Одиночка — Джек, стр. 26

— Вот что я вам скажу, — откликнулся наконец Макгрюдер. — Я не желаю слушать всякие ваши фантазии и рассуждения по этому поводу. Скажу только, что друг есть друг, и я не назову того человека другом, который не встанет за меня, коли что со мной случится. Понимаете, Эпперли? Вы мне нравитесь. Вы не трус. Вы настоящий мужчина. Будь другой расклад, я бы хотел говорить о вас так же, как говорю сейчас о Стиве. Но вот что: Стив — мой друг. Я прошу вас, будьте так добры, вытащите его из того дерьма, в которое он вляпался! Потому что, если вы запихнете его за решетку, он там спятит!

Макгрюдер произнес эти слова так энергично, что голос его загремел, а зубы выступили еще больше, так что тонкие губы, растянувшись, совсем перестали быть видны. Вот как он верил в то, что говорил!

— Я ничего не могу поделать, поверьте, — с сожалением сказал Дэвид Эпперли. — Он заслуживает наказания и он его получит!

— Эпперли, вы должны передумать!

— Я не могу, Макгрюдер. И кончено.

Сильный, грудной, хорошего тембра женский голос внезапно послышался в сумерках. Это Эстер Гранж завела песню у себя в доме. И Дэвид почувствовал, что ее песня подействовала на него сильней всего, — как могла женщина, которую он любил, распевать так весело и так близко от него, когда он был в двух шагах от смерти!

Лицо человека, стоявшего перед ним, помрачнело, а двое других быстро придвинулись ближе. Дэвид понял, что наступил решающий момент. Задумавшись на миг, он понял, что не боится. Его разум был чист, кристально ясен, и он осознал, что может заглянуть глубоко-глубоко в свои и чужие тайны.

Он увидел себя самого, увидел, какими косными были его убеждения и как много в жизни он потерял, не зная, что на свете нет ничего более стоящего, чем работа, достойная мужчины. Как неглубоко он понимал других людей, особенно своего сдержанного, доброго брата, с которым обходился так легкомысленно. Был и другой человек, по отношению к которому он допустил ошибку, это Одиночка Джек. Но он даже не знал, насколько велика эта ошибка. Он не мог даже и догадываться, каким человеком может быть Димз. Но внезапная опасность, в которой он оказался из-за ухода Димза, заставила его осознать, какая огромная сила служила ему, когда Димз был рядом.

Все эти мысли молниеносно пронеслись в его голове.

Тут из извилистой улочки внезапно вынырнул всадник и помчался к ним во весь опор.

— Дэн! — крикнул Хэнк Вестовер.

— Ну?

— Там кто-то скачет!

— Пусть! Я занят.

— Дэн, похоже… Похоже, это Одиночка Джек!

— Что?!

Дэн Макгрюдер бросил быстрый испуганный взгляд туда, откуда приближался всадник.

Дорога была слишком темной, чтоб они могли отчетливо его разглядеть. Понятно было лишь одно: тот скачет в большой спешке.

— Вестовер! Манделл! Кто это?

— Ни черта не видно! Похоже, что он, Джек. Кончай, Макгрюдер!

— Эпперли, — сказал Макгрюдер, разозлившись от того, что приходится спешить, — у вас есть последний шанс изменить свое решение!

— Я никогда не изменю его!

— Это Одиночка Джек! — взвизгнул Вестовер. — Я вижу волкодава! Он несется сюда!

В ответ в руке Дэна Макгрюдера блеснул револьвер. Дэвид Эпперли выхватил свой с такой поспешностью, что сумел опередить противника и выстрелить первым. Однако пуля пролетела мимо, и прежде, чем он успел выстрелить во второй раз, почувствовал удар и тупую боль в груди. Он покачнулся. Загремели револьверы в руках тех двоих, что стояли поодаль, и Дэвид Эпперли упал на землю.

Послышался стук, и ему показалось, что копыта лошади пронеслись над ним. Но они остановились как раз над тем местом, где он лежал, и отрывистый, резкий голос Одиночки Джека прозвучал в его ушах:

— Кто это сделал? Эпперли! Это Димз! Кто это сделал?

— Макгрюдер, Вестовер, Манделл, — с трудом выговорил молодой адвокат. — Я отчетливо слышал их имена.

— Макгрюдер, Вестовер, Манделл. Я запомню. Где вам больно?

