Пенелопа и прекрасный принц, стр. 2
Леди Траск стояла у овального стола в центре холла и расставляла в огромной восточной вазе охапку пестрых цветов. Леди Траск часто расставляла цветы в вазах. И писала премиленькие акварели. А больше не делала практически ничего.
Пенелопа чмокнула мать в щеку.
– В деревню. Купить лент.
В ответ леди Траск приложилась к свежей щечке дочери, не выпуская из рук длинного стебля ранней розы.
– Прихвати одну из своих книжек для миссис Свенсон, дорогая. Ей так нравятся твои сказки.
Пенелопа уже положила в сумочку сборник волшебных сказок.
– Хорошо, мама.
Леди Траск, хмурясь, рассматривала розу.
– Ты ведь не станешь покупать белые ленты, дорогая? В твоем возрасте это уже неуместно.
– Разумеется, нет, мама, – отвечала Пенелопа, завязывая коричневые, без сомнения, коричневые ленты своей шляпки. – Я уже три сезона не ношу белых лент.
Леди Траск вздохнула.
– Как жаль, что твой отец умер. Пенни, дорогая, он непременно нашел бы тебе богатого мужа.
Пенелопа принялась сосредоточенно натягивать перчатки.
– Мама, ты же знаешь, я решила никогда не выходить замуж.
Обе помолвки Пенелопы окончились катастрофой. Рубен Уайт, приятный молодой человек, делец из Сити, хотел иметь жену, которая будет сквозь пальцы смотреть на его сомнительные делишки. А Магнус Грейди – Пенелопа считала его достаточно зрелым, мудрым и надежным – желал получить в жены хорошенькую молоденькую девушку, которая станет украшением е го гостиной.
Пенелопа уже оплакала эти поражения и получила взамен ярлык «изменницы», потом «двойной изменницы». Когда умер отец девушки, титул и деньги перешли к ее кузену. Матери и дочери досталось лишь небольшое поместье и скромный доход. Приданое Пенелопы ушло на оплату долгов, и она перестала считаться завидной невестой.
Леди Траск скорбно взирала на дочь.
– Все девушки хотят найти богатых мужей.
– Если я выйду замуж, кто станет о тебе заботиться?
Леди Траск задумалась.
– Да, тут есть о чем подумать. Но ведь дорогой отец Меган – такое утешение.
И это еще мягко сказано. Чтобы не захихикать, девушки быстро выскочили из дома.
– Могу спорить, через полгода они поженятся, – проговорила Меган, когда они двинулись по подъездной дорожке.
– Думаю, еще раньше, – с улыбкой возразила Пенелопа.
Девушки одновременно оглянулись на дом. Меган и ее отец, Майкл Тэвисток, приехали из северной части Оксфордшира погостить у Трасков. Пока подруги собирались на прогулку в деревню, Майкл Тэвисток прогуливался в саду.
– Ждет, пока мы уйдем, – шепнула Меган. – Под ними уже развалилась одна кровать, – продолжала девушка, сворачивая вместе с подругой на дорогу, спускающуюся к деревне. – Мне так хочется, чтобы они скорее договорились. Наверное, им до смерти надоело притворяться, что они дружат лишь потому, что дружим мы с тобой.
– Конечно, все вздохнут с облегчением, – согласилась Пенелопа. – Но думаю, им нравится играть в тайных любовников.
– В их-то возрасте! – заметила Меган с высоты своих девятнадцати лет. – Полагаю, это хоть как-то их занимает. В Литтл-Марчинге летом такая скука! Здесь никогда ничего не происходит.
– А я предпочитаю, чтобы ничего и не происходило, – убежденно заявила Пенелопа. – Так спокойнее. Хорошо, когда каждый день похож на предыдущий, такой же тягучий и размеренный.
Меган фыркнула.
– Ты говоришь «размеренный», я говорю – «скучный». Скучный, скучный, скучный! Ни балов, ни вечеров, ни музеев. Только Литтл-Марчинг и наш дом.
– На самом деле ты имеешь в виду, что здесь нет мужчин, чтобы с ними флиртовать.
– О том и речь. – Меган взмахнула руками, словно желая обнять зеленые холмы, чередой убегающие к туманному горизонту. – Ну и где здесь мужчины? Танцевать не с кем. Флиртовать не с кем. Не с кем прятаться в укромных уголках. Ах, Пенелопа! Мужчины – замечательные существа. Чуточку терпения, чуточку лести – и они могут стать совсем цивилизованными созданиями.
Пенелопа наконец вышла из задумчивости и рассмеялась.
