Удержать мечту. Книга 1, стр. 20

– Ну вот, бабушка, и пришел конец моей бурной деятельности… точнее сказать, моим боевым действиям. – В первый раз за весь их разговор Пола улыбнулась.

– И вот, внучка, как закончился, не начавшись, мой новый грандиозный проект. Раз из него ничего не получилось, придется мне придумать какой-нибудь новый – или заняться вязанием.

– Это будет великий день, – откликнулась она, лицо ее повеселело. Она вернулась к дивану, села, взяла свою чашку, сделала глоток чая и сказала, не придавая особого значения своим словам: – Я сегодня обедала с Мирандой О'Нил и…

– О Господи, ты напомнила мне… Боюсь, что я не смогу сегодня остаться на ужин со всеми. Я ужинаю с Блэки и Шейном.

– Да, Мерри мне сказала.

– Подумать только, я не могу и шагу ступить без того, чтобы об этом немедленно не узнали все. – Эмма замолчала и взглянула на Полу. – Мне кажется, ты не слишком огорчена, что я сбегаю отсюда и оставляю Эдвину на вас. Не беспокойся – она будет вести себя прилично.

– Меня это не волнует. Сначала я волновалась, но потом решила, что это проблема Джима. Он ее пригласил, он должен и развлекать ее. Кроме того, моя мама обычно неплохо с ней справляется. Она знает, как можно осадить ее, причем самым благовоспитанным образом. – Пола поставила на столик свою чашку с блюдцем и наклонилась к Эмме. – Послушай, бабушка, дорогая, у Мерри есть идея, которая может тебе понравиться. Она вполне может оказаться тем новым делом, которое тебе нужно.

– Да? Это интересно… Расскажи-ка мне о ней.

Когда Пола закончила свой короткий рассказ, уголки губ у нее опустились.

– Я вижу, ты не в восторге.

Эмма рассмеялась, увидев ее унылое выражение лица:

– Думаю, что идея хорошая. Но я не собираюсь заниматься осуществлением сама. Однако это отнюдь не означает, что ты не можешь продумать и разработать ее до конца вместе с Мерри. Это может быть очень полезно для наших универмагов. Когда вы продумаете все в деталях, приходи ко мне и обсудим. Очень может быть, что мы откроем эти модные салоны.

– Я договорюсь о встрече с ней на следующей неделе… – Пола вдруг замолчала и вопросительно посмотрела на Эмму: – Если можно, удовлетвори мое любопытство: почему ты думаешь, что это не то дело, которое ты хотела найти для себя?

– Это слишком просто. Я люблю грызть орешки потверже.

– Боже праведный! Где же я найду для тебя такой орешек?

– Ну, не исключено, что я его найду сама. – В зеленых глазах Эммы зажглись озорные огоньки, и она неодобрительно покачала головой. – В последнее время ты постоянно пытаешься меня по-матерински опекать. И мне это не очень нравится.

Пола рассмеялась вместе с Эммой.

– Пожалуй, ты права. Извини, бабушка. – Она взглянула на часы на камине, потом снова повернулась к Эмме: – Думаю, самое время поехать домой и проявить материнскую заботу о моих малышах. Если я поспешу, то как раз успею к купанию и помогу няне.

– Тогда поспеши, милая. Время, когда они совсем еще маленькие, – самое лучшее и неповторимое. Не упускай его.

Пола поднялась, накинула свой красный жакет, нашла свою сумочку и подошла поцеловать Эмму на прощание.

– Желаю тебе хорошо провести вечер. Передай от меня привет дяде Блэки и Шейну. Скажи им, что я их люблю.

Пола была на полпути к двери, когда Эмма окликнула ее:

– Так когда должны приехать Джим и твои родители?

– Я жду их около шести. Джим сказал, что он рассчитывает быть в аэропорту Лидс-Брэдфорд в пять.

– Неужели они летят на этом его ужасном самолетике? – Эмма недовольно поджала губы и выразительно посмотрела на Полу, вложив в этот взгляд все свое неодобрение. – Ведь я же говорила и тебе, и Джиму, что мне не нравится, когда вы носитесь туда-сюда на этой груде ржавого железа.

