же самое произошло бы и в открытом соревновании. Но… Необъявленное соревнование потихоньку идет, фирмы, поставляющие стереотаксические аппараты, как всякие такого рода фирмы, не дремлют… В интересах больных хотелось бы глобального распространения нашего стереотаксиса, но честолюбие опять же нашего Андрея направлено на совершенствование своей методики, а не на рекламу. Может быть, действительно, и здесь – «каждому – свое»? Но ведь то, что создал Андрей, нужно, к счастью, не ему… Что-то мы не просчитываем и не учитываем в отстаивании своих научных и технических достижений. А стереотаксис, созданный Андреем Аничковым, действительно самый безопасный, самый точный, самый малотравматичный – одним словом, «самый-самый». О сложной судьбе некоторых наших научных работ я уже говорила в этой книге, в том числе в главе «Почему ПЭТ?».
Потомственный дворянин М.В. Корсаков очень даже востребован. Создавая необходимые для работы с ПЭТ короткоживущие радиоизотопы, он путешествует по свету, помогая своим менее удачливым коллегам. Или просто тем, кому легче пользоваться чужим трудом, чем разрабатывать все самим. Дело в том, что ПЭТ, как известно, работает на основе применения короткоживущих изотопов. При этом используются и такие, которые мозаично характеризуют кровоток в мозге больных и здоровых (волонтеров), в зависимости от болезни и решаемой задачи. Такие, которые характеризуют так же мозаично энергетику, такие, которые лучше всех других пока известных высвечивают опухоль, и т.д., и т.п. Как бы мог работать наш ПЭТ, если бы не М.В. Корсаков? Все эти радионуклиды создаются у нас, в лаборатории Корсакова. А кстати, будь в нашей стране соизмеримое, скажем, с США количество ПЭТ, кто-то деловой рядом с Михаилом Вадимовичем под его разработки мог бы создать поточное производство, а М.В. сделать тем самым очень богатым человеком. Думал ли М.В. когда-нибудь об этом, не знаю – я отношусь к нему с достаточным уважением, чтобы не спрашивать у него этого. Однако используются только короткоживущие изотопы, а потому М.В. нужен «здесь и сейчас».
В проблеме «Мозг и психика», которой мы занимаемся уже несколько десятилетий, нейрофизиологический задел обеспечил нам лидирующую роль в первом прорыве. Вхождение во второй прорыв – это результат работы с помощью ПЭТ, и, пожалуй, правильнее сказать – самого создания Института мозга человека – вклада нашей страны в Международную декаду мозга. Богатство наше – в участии, хотя и разном по масштабу, в обоих этих прорывах, наш задел по третьему прорыву. И все же все это не компенсирует нашей сегодняшней бедности. Уехали на Запад трое сотрудников нашего института – чтобы полнокровно работать и есть и вкусно и досыта, как ни грустно об этом говорить… Мы получаем гранты, но ни одного из жизненно необходимых для развития института крупных приборов мы не можем на них приобрести. Удивительный человеческий научный потенциал нашего института в том же положении, в котором большинство институтов России. Я прожила в науке более 50 лет и знаю, что тогда, когда все созданное нашими жизнями разрушится, его будет очень трудно восстановить. Образуются другие институты, вырастут новые таланты, но в проблеме «Мозг и психика» мы можем потерять свой потенциал, который определил наше равноправие в международном научном сообществе, завоеванное таким долгим трудным путем, то, чем может гордиться наша страна и что мы уже сегодня, сейчас даем больным.
И все-таки… Идут в Замок нашей Мечты больные. Бабушка с внуком, пролежавшим без сознания почти месяц и потерявшим, казалось бы безвозвратно, все человеческое… Она ведет прелестного мальчонку за руку на выход из института, объяснял малышу, вполне адекватному теперь человечку, что? для него сделал нейрохирург Ф.А. Гурчин. Идут больные к нашим нейрохирургам и невропатологам с самыми сложными проблемами. Идет способная молодежь в науку. Витя Воробьев, Вася Ключарев, Маша Старченко – у нас стало много молодежи, – счастливого вам пути в нашей сложной науке о мозге человека! Зовите к нам друзей, у нас очень интересно!
В этой главе рассказано о чудесной истории создания Института мозга человека, Замка нашей Мечты, и немножко – о некоторых формальных позициях. Научные результаты, наряду с более ранними, рассмотрены в соответствующих главах. Специально для тех, кто хочет подробнее познакомиться с сегодняшней работой Института мозга человека РАН, прилагаю здесь статью, опубликованную в журнале «Наука и жизнь» на эту тему директором Института мозга человека, моим учеником, моим сыном, членом-корреспондентом РАН Святославом Всеволодовичем Медведевым.
Наука. Вести с переднего края
Что знает наука о мозге
Несмотря на все достижения современной науки, человеческий мозг остается самым загадочным объектом. Шаг за шагом исследователи раскрывают его тайны. С помощью сложнейшей тонкой аппаратуры ученые Института мозга человека смогли «проникнуть» в глубины мозга, не нарушая его работы, и выяснить, каким образом происходит запоминание информации, обработка речи, как формируются эмоции. Эти исследования не только помогают разобраться в том, как выполняет мозг свои важнейшие психические функции, но и разработать методы лечения тех людей, у которых они нарушены. Об этих и других работах сотрудников Института мозга человека рассказывает публикуемая статья.
Член-корреспондент РАН, директор Института мозга человека Российской Академии наук С.В. Медведев (Санкт-Петербург)
Мозг против мозга – кто кого?
Проблема исследования мозга человека, соотношения мозга и психики – одна из самых захватывающих задач, которые когда-либо возникали в науке. Впервые поставлена цель познать нечто, равное по сложности самому инструменту познания. Ведь все, что до сих пор исследовалось, – и атом, и галактика, и мозг животного – было проще, чем мозг человека. С философской точки зрения неизвестно, возможно ли в принципе решение этой задачи. Ведь кроме приборов и методов главным средством познания мозга остается опять-таки наш человеческий мозг. Обычно прибор, который изучает какое-то явление или объект, сложнее этого объекта, в этом же случае мы пытаемся действовать на равных – мозг против мозга.
Грандиозность задачи привлекала многие великие умы – о принципах работы мозга высказывались и Гиппократ, и Аристотель, и Декарт, и многие другие.
В прошлом веке были обнаружены зоны мозга, отвечающие за речь, – по имени открывателей их называют области Брока и Вернике. Однако настоящее научное исследование мозга началось с работ нашего гениального соотечественника И.М. Сеченова. Далее В.М. Бехтерев, И.П. Павлов… Здесь я остановлюсь в перечислении имен, так как выдающихся исследователей мозга в двадцатом веке было много и слишком велика опасность кого-нибудь пропустить (особенно из ныне здравствующих, не дай Бог). Были сделаны великие открытия. Однако методик изучения человеческих функций было мало, и они были ограничены в возможностях – психологические тесты, клинические наблюдения и, начиная с тридцатых годов, электроэнцефалограмма. Это все равно что пытаться узнать, как работает телевизор, по гудению ламп и трансформаторов или по температуре футляра либо попробовать понять роль составляющих его блоков, исходя из того, что произойдет с телевизором, если этот блок разбить.