Стимпанк, стр. 34

Агассис едва обратил внимание на увеселения, состоявшие из выступления актерской труппы, разыгравшей пьесу под названием «Лагерь рудокопов, или Что сделала девушка ради золота», за которой последовала череда живых картин, представленных сам ими гостями: «Застигнутые любовники», «Просроченная закладная».

– Итак, моя дорогая, – говорил Агассис, – девица ваших нежных лет может находить такого старика, как я, привлекательным? – когда на плечо ему легла рука Лоуэлла.

– Пора вам, черт побери, отработать ваше содержание, Луи. На сцене для вас все готово. Хотя ума не приложу, зачем вам понадобилось столько треклятых крабов.

Слова Лоуэлла Агассис пропустил мимо ушей.

– Пока что прощайте, мисс Кэри. Надеюсь, позже я вас увижу.

– Не сомневайтесь, я буду с надеждой ждать встречи.

Лоуэлл повел Агассиса к сцене. После нескольких бокалов пунша мысли Агассиса слегка путались, но внезапно он разом протрезвел – на него, Агассиса, вдруг пахнуло уже знакомым сладковатым запахом даки. Что такое затеял Цезарь?

Поднявшегося на сцену Агассиса приветствовала быстро нарастающая волна рукоплесканий. Любезно поклонившись собранию, он повернулся к пюпитру.

И оцепенел.

На сцене был сооружен шаткий вольер из мелкой сетки. Внутри, словно разыгрывая сцену из дантова «Ада», толклась сотня мечехвостых крабов (Xiphosura), которые медленно карабкались друг по другу, и вся масса копошилась точно единый организм. Зрелище было настолько непрятным, что Агассис едва не поперхнулся.

Будь проклят этот Дезор! Он намеренно все подстроил, чтобы сорвать лекцию, или это следствие простого недоразумения? Так или иначе, за это он поплатится головой!

Но, разумеется, пути назад уже не было. Лучше делать вид, что все идет по плану…

Заняв свое место за пюпитром, Агассис подровнял стопку заметок и начал лекцию. Но прежде он внес в текст импровизированное дополнение.

– Мне бы хотелось посвятить эту лекцию очаровательной мисс Элизабет Кэри. А теперь приступим. Рассмотрим любопытное существо, в миру известное как мечехвостый краб – одна из небольших шуток Господа. Неизменное на протяжении несметных тысячелетий, это замечательное веселое членистоногое копошится вдоль наших североамериканских берегов, счастливо помахивая своим комичным шипастым хвостом.

Агассис сделал широкий жест в сторону загона с крабами и не без тревоги заметил, что наспех сооруженный загон расползается по швам. Казалось, врата Ада вот-вот изрыгнут всех своих демонов.

Храбро, хотя и не без дрожи в голосе продолжив лекцию, Агассис заметил в своих слушателях странную перемену. Все больше и больше их поворачивались к дверям, словно привлеченные каким-то представлением. Запах тлеющей конопли усилился.

Стараясь не обращать внимания на перебежчиков, Агассис стойко продолжал:

– Используемые ныне как удобрение Xiphosura некогда правили…

Тишину внезапно разорвал леденящий кровь боевой клич. Агассис не смог более притворяться.

– Здесь я должен прерваться, пока мы не установим, чем вызвано это волнение.

Никто не обращал на Агассиса внимания. Все устремились в заднюю часть залы. Спустившись со сцены, Агассис протолкался в первые ряды.

Вождь Каймановая Черепаха вдохновенно исполнял танец духов под аккомпанемент Цезаря, который выбивал ритм на позаимствованном где-то чайнике. Повсюду переходили из рук в руки трубки с дакой.

На глазах объятого ужасом Агассиса бостонский высший свет, отбросив под воздействием крепкой даки всяческие приличия, вставал в круг, чтобы присоединиться к улюлюканью и танцу.

Агассис тщетно попытался восстановить порядок:

– Господа, прошу вас, мы же цивилизованные леди и джентльмены…

Где-то поблизости вспыхнула ссора. Агассис повернулся посмотреть.

– Вы утверждаете, будто я только и делаю, что живу за ваш счет? – вопил Торо.

– Вот именно! – отвечал Эмерсон.

– Ей-богу, давайте разрешим наш спор, как это делали во времена Ахилла!

