Гарольд, последний король Англосаксонский, стр. 89

Король смотрел несколько минут на них и, не замечая движения прочих отрядов, обратился к Гурту:

– Если это все, что они дерзают выставить против нас – победа за нами.

– Подожди радоваться и взгляни туда! – проговорил Хакон, указывая на ряды, заблестевшие из-за леса, из которого предводители саксонцев следили прошлой ночью за движениями врагов.

Не успел Хакон произнести эти слова, как с третьей стороны появилась третья рать, предводимая самим Вильгельмом. Все рати шли одновременно в строгом порядке с намерением атаковать саксонцев; две из них двигались на оба крыла передового полка, а третья – на окопы.

Посреди войска под командой герцога развевалось священное знамя, а впереди его гарцевал воин-гигант, певший песню:

Воин-менестрель был очень весел и, видимо, восторгался перспективой предстоящей битвы; он с ловкостью подбрасывал в воздух меч и подхватывал его на лету, размахивал им, вертел его, как бешенный, и, наконец, будучи не в силах обуздать свою дикую радость, пришпорил коня и, остановившись перед отрядом саксонской конницы, воскликнул громким голосом:

– На Тельефера! На Тельефера! Кто сразится с Тельефером?

И голос, и движения воина вызывали кого-нибудь на единоборство. Один молодой тан, знакомый с французским языком, вышел из рядов и скрестил меч с певцом. Тельефер, отразив ловко удар, подбросил свой меч и, подхватив его опять с невероятной быстротой и силой, рассек пополам голову сакса; затем, переехав через труп, Тельефер с хохотом и криком стал вызывать другого противника. На зов вышел второй тан, и его постигла участь товарища. Ужаснувшиеся ратники стали переглядываться между собой, этот веселый певец казался им не рыцарем, а злым духом. Этого единоборства в начале сражения и на виду войска было бы достаточно, может быть, чтобы смутить дух англичан, если бы Леофвайн, посланный перед этим «спектаклем» с поручением от короля в окопы, не возвратился к своему отряду. Беспечное и неустрашимое сердце его было возмущено надменностью нормандца и очевидной трусостью саксонцев, он пришпорил коня и, прикрывшись щитом, направил свою небольшую лошадку на коня нормандского гиганта. «Иди петь песни демонам, зловещий певец»! – крикнул он по-французски. Телефьер быстро бросился вперед, но меч его сломался на щите Леофвайна, и, пронзенный насквозь, нормандец свалился мертвый под копыта своей лошади. Крик горя прошел по всему его войску, и даже сам Вильгельм, выехавший вперед, чтобы полюбоваться удальством Телефьера, был очень опечален.

Леофвайн подъехал к рядам нормандцев и бросил в них свое копье так ловко и так метко, что рыцарь, находившийся в шагах в двух от герцога, повалился на землю.

– Любы ли вам саксонские штуки? – спросил Леофвайн, медленно повернув коня. Он повторил всем всадникам приказание: избегать прямой стычки с нормандской конницей, а только тревожить ее и истреблять отставших. Окончив распоряжения, он затянул живую и веселую песенку и поехал с совершенно спокойным и радостным лицом.

ГЛАВА 6

Осгуд и Альред приближались на рассвете к таверне, стоящей в полумиле от саксонского войска; в ней помещались лошади, на которых возили тяжелое оружие и припасы; там собрался народ обоих полов и всевозможных званий; некоторые тревожились, другие же болтали и шутили, а третьи молились. Сам хозяин с сыновьями и с годными к военной службе сеорлами, примкнул к королевскому войску, к отряду Гурта.

Позади этой таверны стоял небольшой, пришедший в ветхость храм, с раскрытыми дверями, пригодный на случай опасности для убежища; в нем толпились молящиеся.

Сеорли присоединились к некоторым собратьям, которые, облокотившись на низкий забор, устремили взоры на щетинившееся оружием поле. Невдалеке от них, в стороне от толпы стояла в глубокой задумчивости неизвестная женщина, лицо которой было закрыто плотным покрывалом.

