Месть фермера, стр. 6

— Пойдем со мной, молодой человек, — сказал он.

— Идите своей дорогой и будьте прокляты, — грубо отозвался Джон. — Я хочу остаться один.

— Ну да, — кивнул Финли. — Хочешь остаться один, чтобы спрятаться от жизни, как вор в темном переулке. Неужели, Джон Сэксон, твою душу избили вместе с телом? Ты мужчина или трусливая шавка?

Резкие слова пробудили в юноше гнев, и он угрожающе шагнул к адвокату.

— Не хорохорься передо мной — я знаю тебе цену, — предупредил его Финли. — Ты можешь бушевать сколько угодно, но стоит даже старухе шевельнуть пальцем — и ты съежишься от страха, как ежишься при мысли о Бобе Уизерелле.

Сэксон промолчал. Кипящий в нем гнев не позволял ему найти нужные слова.

— Тебя избили, опозорили, над тобой прилюдно надсмеялись, — продолжал Финли. — Твой дом спалили дотла, а твое стадо украли. Весь город потешается над тем, что с тобой произошло. Боб Уизерелл пьянствует в салуне на денежки, вырученные за твоих коров. А ты, как побитый пес, готов прыгнуть со скалы и покончить счеты с жизнью! — Рукой, лишенной кисти, адвокат сделал знаменитый жест, производивший неотразимое впечатление на присяжных. — Я благодарю Бога, что сделан из иного теста, чем ты! Посмотри на меня — я искалечен, не имею друзей, отрезан напрочь от всех радостей простой человеческой жизни. Но я не сдаюсь! Я иду своим путем и не склоняю головы! Хотя я старею и мне осталось жить не так уж много лет, но каждый год из них будет принадлежать мне. А ты, жалкий слюнтяй, готов швырнуть коту под хвост лучшую часть твоей жизни!

Джон снова ничего не ответил. Слова адвоката жгли его, как удары плетью, но в глубине души он признавал их справедливость.

— Лучше берись за оружие, — посоветовал Финли. — Вот. Это хороший и совсем новый револьвер. Возьми его и научись им пользоваться. Если ты считаешь, что тебе незачем жить, живи для того, чтобы отомстить Бобу Уизереллу. Учись обращаться с кольтом, покуда он не станет частью твоей плоти, покуда твои нервы не станут стальными, как он. А потом иди к Бобу Уизереллу и докажи, что ты мужчина. Если ты хочешь умереть, его пули прикончат тебя так же быстро, как прыжок со скалы. А если хочешь жить, постарайся убить Уизерелла. Когда его труп будет валяться у твоих ног, к тебе вернутся самоуважение и способность радоваться жизни!

Речь была точно рассчитана, и Дэниел, произнося ее, гордился собой. Он видел, как Джон Сэксон утром покидал город, опустив голову, а то, что с ним приключилось, было слишком увлекательным, чтобы оставаться тайной. Глядя на понурую фигуру молодого человека, адвокат догадался о том, что должно произойти, хотя это нисколько его не огорчало.

Финли жил ради того, чтобы сеять вокруг себя неприятности, и тот факт, что несколько брошенных им слов пробудили в Уизерелле злобу, ставшую причиной дальнейших событий, только радовал его душу. Следовать за Сэксоном и вмешаться в самый последний момент адвоката побудила возможность продолжать умножать беды. Джон был слишком хорошим орудием, чтобы им пренебречь, и Финли нашел верный способ для его использования.

Адвокат стоял, протягивая левой рукой большой сверкающий кольт. Взгляд Сэксона переместился с него на лицо адвоката.

Внезапно схватив револьвер, он заговорил:

— Я всегда считал вас злым и черствым человеком, Финли. Может, так оно и есть, но вы показали мне верную дорогу. Я возьму револьвер и сделаю то, что вы мне посоветовали. Я докажу, что могу дать отпор этому вору и убийце!

— Конечно можешь, Джон! — с неожиданным дружелюбием отозвался адвокат. — Уверенность приходит с тренировкой. Одни обретают ее, научившись всаживать пулю в молодое деревце, другие — натренировавшись до такой степени, что попадают в ветку. Но деревца вполне достаточно. Тот, кто может попасть в него, может всадить пулю и в сердце врага, доказав право именоваться храбрецом! Все, что тебе нужно, Джон Сэксон, так это познакомиться получше с грохотом выстрелов, чтобы потом смело встать перед Бобом Уизереллом и заставить твою девушку прекратить краснеть за тебя!

