Индейская комната, стр. 25
Глава 28
Сара затолкала кое-какую провизию в тряпичную сумку цвета хаки. Сандвичи с маслом, плитки шоколада, флягу, наполненную очень сладким черным кофе. Она шла очень осторожно, опасаясь свалиться посреди леса с приступом гипогликемии. На случай неожиданного ливня Сара взяла с собой и плащ-палатку, так как не могла позволить себе простудиться. Поверх всего положила бинокль Джоба. Армейский бинокль, очень мощный. Сумка сразу стала тяжелой, но повесить бинокль на шею было бы ошибкой: никто не должен был знать, что она собирается следить за своими соседями, как разведчик, прячась по кустам.
Сара покинула ранчо, убедившись, что дорога пустынна. Подойдя к ограде, увидела кукол, зарытых в землю с другой стороны забора. Из жирной земли торчали только головы. Это была любимая шутка местных ребятишек. Каждый раз, как они находили на помойке старых кукол, ребята торопились зарыть их перед домом Сары, оставляя на поверхности только головы из розовой пластмассы. Иногда писали корявыми печатными буквами на лбах голышей: ТИММИ. Молодая женщина уже к такому привыкла. Она предполагала, что им самим это делать и не очень-то хотелось, но дети так поступали, потому что слышали за семейным столом, что девица Девон очень хитро обвела вокруг пальца ФБР и закопала своего малыша в таком месте, куда и федералы не добрались.
Преследование Сары достигало пика в период Хэллоуина. Нередко она слышала стук в металлическую дверь ограды и нежный голос, стонавший в ночи: «Мама, это я, Тимми! Я вернулся… Открой мне!»
В первый раз Сара позволила себя поймать, выскочила из дома с бьющимся сердцем. Едва она появилась на веранде, раздался детский хохот, и озорники, бросившись врассыпную, исчезли в ночи.
Они никогда не просили у нее конфет — не потому ли, что родители наверняка долго читали им нотации на этот счет? Им ничего не разрешали брать у убийцы, особенно конфеты, которые вполне могли оказаться отравленными.
Итак, Сара вышла из дома, предварительно тщательно заперев за собой решетку на висячий замок. Она была единственная в Хевен-Ридже, кто закрывал дверь на ключ, но ей не хотелось подвергать себя риску, ведь во время ее отсутствия могли устроить пожар на ранчо или просто разорить дом. Подростков она решила не прогонять, даже самых противных.
Она поднялась по проселочной дороге метров на двести и углубилась в лес. Скрытое передвижение было физически трудным, но имело преимущество: так Сара могла остаться не замеченной водителями машин, ехавших в сторону поселка.
Минут тридцать она продиралась сквозь деревья. Под сводами переплетенных ветвей и листвы было жарко. Когда Сара достигла прогалины, откуда можно было наблюдать за фермой Питера Билтмора, она сделала паузу, потому что задыхалась. Она слишком много пила и слишком много курила. Физически она очень сдала, растолстела так, что не могла влезть в брюки, которые носила пять лет тому назад. Беременность здесь была ни при чем: разнесло ее позже — когда она стала есть все, что под руку попадется.
Сара легла на живот, вытащила из сумки бинокль и стала наблюдать за фермой Билтморов. Она приходила сюда довольно часто и лежала в кустах долгие часы напролет. Так долго, что резиновые окуляры прилипали к векам.
Мысль, что Тимми украл свиновод, терзала ее в течение всей бессонной ночи. «А если… — подумала она вдруг. — Если после моего отказа отдать ему Тимми он решил похитить ребенка?»
Строения Билтморов занимали большую территорию. Ферма состояла из трех корпусов. Амбары были гигантские. «Они могли устроить там тайник, — говорила себе Сара. — Отгородить тридцать квадратных метров при помощи звуконепроницаемых перегородок, а потом скрыть тайник за горой сена».
Да, в этом не было ничего невозможного. Тридцать квадратных метров, чуть больше, чуть меньше, — настоящий пустяк для амбара такого размера. Никто не найдет и не заметит, даже в такой деревне, как эта. Тимми мог быть там уже четыре года, в полном распоряжении жены фермера, упрятанный в конуру, с которой давно смирился…
Вначале Сара изо всех сил отгоняла эту мысль от себя, но та снова возвращалась, внедряясь в мозг, как наваждение.
