Стенка на стенку, стр. 5

От внешнего мира Барон оградился высокой кирпичной стеной, пропустив по самому верху два ряда колючей проволоки. Такую преграду могли преодолеть разве что японские ниндзя, каковых в России не водилось, а потому хозяин мог чувствовать себя здесь в полнейшей безопасности.

Высокие стены были удобны еще и тем, что не пропускали через многометровую толщу ни малейшего звука, так что снаружи существование Барона для его соседей казалось таким же загадочным, как жизнь на Марсе.

В камине тихо потрескивали поленья. Барон любил огонь не за тепло, а за уют, который согревал душу. В мерцающем пламени таилась какая-то необъяснимая магическая сила, приковывавшая взгляд. Наверное, не случайно, что на заре человеческой цивилизации огонь играл важнейшую роль. Магией полыхающего костра люди пользовались и в более поздние времена, так, например, когда олимпийцы древности при его свете проводили спортивные соревнования, а в средние века инквизиция приговаривала еретиков к смерти на костре. Но самых больших чудес добились шаманы северных народностей. Для них огонь был таким же инструментом, как для пианиста рояль или как для заклинателя змей – флейта. Пламя возгоралось при яростном нашептывании и могло потухнуть – стоило лишь произнести магическое слово. Однажды Барон был свидетелем подобного чуда, когда по решению сходняка провел целый месяц в глухой сибирской деревушке, пытаясь разработать заброшенный прииск. Огонь в печи внезапно потух, едва в комнату ввалился кряжистый низкорослый якут лет шестидесяти. И на все усилия хозяйки растопить печь он едва улыбался в жиденькую бороденку. А потом, точно сжалившись над хозяйкой, произнес:

– Боится меня огонь, однако, потому и не горит! Тогда трудно было понять – правда это или нет, но едва старик вывалился за порог, как истлевшие головешки вспыхнули сами собой.

Вот и не верь после всего этого в мистику… Барон растер руки: ну, кажется согрелся. Теперь можно было продолжить прерванный разговор. Он нажал кнопку переговорника и негромко произнес:

– Приведите его, я хочу с ним потолковать. Через несколько минут двое крепких парней ввели в комнату человека с мешком на голове и со связанными за спиной руками.

– Снимите мешок. Посмотрим, как он выглядит. Пацаны тотчас исполнили приказание, сбросив грязную холщовку на дубовый паркет. Они служили у Барона уже второй год и знакомы были со всеми его привычками – сейчас хозяин был явно не в духе, и они старались действовать посноровистее. Назар ценил их за два важных качества – немногословие и безукоризненную исполнительность. И, само собой, за надежность: в случае чего их хлебальники прочно запирались на замок.

Перед Бароном стоял Саня Воронов-Воронок.

– Ну, продолжим нашу беседу, дружище. Меня все время не покидает чувство, что ты все ж таки чего-то не договариваешь, – почти ласково начал Барон. Чем больше он злился, тем обворожительнее была его улыбка. Барон словно задался целью поразить своего пленника обаянием.

Лицо у Воронка было разбито в кровь, разорванные губы опухли, щелочки глаз едва просматривались из-за синих мешков кровоподтеков.

– Ты напрасно на меня полкана спустил, Барон, я тебе рассказал все, как было, – с трудом разлепляя губы, простонал Саня.

– И все-таки я хочу снова все это услышать, дружище. Как же это ты лопухнулся на ровном месте? Они что вытолкнули вас из машины?

– Я тебе уже все рассказал… – В глухом голосе Сани звучало глубокое уныние, помноженное на безразличие к собственной незавидной судьбе. – Чиф пошел за сигаретами, а менты перехватили его на обратном пути.

– Любезный, а сам-то ты где в это время находился? Разве тебе платят не за то, чтобы ты был тенью хозяина и шел за ним даже в ад? Или тебя положили мордой на асфальт?

– Я не мог ничего поделать, потому что стоял под стволом!

– Ладно. Ну а куда заходил Чиф, с кем виделся – ты мне можешь сказать?

– Он никогда не рассказывал мне о делах. Но мне показалось, что в тот день он был чем-то озабочен.

– Голубчик, а разве вы не вместе ходили в контору? – продолжал улыбаться Назар Кудрявцев.

