Возмутитель спокойствия, стр. 15

Я подумал о том, что сам Таг Мерфи тоже парень, что надо. С каждой минутой я испытывал к нему все большее уважение. Мне ещё никогда в жизни не доводилось разговаривать со столь интересным собеседником, и чем больше он говорил, тем больше мне хотелось услышать.

Я сказал ему, что он чертовски прав насчет Ньюболда.

— Разумеется, я прав, — сказал шериф. — Он хотел подраться со мной из-за мальчишки. Какое отношение к нему имеет этот пацан? Да совершенно никакого! Не друг и не родственник! Но Ньюболд был готов подраться со мной, защищая его. А только настоящий мужик может вступиться за совершенно постороннего ему мальчишку.

Я снова согласился. Шериф же лишь усмехнулся.

— Я же поперся в такую даль и загнал почти до полусмерти одного из своих лучших коней, — продолжал он. — Ты только взгляни на это! И все из-за какого-то пацана.

И он снова громко рассмеялся. У него было довольно своебразное чувство юмора, что, впрочем, полностью соответствовало сложившейся ситуации.

— Держу пари он ирландец, этот мальчишка, — выдвинул предположение шериф.

— Таких рыжих волос, как у него, нет больше ни у кого, это точно, — согласился я.

— Точно, ирландец, — авторитетно заявил Таг Мерфи. — У меня с самого нчала было такое предчувствие. Молодец пацан. Таскает кур каждую ночь. Славный малый.

Это оказалось выше моего понимания. Последняя реплика шерифа окончательно сбила меня с толку, и я был вынужден признаться, что мне не совсем ясен ход его мысли.

Он охотно пояснил, сказав:

— Все очень просто. Если бы он воровал ради того, чтобы просто украсть, то наверняка опустошил бы весь курятник с первого же захода, не так ли?

Я согласился, что так.

— А если бы им двигало лишь чувство голода, то он бросил бы это занятие, обнаружив, что во дворе полно злых собак, курятник стерегут вооруженные люди, а повсюду устроены ловушки, из которых на тебя нацелены стволы винтовок и дробовиков. Он завязал бы со своими ночными рейдами в курятник, сразу же как только узнал об этом, разве нет? Ведь, как известно, дыра в брюхе не способствует улучшению пищеварения, или как?

— Да, — согласился я. — Совершенно не способствует.

— Теперь видишь, что получается, — с ещё большим воодушевлением продолжал шериф развивать свою мысль. — Он упорно продолжает возвращаться туда именно из-за этих самых ловушек, потому что хозяева из кожи вон лезут, чтобы изловить его. Это стало для него своего рода игрой. И ему это понравилось. Даже то, что по его следу пускали собак.

— Так за ним и с собаками гонялись? — спросил я.

— Разумеется! Но ему все равно удалось сбить их со следа. Ведь они чуть не нагнали его тогда. Я имею в виду собак. Он был в поле зрения, и им уже не нужно было брать след. Но и здесь ему удалось улизнуть. Он заехал за скалы и бесследно исчез. И каждую ночь он возвращается, чтобы снова сыграть в туже самую игру. Это все потому что он ирландец, понимаешь? Только ирландец способен на такое. Я сразу понял, с кем имею дело.

Он продолжал усмехаться, и вид у него при этом был очень довольный. И только теперь до меня начало постепенно доходить, что и сам Таг Мерфи, очевидно, тоже был ирландцем.

— Взять, к примеру, того же пацана, — продолжал шериф. — Я уверен, что он вырастет и из него получится неплохой мужик — если, конечно, он досрочно не угодит на виселицу. Ребята и должны быть такими. Настоящими. Конечно, с ними порой хлопот не оберешься, но когда они все-таки решают остепениться и берутся за ум, то становится даже как-то скучно.

— Вот-вот, скучно, это верно, — с готовностью поддакнул я.

— И как часто он у вас вот так разгуливал по ночам? — спросил шериф.

— Да мы об этом и знать не знали, — ответил я. И тут же добавил: — До сегодняшнего вечера.

— Ну да, когда приехал другой ирландец, наглядно вам доказавший, что пацан смылся, — усмехнулся Таг Мерфи. — Как говорится, рыбак рыбака…

Но тут он осекся и поспешил загладить неловкость, быстро проговорил:

— Он ирландец. Парень умен и своего никогда не упустит. Его ночные вояжи продолжаются вот уже больше двух недель. Он хитер и осторожен, как лиса. И если бы я к вам не приехал, то вы так и продолжали бы пребывать в счастливом неведении.