– Говорила, но Джим думает иначе, ты же прекрасно знаешь. Самолет – одно из его главных увлечений. Возможно, тебе стоит еще раз поговорить с ним об этом.

– Обязательно поговорю, – пообещала Эмма, провожая Полу взмахом руки.

Глава 6

Все говорили, что он – настоящий кельт. И Шейн Десмонд Ингэм О'Нил сам поверил, что в самых глубинах его существа живет наследие его предков, что в его жилах течет их древняя кровь. Сознание этого наполняло его глубокой гордостью и давало ему величайшее удовлетворение. Когда кто-нибудь из членов его семьи упрекал его в том, что он впадает в крайности, не знает меры, проявляет горячность, любит поговорить и не чужд тщеславия, он просто кивал головой, как будто это были не упреки, а комплименты. Шейну часто хотелось сказать им в ответ, что, помимо этого, он энергичен, умен, что в нем живет творческий дух, и напомнить, что эти качества он тоже унаследовал от тех жe древних бриттов.

Еще когда Шейн О'Нил был совсем маленьким мальчиком, ему внушили, что он – особенный, не такой, как все. Сначала он испытывал от этого неловкость, стеснялся, не понимая, почему это так, потом это стало раздражать его и причинять страдания. Он чувствовал себя не таким, как остальные, другим, – и это мешало ему. Он хотел быть обыкновенным – как все, а они заставляли его ощущать себя чужаком. Он был в отчаянии, когда случайно услышал, как взрослые говорили, что он – не от мира сего, слишком эмоционален, что в нем есть что-то мистическое.

Позднее, когда ему было шестнадцать, и он уже лучше понимал то, что говорили о нем, он стал искать ответы на мучившие его вопросы единственным доступным ему путем – в книгах. Если он и вправду «любопытный анахронизм – воплощение древних кельтов», как говорят они, он должен все узнать об этих древних людях, на которых, очевидно, так сильно похож. Он стал читать книги по истории – о древних бриттах во всем их славном великолепии, о временах великих королей и легендарного короля Артура из Камелота. И эти времена стали для него такими же близкими и реальными, как и время, в котором он жил.

И в последующие годы он не потерял интереса к истории, она осталась его постоянным увлечением. Как и его кельтские предки, он благоговейно относился к словам и к той власти, которую они имеют, потому что, несмотря на горячность и живость характера, он был также наделен и незаурядным умом. Возможно, именно это необычное сочетание на первый взгляд несочетаемых качеств, огромное количество присущих ему противоречий и делало его таким непохожим на других. Если он испытывал к кому-то неприязнь или враждебность, эти чувства пускали в его душе глубокие корни, а если он кого-то любил и уважал – это было навсегда, до самой смерти. Эта театральность и мелодраматичность, которую всегда объясняли его кельтской кровью, очень естественно сосуществовала в нем с самоуглубленностью и склонностью к самоанализу, и с его редким, трепетным пониманием прекрасного и ощущением близости к природе.

В двадцать семь в глазах многих Шейн О'Нил имел ослепительный ореол, все признавали его необыкновенное обаяние – не столько из-за его внешней привлекательности, сколько благодаря незаурядной личности и силе его характера, Он мог легко покорить любую женщину, повстречавшуюся ему на пути. Точно так же легко он завоевывал сердца своих приятелей мужчин – глубиной жизненных суждений о политике, соленой шуткой, забавной историей с массой метких наблюдений и самоиронии. В компании он мог спеть своим приятным бархатным баритоном разудалую матросскую песню или сентиментальную народную балладу. Он знал множество стихов и, не заставляя себя долго упрашивать, охотно читал их. И в то же время он мог быть расчетливым и практичным, беспристрастным, прямодушным и честным настолько, что это порой оборачивалось почти жестокостью, и, по его собственному признанию, честолюбивым и одержимым. Его привлекали величие духа и благородство сами по себе. А он притягивал всех, с кем сталкивала его судьба. Нельзя сказать, что у Шейна не было врагов, но даже они не отрицали, что он обладает огромной притягательной силой. Многие черты характера и внешность он унаследовал от своего деда-ирландца по отцовской линии. Тот тоже был настоящим кельтом, словно пришедшим из глубины веков. Но многим в себе он был обязан и своим предкам по материнской линии.