– Нет. Я хотел было пойти с ним, но он сказал, что в этом нет нужды…

Мне пришлось остаться в машине.

Барон глянул на рослых парней, стоящих немного позади Сани. Молодцы были выдрессированы на славу и никогда не терзались угрызениями совести: по их лицам было видно, что они готовы сделать со своей очередной жертвой что угодно – живым затолкать в полыхающий камин или разрезать в лапшу.

Барон перевел взгляд на Саню Воронова. Судя по всему, он действительно ни о чем не ведал: его палачи умели работать и наверняка отыскали бы способ, чтобы выбить из него даже ничтожнейшую информацию.

– Ты, Саня, прекрасно знаешь правила нашей игры. – в этот раз улыбка у Барона вышла не особенно веселой. – По твоей вине погиб вор, мой человек, а таких промахов мы не прощаем никому. Ты посмотри, что с ним сделали, – и Барон бросил на стол пачку фотографий.

Саня протянул дрожащую руку к веером рассыпавшимся на столе снимкам, но все и так было видно. Конечно же это Чиф! Он лежал на каком-то пустыре, среди вороха тряпья и обрывков газет, ржавых консервных банок и разбитых бутылок.

Невозможно было представить, что свой жизненный путь сильный, самоуверенный Чиф завершит не в роскошной спальне, под сердобольными взглядами близких, а на вонючей городской свалке, где единственными его соседями станут оголодавшие крысы. Глаза у Чифа были закрыты, будто он спал, вот только выбрал не самое удачное место для отдыха. Но он спал вечным сном, о чем красноречиво свидетельствовала тонкая длинная рана, вспахавшая ему глотку…

Барон с интересом наблюдал за реакцией Воронка: его рука дернулась, будто от удара хлыста. Такое не отрепетируешь! Нет, определенно, парень знать не знал, чем завершится вояж Чифа в Питер. Жаль его будет терять, но другого выхода нет. Если не он навел ментов на Чифа, то провинился уже тем, что не смог вырвать его из ментовской ловушки.

Языки пламени в камине весело подрагивали, они были такими же ярко-красными, как пролитая кровь. Созерцание пламени натолкнуло Барона на новые невеселые размышления.

– Не понравился пейзаж? – поинтересовался Барон. – Мне, знаешь ли, тоже очень не по душе эта картина.

– Послушай, Барон, – заныл Саня, – как тебе доказать, что я тут ни при чем…

– А доказывать ничего и не надо, дружище, – радостно объявил Барон, – для меня и так все ясно: ты не виноват. Отведите его вниз, – обратился он к молчаливым пацанам. – Пусть отдохнет!

Привидения в старинных замках – дело самое привычное. Чаще всего они появляются после полуночи и безликими светлыми тенями бродят по лестницам и хозяева замков исстари относились уважительно к привидениям еще и потому, что считали своих далеких предков безнадежными грешниками: ведь они были способны заживо замуровать в стену своего вассала только потому, что тому приглянулась его молоденькая красавица-жена.

Назар Кудрявцев привидений не боялся, и поэтому в своем подвале он уже забетонировал четыре трупа. Сашке Воронову предстояло стать пятым.

Глава 3

Барон порылся в гардеробе и решил надеть свой выходной костюм в светло-серую полоску. К нему полагалась белая рубашка и галстук. Здесь Назар испытал некоторую трудность – так было всегда при выборе этой детали туалета.

Мужчины и женщины неизменно обращают внимание именно на галстук, а особенно на то, как он завязан. Назар остановил свой выбор на бежевом галстуке с крошечными гербами какого-то рыцарского клана. Так тщательно он одевался в тех случаях, когда настроение было дрянь.

Неожиданно для самого себя он осознал, что из ровного душевного состояния его выбила именно гибель Чифа. К тому же ему предстояло непростое объяснение с Варягом, что тоже не прибавляло радости. Встреча со смотрящим России должна была состояться у Михалыча.

Назар подошел к огромному, почти под потолок, зеркалу. Его внешний вид был безукоризнен, продуман до малейших деталей. Очень элегантно смотрелся и бежевый платок, выглядывающий из верхнего кармана пиджака. Если бы не знать, что родом Назар происходил из алтайских рабочих, то можно было бы предположить, что он отпрыск древних дворянских фамилий.