След в ущелье Тимбэл, стр. 22

Грабители действовали дерзко. Первыми же выстрелами они перебили всю шестерку лошадей и буквально изрешетили пулями охранника, а тяжело раненный кучер свалился лицом вниз на дорогу, упал без чувств в пыль.

Страшно перепуганные пассажиры, побросав свои вещи, выскочили из дилижанса и в панике, словно кролики, бросились в кусты на другой стороне дороги. А как только первый момент смятения миновал, люди в масках попрыгали со скал, где они скрывались, и захватили дилижанс.

Заключительным актом этого насилия стал поджог дилижанса. Он превратился в кучу золы, с торчащими из нее черными железными частями.

Жестокость разбойников была столь велика, что, когда им показалось, будто кучер, лежащий на дороге, шевельнулся, они перевернули его на спину и один из них пнул его ногой по лицу, чтобы тот подал признаки жизни. Кучер, хотя и пришел в сознание, лежал неподвижно, не подавая вида, что жив, тогда они оставили его в покое и удалились.

После этого некоторые из пассажиров побежали обратно через лес в Уэст-Лондон и подняли тревогу. Шериф тут же выехал на место происшествия. Он отправился по следам беглецов, а тяжело раненного кучера доставили в город. Его поместили в тюрьму, потому что несколько комнат ее нового здания шериф превратил в некоторое подобие больницы. Теперь несколько мужчин и доктор неотступно дежурят около раненого и записывают каждое слово, слетающее с его губ, чтобы передать толпе, ожидавшей снаружи.

Уэст-Лондон был грубым городом, но жестокость этого преступления была чересчур даже для его крепкого желудка. Люди жаждали отплатить кровью за кровь. Все находящиеся около тюрьмы с нетерпением ждали вестей, которые мог принести им отряд шерифа или кто-то из других разведчиков. В ущелье Тимбэл в этот день едва ли стукнул по головке бура хоть один молоток, потому что ждать пришлось долго — шериф и другие не возвращались в течение многих часов.

Старик Гарри отыскал в толпе своих друзей и рассказал им, что ему удалось узнать. Для Дэвона самое важное заключалось в его последних словах: оказывается, прежде чем началось нападение, до слуха пассажиров долетел принесенный ветром длинный пронзительный свист, словно призыв какой-то неизвестной птицы.

Потом все трое прошли по улице и позавтракали в ресторанчике, который содержали двое китайцев. Когда они глотали ветчину и яйца, Дэвон сообщил им, что считает свист, который упомянул Гарри, очень важной уликой и что дилижанс скорее всего ограбили те же самые люди, которые были наняты напасть на него. И он рассказал старикам, как преследовал Джерри Нунэна и встретил в лесу Пруденс Мэйнард.

Джим и Гарри посчитали его рассказ очень важным и потребовали, чтобы Уолт, как только он сможет, отвел их в лес, на то самое место, где наткнулся на девушку. Было совершенно ясно, что она каким-то образом связана с этой кровожадной компанией.

Дэвону это предположение было очень не по душе. Он хотел даже отказаться от преследования этой вероломной и опасной девушки, но ему было трудно облечь свои возражения в слова. Поэтому уже через десять минут все трое были в окрестностях Уэст-Лондона. Старые следопыты с винтовками, а Уолтер — только с револьвером.

Глава 23

ХИЖИНА НА ПОЛЯНЕ

Джим без труда обнаружил след на противоположном берегу ручья, текущего через прогалину. Теперь можно было его проследить. Он вел вверх по склону к тому месту, где Дэвон встретился с Пру Мэйнард. Разглядывая отпечатки лошадиных копыт, Джим принялся их толковать:

— Здесь они встретились. А здесь стояли и совещались. Здесь один из них изменил решение и повернул назад…

— Это когда Нунэн и Уолт услышали свист, — предположил Гарри.

— Здесь она повернула в сторону. И поехала довольно быстро, Гарри. Посмотри на расстояние между следами, да учти, что она при этом была в длинной юбке! Отпечатки шипов на задних подковах тоже стали хуже видны. Это значит, что она перенесла весь свой вес на носки, а что ей еще оставалось делать? Идем дальше, Гарри. Мне нужна твоя помощь на этой полянке, усыпанной иголками от сосен!