В то время как земля дрожала от перемещения нормандских войск, и крики воинов, как громовые раскаты, носились в воздухе, два отшельника, следовавшие за саксонским войском, приехали из окопов к таверне. Не успели они сойти с лошадей, как толпы любопытных окружили их.

– Битва началась, – произнес один из них торжественным голосом. – Молитесь за Англию; она никогда еще не была в такой опасности, как теперь.

Незнакомка вздрогнула, услышав слова отшельника, и поспешила подойти к нему.

– А король? Король? – воскликнула она дрожащим голосом. – Где король?

– Дочь моя, – ответил отшельник, – место короля у своего знамени, но, когда я оставил его, он был во главе войска. Где он теперь, это мне неизвестно, но думаю, что там, где битва кипит жарче и опасность страшнее...

Старцы сошли с коней и вошли во двор, где их опять окружили жены сражающихся и забросали вопросами о битве. Добродушные старцы успокаивали и утешали всех, сколько было возможно, и вошли потом в храм.

В это время сражение разгоралось все жарче.

Обе рати Вильгельма, пытались окружить английскую передовую дружину и разбить ее с тыла; у дружины не было тыла, и она представляла всюду плотную неприступную стену из щитов.

Убедившись в силе англичан, он счел необходимым изменить план действий. Он присоединил своих рыцарей к другим отрядам, разбил свое войско на множество дружин и, оставив большие просветы между стрелками, велел воинам окружить треугольник и прорвать его ряды, чтобы дать коннице возможность пойти в наступление.

Гарольд, находясь среди своих кентских воинов, продолжал ободрять их. Как только нормандцы начали приближаться, король соскочил с коня и пошел туда, где ожидался сильнейший натиск.

Наконец, нормандцы подошли и вступили в рукопашный бой... В сторону копья! Вступили в бой мечи и секиры. Нормандские воины валились, как трава под косой, сраженная твердой рукой ратников Гарольда.

Воодушевленные присутствием короля, сражавшегося наравне с простыми воинами, кентийцы дрались отчаянно и в строгом порядке. Нормандцы заколебались и стали отступать; англичане, заметив это, удвоили усилия и продолжали теснить врагов шаг за шагом. Крик саксонцев «Вперед, вперед!» раздавался все громче и почти заглушал уже слабеющий клич нормандцев «Эй, Ролло, Ролло!»

– Клянусь Небом, – воскликнул Вильгельм. – Наши ратники – просто бабы в доспехах! Эй, копья на выручку! За мной, в атаку, д-Омаль и де-Литжен! За мной, Брюс и де-Мортен! Смелее, де-Гравиль и Гранмениль!

И Вильгельм во главе своих знаменитейших баронов и рыцарей налетел, как ураган, на щиты и копья саксонцев. Но Гарольд, стоявший до того в дальних рядах, очутился в одно мгновение там, где была опасность. По его приказанию, весь первый ряд опустился на колени, держа перед собой щиты и направив копья на грудь коней. В то же время второй ряд, схватив секиры в обе руки, наклонился вперед, чтобы рубить и разить, а стрелки, находившиеся в середине треугольника, пустили сплошную завесу стрел, и половина храбрых рыцарей свалилась с коней. Брюс зашатался в седле; секира отсекла правую руку д'Омаля, а Малье де-Гравиль, сбитый с лошади, покатился к ногам Гарольда. Вильгельм же, обладая исключительной силой, сумел пробиться до третьего ряда и разносил всюду смерть своим мечом до тех пор, пока не почувствовал, что конь под ним зашатался; он кинулся назад и едва успел вырваться из вражеских тисков и ускакать, как конь его, весь израненный, рухнул на землю. Рыцари тотчас окружили Вильгельма, и двадцать баронов соскочили с лошадей, чтобы отдать их ему. Он схватил первого, попавшегося под руку, коня и, вскочив на седло, поскакал к своему войску.

В это время де-Гравиль лежал у ног Гарольда; завязки его шлема лопнули от напряжения, и шлем свалился с головы; король уже было хотел сразить его, но взглянув на рыцаря, узнал в нем своего прежнего гостя. Подняв руку, чтобы остановить своих ратников, Гарольд обратился к рыцарю: