Остаться в живых, стр. 4
А там я увидел корабль, который бросил якорь в гавани совсем недалеко от берега. Я прыгнул в воду что твоя утица и поплыл к нему. Мне сбросили канат, и я кое-как вскарабкался наверх. И что бы вы думали, я увидел, оказавшись на палубе?
— Что? — полюбопытствовал я.
— А парочку тех самых негодяев, спасаясь от которых сиганул за борт шесть месяцев назад! Они как раз завершили полный круг торгового плавания и теперь стояли передо мной, ухмыляясь, один другого краше — просто передать не могу, до чего обрадовались встрече!
— И что они сделали с тобой?
— Ну, как я уже говорил, боец из меня аховый, — проворчал Лэнки, — так что не стоит упоминать о том, что случилось дальше. Да я и слов-то подходящих не подберу. Но как бы то ни было, вот вам истинная причина, по которой я больше никогда не возьмусь наниматься рассказчиком.
Такая манера повествования типична для Лэнки. Его истории большей частью были выдуманными, но никто не смог бы угадать, что он сочинил, а что происходило на самом деле. И всегда оставалось ощущение, что какая-то часть рассказа была-таки правдивой, вот только пойди разбери, какая именно. После очередного выступления Лэнки мы, бывало, пытались сообща выделить истинные события из всего только что услышанного, но так-таки ни разу не сумели прийти к единому мнению на сей счет. Единственное, с чем соглашались все, это что Лэнки — самый непринужденный, естественный, мастерский лжец, какой только объявлялся в наших краях.
Вот так шли у нас дела, пока на ранчо не вернулся старик Джефф Порсон и все не испортил. Увидев, что Лэнки сидит в дверях дома для работников, в то время как солнце еще высоко в небе, он первым долгом спросил:
— Ты что, отпросился? Взял выходной? Или тебя уволили и ты ждешь, чтобы кто-нибудь подбросил до города?
Глава 3
БАНДИТ
По манере задавать вопросы Лэнки мог бы догадаться, что Джефф Порсон — важная Порсона на ранчо, но, глядя на его забавную, если не сказать больше, одежду и неказистый вид — впоследствии он признался мне, что никогда раньше не видел столь странно одетого хозяина, — Лэнки спокойно ответил:
— Да нет, я как раз занят своим обычным делом, незнакомец.
— И что же это у тебя за обычное дело, а? — поинтересовался Порсон.
— Размышлять за весь здешний люд.
— А, так ты, значит, мыслитель, вот оно что…
— Точно так же, как знахарь и шаман, — уточнил Лэнки. — Кстати, могу рассказать тебе историю об одном шамане, который вызывал дождь для индейцев сиу.
— И как долго ты занимаешься здесь этим своим делом? — Порсон пропустил мимо ушей предложение Лэнки.
— Почти три недели, братец.
— Будь я проклят, если сегодня не последний день твоего пребывания здесь. Сворачивай вещички!
— Интересно, кем ты можешь быть, чтоб так командовать, приятель? — задумчиво пробормотал Лэнки.
— Джеффом Порсоном! — рявкнул что есть мочи старик. — Убирайся отсюда! Проваливай! Я тебе покажу шамана!
— Так ты и есть Джефф Порсон?
— Двигай!
— Хорошо, — согласился наконец Лэнки. — Это меня вполне устраивает. Вот только выбраться я отсюда смогу не раньше чем завтра утром.
— Так что, я тебя еще и уговаривать должен? — процедил Порсон сквозь зубы. Он издавна слыл грубияном и скандалистом.
— Я всегда открыт для дискуссии, но сам видишь, как все складывается.
— И как же? — фыркнул Порсон. — Насколько я понимаю, тебе светит одна-единственная возможность — убраться отсюда, да поскорее.
— Но почему? — не унимался Лэнки. — Скажи, ты позволил бы кому-нибудь свидетельствовать в суде, не установив толком, кто он такой?
— Так что же получается?.. — протянул Порсон.
— А вот то и получается, — перебил его Лэнки. — Рад бы я тебе угодить, но не могу, пока не удостоверюсь, что ты действительно Джефф Порсон, хозяин этого ранчо.
— Пойди и спросил у повара, ты, кретин! — взорвался старик.
— А, ну теперь-то уж мне все ясно, приятель. Ты — не Джефф Порсон. Никак ты не можешь быть отцом такого замечательного парня, настоящего джентльмена. Отец Дэна Порсона ни за что не обозвал бы кретином безобидного бродягу. Нет, сэр, кем бы вы ни были, вы — не отец Дэна Порсона. И значит, я должен дождаться его возвращения.
Тут Джеф Порсон окончательно вышел из себя. Старик бросился в дом, схватил винтовку, но тут его увидел повар и отговорил от поспешных, скоропалительных действий. Вдобавок он рассказал Порсону немало хорошего о Лэнки. Тем не менее, когда мы — Дэн и все прочие — возвратились домой на закате того долгого дня, старик Джефф по-прежнему кипел. Лицо его побагровело от гнева, который он тут же и обрушил на беднягу Дэна. Он хотел знать, что все это значит и с какой стати по двору слоняются всякие лодыри и бездельники, а потом ткнул пальцем в сторону Лэнки и велел немедленно прогнать его со двора.
Хуже всего, что сказано это было в присутствии Лэнки, а тот сидел как ни в чем не бывало на пороге нашего дома и постругивал ножом какую-то палку, приветственно кивая нам всем поочередно и улыбаясь, как добродушный и ленивый старый бродяга, каковым он, в сущности, и являлся.
Дэн Порсон покачал головой, слегка нахмурив брови, и попытался отговорить отца от столь сурового решения. Но, увы, безрезультатно. Никакие компромиссы не представлялись возможными ввиду того, что приказ Порсона-старшего прозвучал совершенно недвусмысленно и в присутствии Лэнки.
— Послушай, отец, — обратился Дэн к старику. — Это же Лэнки, и любой из нас согласился бы лучше потерять троих опытных работников, чем его одного. Все это время, пока тебя не было здесь, он веселил нас, поднимал нам настроение!
— Так вас нужно развлекать? — взревел старик. — Хорошо, я подниму вам настроение! Я сгоню сюда музыкантов, чтобы эти парни смогли вдоволь повеселиться. Но ты, Дзн, либо прогонишь отсюда этого никчемного пса, либо сам уберешься!
Бац! Именно так это и прозвучало. Порсоны всегда отличались скверным характером, и Дэн был ничуть не сдержаннее своего родителя.
Он тотчас взбеленился и, швырнув шляпу наземь, воскликнул:
— Если я уберусь с ранчо, то никогда больше ноги моей здесь не будет!
— Ну и не возвращайся! И это в благодарность за все мои заботы о тебе…
— Я свое слово сдержу, — не уступал Дэн.
— Довольно, мистер Порсон, — вмешался в их спор Лэнки, — глупо было бы из-за меня разругаться с собственным сыном. Я сейчас же уеду.
— Если уедешь ты, Лэнки, то уеду и я, — с угрозой в голосе заявил Дэн.
— Ну нет, теперь я и сам не позволю тебе остаться, — заорал его отец. — Прочь отсюда, а я лучше найму кого-нибудь другого, первого встречного, чтобы управлял за меня хозяйством.
— А я предпочту работать на кого угодно, только не на тебя, — пригрозил Дэн в свою очередь.
Ситуация, как видите, сложилась крайне скверная, и всем нам хотелось бы ее изменить, но не было никакой возможности угомонить эту парочку.
Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы вдруг на краю холма не показался мексиканский мальчишка верхом на лошади и, спускаясь по склону, не прокричал нам:
— Эй! Гринго!
Неслыханное дело! Мы просто остолбенели от такой наглости. Вполне нормально, когда между собой или в своей собственной стране мексиканцы называют американцев «гринго», но чтобы мексиканский юнец обращался подобным образом к целой толпе взрослых американцев! Это нас прямо-таки ошарашило.
Лефти Гинесс стащил с головы шляпу и отвесил нахалу глубокий поклон.
— Чего изволите, сеньор? — издевательски спросил он.
— Нет ли среди вас Дэна Порсона? — как ни в чем не бывало крикнул дерзкий юнец, резко осадив своего мустанга прямо перед нами.
— Я — Дэн Порсон, — отозвался Дэн. — И чего тебе надо?
— Мне — ничего, — ответил мексиканец, — а вот мужчина на той стороне холма очень хочет тебя видеть. Его имя — Том Экер, и он рассчитывает встретиться с тобой один на один!
Да уж, воистину беда не приходит одна. События разворачивались все быстрее. Сперва — стычка Дэна с отцом, а теперь вот заявляется этот душегуб Том Экер, чтобы совсем добить молодого Порсона.