Джон Кипящий Котелок, стр. 40
— Ладно, болтай пока! — буркнул он. — Последнее слово будет за мной.
Я был почти готов в это поверить.
Итак, меня приняли, но никто не подал мне руки. Парни не толпились вокруг, не говорили, что, мол, рады считать меня своим и тому подобное, а просто продолжали искоса за мной наблюдать, притом не слишком дружелюбно. Да, меня признали своим, однако мне еще предстояло доказать, что я этого заслуживаю.
Вообще, эти парни слов попусту не тратили. Отчаянные головорезы, один страшнее другого, они не придавали значения любезностям. В жизни их интересовало только одно — звонкая монета, ради которой они и собрались под началом Красного Коршуна, находившего верные и быстрые способы ее добывать.
Мы чуть-чуть проехали вперед по ущелью, затем свернули в широкую расселину в стене каньона, за которой нас почти сразу же ждал другой поворот, потом еще один, и еще, — и вскоре я уже при всем желании не смог бы найти обратную дорогу без проводника. Теперь мне стало понятно, чем приглянулось Коршуну это местечко, — здесь его банда была практически неуловима.
В скором времени прямо над нами раздался чей-то приветственный возглас. Я поднял глаза и увидел человека со штуцером наготове. Мы находились в узком прямом коридоре. Если бы этот парень захотел, мог бы легко уложить нас одного за другим, постреливая в свое удовольствие.
— Вижу, у нас гости! — крикнул он с утеса. — Здорово, Шерберн!
Теперь я узнал его. Десятки раз видел этого человека на улицах Эмити, все принимали его за старателя. Как-то раз он сел играть в фараона и на моих глазах одним махом просадил мешок золотой пыли на восемь тысяч долларов. Помню, еще сказал тогда, посмеиваясь: «Не беда: в том месте, откуда я выгреб эту горсточку, еще много осталось!»
Теперь-то мне стало ясно, на какую «жилу» ему посчастливилось напасть.
Через некоторое время дорога пошла в гору, и мы поднялись на ровный пятачок высокогорья — около полумили в длину и ста ярдов в ширину. Здесь не росло ни одного дерева, и, кроме как за кучами камней, негде было бы спрятаться в тени, если бы не полотно, растянутое на шестах с другой стороны плато. Под тентом хранились мешки с овсом для лошадей, сильно закопченная кухонная утварь и… больше ничего! Так выглядел один из лагерей Красного Коршуна. Если этот человек и был краснокожим, то, даже по индейским меркам, держал своих воинов в черном теле, заставляя их довольствоваться минимумом необходимых вещей. Зато отряд мог за полминуты собрать скарб и выступить в боевой поход.
Бандитов оказалось значительно меньше, чем я ожидал. Со мной приехало шестеро, включая старого Доктора, которого едва ли можно было принимать в расчет как вояку. Кроме них, вокруг лагеря были расставлены четверо часовых.
Таким образом, я был одиннадцатым.
Повернувшись к Макгрудеру, по кличке Ловкач, — единственному, кто мне представился, — я полюбопытствовал:
— Как понимаю, большей части ребят сейчас здесь нет?
Он так и уставился на меня:
— Большей части?! Тут тебе что, армия, что ли?
Пришел мой черед удивляться.
— А что, вас всегда так мало?
— Пф-ф, мало! — фыркнул он. — Я здесь уже года полтора, за вычетом тех двух месяцев, что провалялся с дыркой в ноге, и никогда еще я не видел такой оравы!
Для меня это было новостью.
— Обычно нас тут человек пять, — продолжил Ловкач. — Сами себе готовим, сами лошадок кормим, сами же на часах стоим — словом, сладкой жизни не жди! Мы тут света белого не видим — ничего, кроме работы…
— И деньжат! — напомнил я.
Он криво ухмыльнулся:
— Это да! Деньжата здесь славные!
Он был парень не промах, этот Ловкач. Мир его праху…
— А когда мы отправимся проветриться? — поинтересовался я.
— Считай, что тебе повезло, Шерберн, — ответил он, — сегодня же и поедем!
Глава 34
БАНДИТСКИЕ ЗАКОНЫ
Грязная работа в первый же день!
Признаться, меня это здорово обескуражило. Ведь всем было известно, что шайка редко устраивала налеты, хотя каждый раз очень удачно. А поскольку бандиты буквально на днях заработали полмиллиона наличными, я пребывал в полной уверенности, что мне довольно долго не придется участвовать в их делишках. Но тут вдруг выяснилось, что меня берут в дело немедленно! Откровенно говоря, я не был готов так скоро играть роль негодяя.
— Вот уж не ожидал! — отреагировал я. — Я-то думал, что после Ладлоу вы, ребята, возьмете отпуск.
Ловкач молча пожал плечами.
— Но ведь полмиллиона! — продолжил я. — У вас сейчас столько монет, что на время можно забыть о всякой работе!
— Это тебе так кажется, — проворчал Ловкач. — Посчитай! Двадцать процентов причитается вождю — это значит, пятьдесят тысяч. Еще двадцать пять тысяч ушло на подкуп одного выродка из банка. Остается сто семьдесят пять — сто восемьдесят тысяч, и это на пятнадцать человек…
— Вас тогда было пятнадцать?
— Да. В смысле, банк брали только десять, остальные в это время были кто где. Правда, в тот же вечер у нас тут вышла небольшая заварушка, четверо отправились на небо…
Я был ошарашен. А вы не удивились бы на моем месте? Я-то думал, в банде Коршуна царит военная дисциплина!
— Не пойму, — удивился я, — как же это Красный Коршун ухитряется держать вас в узде, если он позволяет вам отправлять друг друга на небеса?
— Очень просто, — откликнулся Ловкач. — Ты рассуждаешь как все, а Красный Коршун предпочитает действовать от обратного. Ты небось думаешь, что он командует нами как взводом солдат? Уверяю тебя, это далеко не так! Или, может, считаешь, что ты попал в нашу компанию, потому что он давно держал тебя на примете и велел принять, как только соизволишь явиться? И это не в его духе. Такие вещи он предоставляет решать нам. Мы сами себе господа, поступаем так, как считаем нужным. У нас тут демократия, понял? Нас послали тебе навстречу, чтобы мы на тебя хорошенько посмотрели и сами прикинули, ухлопать тебя или оставить. Это полностью зависело от нас!
Я покачал головой: сказанное было свыше моего понимания и переворачивало все мои представления о Коршуне! Ловкач стал обстоятельно вводить меня в курс дела. Определенно я был ему симпатичен. Как объяснил позже, потому что я при всех приструнил Сэмми, его заклятого врага.
От Ловкача я узнал «конституцию» банды — в том виде, в каком собираюсь изложить ее и вам. А когда вы меня выслушаете, то поймете, что Красный Коршун был настоящим гением в своем деле. Вероятно, он первым из негодяев додумался до того, что в преступном мире возможно некое подобие демократии.
В основе его «управления» лежали следующие принципы.
Бандиты ни перед кем не отчитывались, и никто из них не был уполномочен следить за дисциплиной. Они сами сочиняли и принимали законы, по которым существовали, но, если кто-то их нарушал, карали жестоко. Наказание было одно — смерть!
Это было единственное правило, на котором лично настоял Красный Коршун. Его люди могли вести себя как угодно — реагировать на чужие проступки или закрывать на них глаза, но, если кто-то вел себя так, что привлекал всеобщее внимание, его следовало наказывать пулями. Коршуна не волновало, сколько людей останется в шайке, но он хотел быть уверенным, что в его стаде нет ни одной паршивой овцы, что можно целиком и полностью рассчитывать на каждого из парней.
Сначала расскажу вам о правах, которыми пользовались члены банды, а уж потом об их обязанностях. Итак, что же было можно, а что нельзя людям Коршуна?
Каждый был вправе решать, браться ему за какую-либо работу или нет, как только ему объясняли суть предстоящего. Вождь всякий раз должен был вразумительно растолковать, что он затевает. Таким образом, исполнительная власть всецело принадлежала самим ребятам.
Если кто-то из членов шайки был обижен другим, он не должен был обращаться к главарю с просьбами восстановить справедливость, равно как жаловаться товарищам и выносить обиду на общий суд. Каждый стоял сам за себя и мог отомстить за оскорбление, когда и как сочтет нужным. Если бы пристрелил врага за ужином у костра, от него просто потребовали бы унести убитого и похоронить его!