Осторожно, иногда опускаясь на четвереньки, они продвигались вперед, кое-где разгребая иголки и рассматривая чуть видимые отметины на еще влажной поверхности земли.

Остановились только один раз, когда Гарри выпрямился со словами:

— Ну и девчонка! У меня от нее спина разболелась. Двигалась, будто совсем невесомая. Если бы не тот недавний дождь, мы бы не нашли здесь никаких ее признаков, правда, Джимми?

— Оставила следов не больше, чем птица в небе, — поддержал Джим.

И они снова начали работать.

С полдюжины раз старики теряли след и тогда начинали двигаться кругами, словно собаки, опустив головы так низко, что можно было подумать, будто они ищут след по запаху. Но каждый раз, пусть это требовало и много времени, все-таки его находили и уверенно устремились дальше.

Дэвон, следуя за ними, нервничал. Его раздражала медлительность и некоторая неопределенность работы друзей. Ему казалось, что они руководствуются не инстинктом, а только усердием. Когда очередной раз они отыскивали след и обретали путеводную нить, он про себя недоумевал: и какой в этом смысл?

Девушка не все время двигалась прямо вперед. Дважды она круто свернула вправо, неожиданно вернувшись, прошла по старому следу, потом повернула налево и направилась дальше.

Во втором из этих случаев старикам понадобилось более получаса, чтобы расшифровать загадку, которую она задала, запутав следы. Наконец им удалось решить ее, перейдя через дерево, упавшее поперек довольно большого ручья. На мягкой почве другого берега они нашли легкий отпечаток ее ботинка. Гарри и Джим долго с восхищением смотрели на этот естественный мостик, которым воспользовалась Пруденс.

Вскоре они вышли на место, где девственный лес был уничтожен пожаром. Там не было ничего, кроме обгорелых пней да частой поросли, которая поднялась на обнаженных местах. Местами молодые деревца едва пробивались, а кое-где уже достигли тридцати футов высоты, образовав почти непроходимую чащу.

Джим и Гарри, коротко посовещавшись, пришли к решению, что если след ведет прямо в чащу, то, значит, девушка как-то сумела найти через нее путь.

Тем не менее им так и не удалось найти место, откуда она туда въехала. А в чаще было так сумрачно, что там невозможно было разобрать на земле ни одного знака. По этой причине они были вынуждены двинуться вперед вслепую. С полдюжины раз возвращались назад, натыкаясь на сплошную стену из деревьев. Наконец Джим с большим трудом отыскал извилистый, еще не заросший проход, скрытый густой листвой. Он привел их на небольшую поляну, где они, к большому своему удивлению, увидели перед собой маленькую бревенчатую хижину без окон. Дверь ее была широко распахнута и висела на ременных петлях.

Это было крайне грубое строение. Нижние бревна его поросли мхом, все остальное выглядело так, будто находится в стадии загнивания. Из-за темноты окружающего леса крошечная полянка казалась погруженной в сумерки.

За хижиной виднелись небольшие загоны, в которых пришедшие увидели запаршивевшего мустанга и жалкую коровенку. А перед хижиной трудился ее владелец, делая распялки для шкур. Несколько шкур уже были натянуты на них и сушились прислоненными к стене жилища.

Что касается хозяина, то он выглядел так же, как и его дом. Ничего удивительного, потому что, когда люди сами строят жилище, оно получается похожим на них.

Это был оплывший, жирный человек, с низким лбом, пересеченным параллельными жировыми складками. Его отвислые щеки под щетиной четырехдневной давности были покрыты розовыми пятнами, мутные глаза слезились, будто он перебрал дрянного самогона.

Он не спеша оторвался от работы и махнул пришедшим рукой. Потом, чтобы лучше рассмотреть их, при этом не вставая, начал набивать трубку из стержня кукурузного початка.

— Да, сэр, — пробормотал он. — Будь я проклят, если вы не пробрались через лес.

— Будь я проклят, если нам это не удалось! — парировал Джим. — Как поживаете?