– Согласен.

Вскоре, раздевшись до исподнего, Эмерсон и Торо сцепились в сложном захвате силачей, силясь повалить противника. Выбрав каждый своего борца, собравшиеся начали их подбадривать:

– Давай же, Ральф!

– Удачный захват, Хэнк!

Что-то задело туфлю Агассиса. Он опустил взгляд.

Это был краб. Только теперь натуралист заметил, что крабы расползлись по всей зале, точно по дну океана. Внезапно у него возникло такое ощущение, что он находится под водой. Ему стало нечем дышать…

Следующие полчаса показались ему вечностью. До конца своих дней он не забудет ужасных сцен, которым ему пришлось стать свидетелем. Одно то, как скакал верхом на своей спутнице Эббот Лоуренс, дало бы достаточно пищи для ночных кошмаров. Но это было еще не все. Далеко не все.

Он тщетно искал Лиззи Кэри, надеясь в ней найти оплот здравого смысла. Но она исчезла, и Агассис не мог бы ее винить.

Наконец надежда на восстановление порядка прибыла в облике роты бостонской полиции.

Агассис поспешил навстречу старшему по званию.

– Благодарение Богу, вы прибыли…

– И кто же вы будете? – спросил офицер.

– Ба, я профессор Агассис!

Внезапно Агассиса схватили несколько пар рук.

– Придется поблагодарить вас, что сберегли мне уйму времени, профессор. Видите ли, у меня есть ордер на ваш арест.

7

Пришивание пуговицы

Джосая Догберри [91] храпел. Как мэнская лесопилка, как астматический утконос (Ornithorhynchus anatinus), как мичиганский бобер (Castor fiber michiganensis), которому в беспокойном сне видятся охотники-оджибуэи под предводительством неистового вождя Каймановая Черепаха, мистер Догберри хрипло сипел и храпел всю ночь, лишив Агассиса всякой надежды на отдых.

Впрочем, ни его душевное состояние, ни обстоятельства, в которых он оказался, все равно не способствовали сну.

Агассис сидел на грубом топчане с матрасом, набитым кукурузными очистками и обтянутым кусачей полосатой материей. Едко пахнущее одеяло, соперничающее вонью с открытым ночным горшком в углу, сбилось к изножию. Топчан и матрас занимали одну половину мрачной, лишенной окон камеры. Сама камера находилась глубоко в недрах Чарльстонской тюрьмы штата Массачусетс.

Сюда его привезли в закрытой полицейской повозке. Когда его, без малейшего уважения к его званию, заталкивали через заднюю дверцу, Агассис вырывался и тщетно протестовал против своего ареста.

– Тут, наверное, какая-то ошибка, любезнейший! Я – Луи Агассис, известный ученый и швейцарский гражданин…

На что арестовавший его полицейский, к которому, как слышал Агассис, обращались «сержант Руфус», сказал:

– Я уже один раз поблагодарил вас, что вы не стали скрывать, кто вы, и так славно сдались. Чего еще вы хотите? Медаль?

– Но вы, кажется, не понимаете…

– Погодите, дружище. Это вы не понимаете. У меня есть ордер на ваш арест, подписанный самим губернатором, а его слово в этом штате – закон. Сейчас вы не у своих драгоценных Вилли-Телей, поэтому давайте полезайте в «перевозку».

– Но дипломатическая неприкосновенность… Сержант Руфус повернулся к одному из своих подчиненных:

– Грисволд, передай мне колодки…

Дабы избавиться от дальнейших надругательств, Агассис забрался в повозку, а за ним последовал сержант Руфус с небольшим фонарем в руке. Потом дверцы с грохотом захлопнулись, скрыв от Агассиса внешний мир.

Когда они отъезжали от особняка Лоуэлла, Агассис слышал словно издалека пронзительные звуки безумной вечеринки, приближавшейся, судя по всему, к своему апогею, о котором можно было только догадываться. Он начал сердиться, что ни один его соотечественник не пришел ему на помощь. Верно, арест произошел на самом краю разбушевавшейся толпы и, вполне возможно, прошел незамеченным, учитывая, что всеобщее внимание привлекали другие картины. И все же их вероломство саднило.

Повозка катилась и катилась. Агассис спросил у сержанта Руфуса: