Семь троп Питера Куинса, стр. 20
— Педро Ринкон, — начал младший, — я рад найти тебя здесь.
— Ты спешил издалека, — констатировал Педро Ринкон. — Зачем бежал ко мне, Хуан Гарьен?
— Я принес сообщение для твоего хозяина.
— У меня нет хозяина, Хуан.
— Совсем нет?
— Не считая Господа на небесах.
— Педро, я могу назвать еще одного.
— Назови.
— Тигр. Мы давно знаем, что ты ему служишь.
Лицо старика не дрогнуло.
— Ты и те, которые работают на Монтерея?
— Они самые.
— Мне пока некого бояться, — спокойно бросил старик. — Пока жив Тигр, пока вы боитесь его руки, пусть вас будет хоть сто человек, вы не посмеете тронуть его или кого-нибудь из его людей.
— Может, и так, — согласился гость.
— Да, это так. У Монтерея тоже есть храбрые люди.
— Ты считаешь меня трусом, Педро Ринкон?
— Ты станешь трусом. Когда сердце человека покупают за серебро, вместе с ним продается его мужество.
— А чем Тигр купил тебя?
— Добротой, доверием и честью.
— Что он для тебя сделал?
— Когда моего мальчика во время революции взяли в плен и хотели повесить как предателя, деньги Тигра купили ему смерть честного человека — его расстреляли!
— И именно за это ты так благодарен Тигру?
— Моя жизнь принадлежит ему!
— Тогда, Педро Ринкон, я скажу тебе такое, что у тебя кровь застынет в жилах.
— Только не о Тигре.
— Представь себе, твой Тигр прыгнул и промахнулся!
Педро, предостерегающе подняв руку, отпрянул к двери хижины. В тот же миг из низкой двери появился человек и встал во весь рост перед Хуаном Гарьеном. Желтое лицо Хуана посерело от страха. Щеки ввалились, как у покойника, кожа покрылась пупырышками.
— Знаешь меня? — спросил рослый мужчина.
Хуан Гарьен рухнул на колени.
— Пощади! — вымолвил он.
— Дурак, — бросил великан. — Встань! Я в жизни не ударил труса.
Хуан Гарьен нерешительно поднялся.
— Что ты должен мне передать?
— Ничего.
— Говори, Хуан Гарьен!
— Это слова одного гринго.
— Повтори их мне.
— Сеньора Питера Куинса.
— Кого? — воскликнул Тигр.
Шагнув к дрожавшему от страха Хуану, он вцепился ему в плечо. Тот обмяк.
— Кого? — грозно прорычал Тигр.
— Сеньора Питера Куинса. Так он себя назвал.
Тигр отпустил руку, и Хуан, съежившись от страха, повалился на землю.
— Это ложь! — крикнул Тигр.
— Да, да, — торопливо заговорил Хуан. — Его зовут так, как пожелает Тигр!
Бандит достал кошелек. Раскрыв, высыпал в огромную ладонь пригоршню звонких золотых монет.
— Гляди! — приказал он.
— Вижу, вижу, — заскулил Хуан Гарьен.
— Теперь говори правду!
— Клянусь Пресвятой Девой Марией. Он назвал себя Питером Куинсом. Но если угодно Тигру, я говорю, что он лжет и его зовут не так. Не знаю как!
— С какой стороны он приехал?
— С севера.
— Так! Что о нем слышно?
— Приезжал один человек и рассказывал…
— О чем?
— Что Питер Куинс убил много американос. Они заплатят за него двести тысяч песо, живого или мертвого! Подумать только, сеньор!
— Ложь! — скрипнул зубами Тигр.
— Да, да, ложь… конечно ложь! — заикаясь, поддакивал Хуан Гарьен.
— Да встань же, дурак! — раздраженно приказал Тигр, поднимая его за шиворот. — Ты намерен вернуться к Питеру Куинсу?
— Не желаю больше видеть его гнусную рожу. Клянусь, ни за что!
— А я говорю тебе, жалкий трусливый идиот, что ты вернешься к Питеру Куинсу и передашь от меня послание.
— Для бедного Хуана Гарьена такая честь дороже золота.
— Отлично! Возвращайся к Питеру Куинсу и передай ему, что в первый раз я оставил его в живых, потому что он молод. При второй встрече я его непременно убью.
— Передам, сеньор. Можете не сомневаться, сеньор. Передам ему каждое ваше бесценное слово!
— И скажи ему, если он уедет дальше на юг, этим все кончится. Я его не трону. Он молод, а молодым свойственно совершать ошибки. Пусть дует отсюда и не оглядывается. Передай, что так сказал Тигр!