Кони несли нас стремительным галопом по холмистой равнине, когда где-то далеко впереди показался чей-то темный силуэт, который выехал на вершину холма, а затем скрылся из виду, словно растворился в темноте усыпанного звездами ночного неба.

— А вот и мальчишка, — сказал шериф. — Едет себе, не торопится, по сторонам не глядит. А зря. Но порой и на старуху бывает проруха, и такие как он ведут себя излишне самоуверенно. К тому же он ведь не знает, что в погоню за ним отправился ирландец. И даже не подозревает. Но, может быть, он просто чуть придержал коня, чтобы получше обдумать, как провернуть дельце на этот раз.

Я согласился, что, возможно, так оно и есть.

Расстояние, отделявшее нас от следующего впереди всадника, быстро сокращалось, и вскоре мы подобрались так близко, что можно было без труда разглядеть, что человек на лошади был очень маленького роста.

— Едет без седла, — сказал шериф, зрение у которого оставалось на удивление острым даже в темноте. — Теперь тебе ясно? Он не стал седлать коня, потому что не хотел оставлять улик. Если взять седло, то потник до утра все равно не просохнет, и это может его выдать. Поэтому он едет без седла. Истинный ирландец, нечего сказать.

Мерфи продолжал усмехаться, и глядя на него, можно подумать, что перед вами человек, которого решительно все устраивает в этой жизни. Но теперь он начал сдерживать бег своего коня.

— Слишком близко подходить не будем, — пояснил шериф. — Если повезет, то сможем увидеть, как он это проделывает. А за украденных им кур я потом сам заплачу.

— А вдруг на этот раз ему достанется лишь заряд дроби в голову, — предположил я.

— Убить ирландца из дробовика невозможно, — авторитетно заявил шериф.

— Лишь пуля из кольта или из винтовки может остановить его. Нет, ничего с мальчишкой не случится. Вот увидишь, он снова утащит цыпленка. А старому пердуну Ситону никогда не изловить пацана-ирландца вроде Чипа. Так говоришь, у него рыжие волосы? Я так и думал. Вообще-то я и сам мог бы об этом догадаться.

Насколько мне помнится, между нами не возникало никаких разногласий относительно достоинств и значимости Чипа. И вот, миновав холмы, мы заняли позицию в ущелье, откуда открывался вид на окрестности и был хорошо виден дом Ситона.

Глава 11

Мальчишки нигде не было видно.

Мы уже устали ждать, а силуэт маленького всадника так больше не появлялся, и единственное, что нам оставалось созерцать, так это погруженную во мрак низину, на дальней стороне которой высились два больших холма с плоскими вершинами, напоминающие издали два кулака, занесенные для удара. Посреди долины светились два огонька — это и был дом Ситона. Затем мало-помалу мы сумели разглядеть крышу с крутыми скатами, неровную линию забора, огораживавшего загоны, надворные постройки и крохотную, мерцающую точку зажженного фонаря, плывшую по направлению к дому.

— Думаю, все-таки нужно поехать прямо туда и предупредить Ситона, — предложил я.

В ответ на это представитель закона лишь презрительно фыркнул.

— Да черт с ним! — сказал он. — Пусть Ситон сам разбирается! Мы и так припозднились, и к тому же находимся слишком далеко, так что увидеть пацана за работой нам все равно не удастся. Мы бы только вспугнули его. Уж лучше мы просто перехватим его на обратном пути, когда он попытается скрыться. Тем более, что тогда и все улики будут при нем. Это послужит ему хорошим уроком. Он перевоспитается на глазах, и станет честным человеком…

Шериф снова зашелся в беззвучном хохоте…

Он спешился; закурил сигарету; начал посвистывать и тихонько напевать себе под нос какой-то веселенький мотивчик.

Я последовал его примеру и тоже слез с коня. В ущелье было очень жарко. От каменных стен по обеим сторонам все ещё веяло зноем, который щедро изливало на них в течение целого дня раскаленное добела солнце. В воздухе витал терпкий, клейкий запах, исходивший от листьев сорной травы, буйно разросшейся вокруг. Так обычно пахнет в доме, в котором только что выкрасили полы и позакрывали все двери и окна. Время от времени по траве вдруг пробегал тихий шорох, который по незнанию можно было принять за слабый порыв ветерка, которого не было и в помине.