— Они прикончили меня, как и обещали, они прострелили меня три раза, Джек, и ни одной пули не получили от меня в ответ! Мне сейчас больше нужен священник, чем доктор! Приведите его ко мне.

— Мы потом поговорим про священника. Прежде всего вас нужно вынести на свет!

Он был худощав, этот Одиночка Джек, однако, наклонившись, он легко поднял тело юриста на своих руках и почти побежал с раненым вниз по улице к ближайшему дому — и это оказался дом Эстер Гранж. Она выбежала в прихожую.

— Я принес вам человека, которого вы убили, — сказал Одиночка Джек.

Глава 22

ДИМЗ И ЗАКОН

Они уложили его на кровать Эстер, и, пока она дрожащим голосом просила юного Оливера быстрей бежать за врачом, Одиночка Джек разорвал одежду на Дэвиде, обнажив три пулевые раны.

Дрожащая Эстер принесла ему в тазике горячую воду. Димз поднял смуглое лицо и посмотрел на нее, склонившись над телом раненого. Эстер вспыхнула, потом побледнела.

— Вы считаете, что это я задумала ужасное убийство? — спросила она.

— Ничего я не считаю, — ответил молодой человек. — Но он умирает. С ним расправились трое бандитов Шодресса неподалеку от вашего дома. И как только он умрет, я начну собирать дань за его смерть. И начну с тех, кто живет в этом доме!

Говоря так, он тщательно обмывал раны; потом пришел доктор и взялся за дело профессионально. Они оба помогали ему, быстро исполняя отрывистые распоряжения: доктор исследовал раны.

— Две прошли насквозь — они сквозные, чистые, — сказал он.

— А вот эта…

Он перевернул бесчувственное тело раненого на живот, сделал неглубокий разрез на спине и вытащил большой сплющенный кусок свинца.

Затем недрогнувшей рукой быстро забинтовал раны.

— Он выживет? Он выживет? — едва дыша, спрашивала Эстер Гранж.

— Это ваш друг? — доктор посмотрел на девушку.

— Нет.

— Тогда это не имеет для вас особого значения. Он умрет перед рассветом, скорее всего, около трех или четырех. В это время максимально падает сопротивляемость организма. У него один шанс из ста дожить до восхода солнца, и… Эй, вы что, уходите?

Одиночка Джек остановился в дверях.

— У меня есть дело, — сказал он. Потом он обратился к Эстер: — Я хочу переговорить с вами перед уходом.

Эстер Гранж поспешила выйти за ним.

— Я знаю, что вы хотите сказать, — проговорила она, дрожа всем телом. — Но, поверьте, я не имею к этому никакого отношения! Нет-нет, никакого! Неужели вы думаете, что я могла стоять здесь и смотреть, как они устраивают ему западню — трое против одного?

Губы Джека Димза вдруг задрожали от ярости.

— Вы лжете! — сказал он. — Как легко вы лжете! Уверен, вы могли бы убить человека, а в следующее мгновение улыбаться его матушке. Могу сказать — я человек хладнокровный и повидал многое из того, что есть в мире скверного, но вы единственная в своем роде, с этим детским личиком и всеми пороками, которые скрыты за сиянием ваших голубеньких глаз! Невинный голубоглазый дьявол! Если бы я пробил пулей ваш мозг, чтобы не дать вам принести людям новые беды, я совершил бы благое дело!

Он произнес эту речь с ледяной сдержанностью, но Эстер видела, что юношу просто трясет от ненависти. Он был как помешанный, лицо его побелело, глаза сделались темнее и больше, чем обычно, но в них горел такой огонь, который она надеялась больше никогда не увидеть.

Она не в состоянии была ему отвечать. Она могла лишь смотреть, почти парализованная охватившим ее ужасом.

— Я встречался со многими хитрецами, но только вам удалось сбить меня с толку, связать по рукам и ногам, сделать из меня дурака, — продолжал Одиночка Джек. — Сейчас я отправлюсь по следу тех трех негодяев, которые уложили Эпперли. Но после того, как я их настигну, я вернусь в этот город и найду вашего брата Оливера. Может быть, к тому времени и Стив выйдет из тюрьмы — вы ведь лишили Дэвида Эпперли возможности заниматься его делом. Я встречусь с ними обоими. Предупреждаю об этом заранее! Принимайте какие угодно меры. И можете хоть каждый день молиться, чтобы они меня прикончили. Но они меня не убьют. Я вернусь сюда как мститель и закончу свою работу!