— Запомню до единого слова. Чтобы не забыть по дороге, буду их петь!
— Хорошо, Хуан. Возьми! — И он вложил золотые в руку бедного пеона. — Теперь выкладывай, — приказал Тигр, — что тебе велели мне сказать.
— Одни глупости, сеньор, одни глупости!
— И ради этих глупостей ты мчался целых семь миль?
— У меня язык отсохнет, если я их произнесу!
— Хватит, болван, я сверну тебе шею, если не выложишь все начистоту!
Хуан занял самое безопасное положение — то есть рухнул на колени.
— Он приказал мне ехать к вам… грозил ужасной смертью, если не отправлюсь с посланием к Тигру, хотя я умолял его…
— Хорошо, ближе к делу!
— Он приказал мне сказать вам… Я не могу произнести, сеньор, хоть убейте!
— Давай!
— Он сказал, что разделается с вами, Тигр!
— Ну?
— И когда доберется до вас, растянет вашу шкуру на скалах!
— Прекрасно.
— И бросит мясо койотам и стервятникам! Ради всего святого, будьте милосердны, сеньор, это его слова, не мои!
— Верю, — кивнул Тигр. — Теперь встань!
Бедняга поднялся.
— Возвращайся к этому дурню и передай ему, что я отпустил бы его целым, но раз он меня оскорбил, то должен умереть.
— Я передам слово в слово, Тигр.
— Живо!
Хуана Гарьена словно и не было. Он помчался так быстро, что в мгновение ока взлетел по склону и скрылся за гребнем холма. Но Тигр еще долго не отводил глаз от вершины в глубокой задумчивости. Педро Ринкон наконец украдкой удалился и вскоре вернулся с гнедым великаном в поводу. Но даже теперь бандит стоял по-прежнему погруженный в молчание.
— Они выйдут на твой след, Тигр, — наконец тихо промолвил старик. Ответа не последовало. — Могут нагрянуть неожиданно, сеньор. — Тигр продолжал молчать. — А когда придут, если даже Тигр уже уедет, старому человеку все равно оставаться здесь.
При этих словах бандит наконец встряхнулся и положил руку на плечо Ринкона:
— Уходим сейчас. Седлай своего коня. Поедешь со мной.
Педро Ринкон повернулся, чтобы собраться, но Тигр вдруг его остановил:
— Нет, тебе не зачем покидать хижину, Педро. Если человеку хватило мужества бросить вызов Тигру, он не станет трогать старика. Этот парень храбр, Педро, и куда страшнее, чем два десятка таких крыс, как Хуан Гарьен!
Глава 16
В ОЖИДАНИИ ТИГРА
Целых три мили Хуан Гарьен мчался так резво, что глаза в конце полезли из орбит, а ставшие словно ватными ноги отказывались нести его дальше. Он побежал мелкой трусцой, все еще с опаской оглядываясь через плечо. Наконец отдышался. Ближе к городу поубавилось и страху. И все же когда он наконец доплелся до Питера Куинса, его покрытая пылью фигура имела жалкий вид.
— Передал, что я просил?
— Самому Тигру! — выдохнул Хуан, переводя дух.
Ему даже не верилось, что он, именно он, разговаривал с этим страшным чудовищем, что собственными глазами лицезрел известного душегуба.
— Тигр? — недоверчиво пробормотал Питер, но, увидев возбужденное лицо парня, понял, что тот не врет.
— Я говорил с самим Тигром!
— И что ты сказал?
— Когда я пришел к нему, он обедал.
— Обедал с утра?
— Он ест только раз в день, сеньор.
— Неужели?
— Это известно каждому младенцу. Так вот, когда я пришел, Тигр ел.
— И что он ел, Хуан?
— Жареное мясо… с чесноком!
— В такой-то час? Что другое, а желудок у него железный!
— Когда нет огня, он ест сырое мясо.
— Неужели, Хуан?
— Правда, правда, сеньор.
Куинс едва удержал улыбку. В Хуане уживалось столько легковерия и лживости, что определить, когда он откровенно врет сам, а когда повторяет чужую ложь, казалось, невозможно.
— Ладно. Ты пришел, когда Тигр ел сырое мясо.
— Нет, жареное, с чесноком!
— Ах ты, плут! — воскликнул Питер. — Когда это он успел нажарить себе мяса?
— Все равно, — неуверенно промямлил Хуан, — все было так, как я говорю. Он посмотрел на меня и спрашивает: «Почему ты пришел так поздно?»