– Ох, Меган, твоему отцу надо поскорее выдать тебя замуж. Ты вся горишь и можешь превратиться в кучку пепла, и все будут поражаться грустному концу бедненькой любвеобильной Меган Тэвисток.
– Ах, вздор! Я, разумеется, выйду замуж, но только за превосходного джентльмена, который будет до сумасшествия в меня влюблен.
– Так не бывает, Меган, – спокойно возразила Пенелопа. – Мы выходим замуж из-за денег и собственности и чтобы создать семью. Если джентльмену нужна любовь, он ищет ее в другом месте.
Во взгляде Меган отразилось раскаяние.
– Прости, Пен, я забыла.
Сердце Пенелопы болезненно сжалось.
– Видишь, тебе следует учиться на моих ошибках. Леди в нашем положении не выходят замуж по любви. Это все условности, не стоит обращать внимания на красивые слова, которые мужчины шепчут нам на ушко.
Красивые слова. Соблазнительный шепот. Ложь, все это ложь. «Любовь моя, приди ко мне. Чтобы в нашей детской появился наследник. А потом я вернусь к любовнице и забуду о тебе». Слава Богу, Пенелопа выяснила правду раньше, чем на пальце оказалось кольцо.
– Не все мужчины похожи на мистера Уайта, – заметила Меган. – Тебе просто не повезло.
– Все, дорогая, все, – отвечала Пенелопа. – Можешь восхищаться ими сколько тебе угодно, но не забывай о реальности. Они женятся только из-за денег и связей и ни из-за чего больше. Прекрасные принцы не появляются, чтобы увезти обычных девушек в свои далекие королевства. Это бывает лишь в сказках. У настоящих принцев по три подбородка, и женятся они из политических соображений.
Пенелопа умолкла. Что-то она разболталась сегодня!
Меган поджала губы. Она помнила о грустной истории Пенелопы, но продолжала считать, что оба случая – лишь отклонение от нормы. Молоденькой, хорошенькой, рыжеволосой Меган еще предстояло многое понять. Джентльменам нельзя доверять.
А потому Пенелопа была абсолютно удовлетворена своей спокойной жизнью в Литтл-Марчинге – в самом сердце Оксфордшира, где никогда не происходит ничего хоть сколько-нибудь интересного.
Никогда.
– Это здесь?
Его императорское высочество принц Деймиен Август Фредерик Мишель Нвенгарский устало приподнял шторку на переднем окне кареты.
– Литтл-Марчинг, Оксфордшир, – отвечал невысокий бородач, сидевший рядом с принцем. – Боюсь, что здесь, ваше высочество.
Глава 2
Деймиен осмотрел церковь и кучку выбеленных, крытых соломой домов, потом опустил шторку. Итак, это и есть Литтл-Марчинг. Несколько недель тяжелого путешествия, и вот он на месте.
– Она здесь? – спросил принц.
– Да, – ответил Саша. Бывший воспитатель наследника коснулся аккуратной бородки, как делал всегда, когда нервничал. – Где-то здесь.
Деймиен приказал кучеру остановиться на деревенской площади. Руф, один из лакеев, рывком открыл дверь и отвесил преувеличенно низкий поклон. Деймиен выскочил из кареты, прежде чем другой лакей, Майлз, успел опустить для него лесенку. Оба лакея бросили на принца разочарованные взгляды.
Деймиен прошелся по булыжной мостовой. Стояла тишина. Дома смотрели на площадь пустыми окнами, но принц понимал, что деревня затаилась и наблюдает за ним. А как же иначе? Он же пришелец и не может не вызывать интереса.
И какой пришелец! Наемная карета покрыта сверкающим черным лаком, ярко-красные спицы колес блестят на солнце. Четыре серые лошади похожи как близнецы. Над их головами покачиваются алые султаны. После долгого путешествия султаны немного поникли, но Саша настаивал, чтобы их не снимали. За каретой следовала на привязи собственная лошадь принца – иссиня-черный породистый жеребец.
Лакеи Деймиена, Руф и Майлз, в ярко-синих ливреях военного покроя выглядели чистокровными нвенгарами: рослые, темноволосые, голубоглазые. На Саше был костюм с Бонд-стрит и золотая лента советника принца.
Сам Деймиен в дорогу оделся просто: льняная рубашка, бриджи для верховой езды и сапоги. Все это скрывал длинный плащ. Однако даже в скромном одеянии его шесть с половиной футов роста и широкие плечи не могли не привлекать внимания. Он явно был не из этого мира, и тайком наблюдавшая за ним площадь понимала, что пришелец и сам это сознает.