Разве, в конце концов, Билтмор не был подозреваемым номер один в этом деле?
Он хотел забрать у нее Тимми — и забрал… чтобы вручить своей жене, которая, по его же словам, собиралась броситься в колодец.
«Обыск, проведенный тогда ФБР, ничего не дал, — твердила Сара, — но разве это что-нибудь доказывает? Билтмор хорошо подготовился к этому делу. Он принял все меры предосторожности. Тимми отвезли далеко от фермы, а потом могли привезти, после отъезда федералов. Когда опасность миновала». Обсудив мысленно свою теорию, Сара медленно переместилась на другое место, чтобы лучше рассмотреть другой угол строения. «С годами, — убеждала она себя, — они ослабят бдительность и совершат ошибку».
Вот почему с таким вниманием Сара всматривалась в постройки. Она хотела найти хоть какие-нибудь мельчайшие доказательства, что Тимми спрятан именно здесь. Что угодно: поднос с едой, принесенный женой фермера в амбар, или детскую одежду, которую вывесили сушиться на веревку. Ведь ни один мальчик возраста Тимми не смог бы долго носить одну и ту же одежду.
Уже несколько раз Сара пробиралась среди ночи за ограду, туда, где Билтмор сваливал домашний мусор, в надежде обнаружить книжки, игрушки… Тимми теперь почти восемь лет, и если его держали взаперти, то, чтобы убить время, мальчик должен или читать, или целыми днями смотреть телевизор.
До сих пор ей в руки не попалось ни одного подозрительного предмета. В мусоре Билтморов не было никаких свидетельств того, что Тимми был здесь.
Но это доказывало лишь, что Билтморы были очень осторожны. Сара была полна решимости продолжать поиски. После четырех лет безнаказанности они должны перестать беспокоиться. Сара рассчитывала, что бдительность притупится, и не оставляла надежды незаметно проникнуть на ферму. Готовя вылазку на территорию противника, она брала на заметку привычки врагов. Если бы они оба уехали однажды на какую-нибудь ярмарку скота, то она могла бы обследовать дом. Но до сих пор Питер Билтмор отправлялся на сельскохозяйственные мероприятия один, оставляя жену в доме. Эта деталь сбивала Сару с толку. Если миссис Билтмор страдала хронической депрессией, то почему бы ей в таком случае не отвлечься от своих мыслей и не сопроводить своего мужа на праздники, организуемые скотоводами региона?
Не сидела ли она дома для того, чтобы охранять ребенка?
Сара положила бинокль на траву. Она так долго наблюдала за фермой, что перед глазами поплыли круги. Она решила перекусить, чтобы набраться немного сил и продолжить слежку.
Конечно, Питер Билтмор был подозреваемым номер один, но были и другие. Пигги Уолтерс, Майнетт Соммерс — это только две среди прочих. Все эти старые девы и не старые вдовы, которые крутились вокруг маленького мальчика, пожирая его глазами.
«В день похищения, — повторяла себе Сара, — Тимми исчез так просто и так быстро скорее всего потому, что хорошо знал человека, за которым пошел. За кем-то, кому доверял».
Заманить его в дом можно было простым обещанием куска пирога. А заманив в помещение, прижать к лицу тряпку с хлороформом, тогда ребенок не смог бы сопротивляться. Вся операция — тридцать секунд. А Пигги Уолтерс, не была ли она медсестрой в диспансере Хевен-Риджа? А Майнетт Соммерс, не она ли жена дантиста? И одна, и другая могли бы привести Тимми в бессознательное состояние очень просто.
Две женщины, страдающие от одиночества, создали из ребенка странный культ. Почти подозрительный.
«Одна из них могла решиться отобрать у меня ребенка, извиняя себя тем, что должна срочно оградить Тимми от моего дурного влияния, — говорила себе Сара. — Мне знаком такой тип провинциалок, готовых навести порядок в соответствии с их пониманием. Они, должно быть, думают, что поступают так во благо ребенку, с благословения Господа. И никакие угрызения совести их не тревожат».