— Мэри? Разве она краснеет за меня? — удивился юноша.

— А что ей остается делать? — усмехнулся Финли. — Все в городе ей сочувствуют. По-твоему, девушке легко, когда все смеются над мужчиной, которого она любит? Думаешь, Мэри и дальше сможет любить человека, которого начала презирать?

Последнее слово так жестоко ударило Джона, что он заморгал распухшими глазами.

Боль, испытываемая другими, доставляла Дэниелу Финли больше удовольствия, чем самое изысканное вино. Он уже представлял себе Сэксона и Уизерелла стоящими друг против друга, готовыми выхватить револьверы, изрыгающими оскорбления или, напротив, застывшими в зловещем молчании. Конечно, Уизерелл одержит верх, но, возможно, Сэксону удастся перед смертью всадить в него одну пулю. Ну а он, Финли, будет счастлив, зная, что стоял за сценой и дергал за веревочки, заставляя марионеток танцевать, разговаривать и умирать.

До сих пор, совершая всевозможные махинации, ему не доводилось посягнуть на чью-либо жизнь. Финли даже казалось, будто прошедшие годы потрачены зря. Его существование станет полноценным лишь тогда, когда душа ощутит вкус человеческой крови.

— Все, что вы сказали, правда, — услышал он голос Сэксона. — Не знаю, может, я и в самом деле трус. Проверить это можно, только пройдя серьезное испытание. Не окажете ли вы мне еще одну любезность?

— Я сделаю все, что в моих силах, мой мальчик, — заверил его Финли. — Скажи, что тебе нужно? Немного денег? Ты их получишь.

Джон покачал головой:

— Пойдите к Мэри и передайте ей, что я собираюсь начать все заново. Она услышит обр мне, когда я смогу чего-нибудь добиться.

Глава 6

Деньги, конечно, были нужны. Сэксон продал двух мулов и на вырученную сумму купил боеприпасы и соль. Он никогда не был охотником, но знал, что должен научиться метко стрелять, прежде чем встретится лицом к лицу с Бобом Уизереллом. Если ему не удастся добыть достаточно мяса для еды, то нечего и надеяться справиться с Уизереллом.

Так что Джон вернулся в горы, вооруженный кольтом, нагруженный амуницией, с охотничьим ножом на поясе и мешком соли.

Два месяца он провел в горах, занимаясь охотой и ни разу не разбивая лагерь две ночи подряд в одном и том же месте.

Сэксон сгибался под порывами холодного ветра, мокнул под дождем, снежная пелена на вершинах слепила ему глаза. Но он продолжал бродить и охотиться, ориентируясь по компасу и зная, что если не будет убивать дичь, то не сможет, когда наступит время, убить и Боба Уизерелла.

Раны от побоев постепенно зажили. На правой скуле, чуть выше успевшей отрасти рыжеватой бороды, остался грубый треугольный шрам. Прикасаясь к нему кончиками пальцев, Джон каждый раз представлял себе Боба Уизерелла, высокого, смуглого и красивого/

Если ему удастся его убить, брат Боба, знаменитый преступник по кличке Пасьянс, наверняка постарается ему отомстить. Значит, придется убить и Пасьянса.

Джон повторял это себе снова и снова, замерзая ночью и страдая от голода днем. Прикончив Уизерелла, он должен будет убить Пасьянса. Впрочем, Сэксон не возражал, чтобы в этой семье оказалось десять братьев, а он смог уничтожить их всех. Даже десять убийств едва ли утолили бы его жажду крови.

Парень продолжал усердно тренироваться, не думая ни о чем, кроме ожидающих его жестоких схваток. Накопление нового стада казалось ему туманной мечтой, недостойной внимания настоящего мужчины.

Каждый час он практиковался в стрельбе или планировал, даже во сне, как лучше заняться этим в следующий раз.

От примитивного расходования боеприпасов было мало толку. Следовало научиться инстинктивно направлять оружие в нужную сторону. В салуне или во время уличной схватки едва ли представится шанс тщательно прицелиться. Настоящие перестрелки имеют мало общего с учебной стрельбой по мишеням.

Поэтому Сэксон по нескольку часов в день тренировался быстро выхватывать кольт и направлять его в цель, которую выбирал заранее. Чтобы не промахнуться, рука должна была оставаться твердой как камень. Постепенно он этого добился. Все его нервы сосредоточились в правой руке, кроме тех, которые обеспечивали быстроту движений.