Наследники Хамерфела, стр. 23

Потрясенная, девушка заметила:

— Вы очень похожи на вашего брата.

— Теперь я сам начинаю верить, раз столько людей говорит это. Даже мама чуть не упала в обморок, когда увидала меня.

— Я думала, ты умер много лет назад, — сказала Эрминия, — и получить тебя обратно после того, как прошло полжизни… Аластеру ведь восемнадцать — столько же, сколько было мне, когда вы родились.

— Когда я встречусь с братом? — нетерпеливо спросил Конн.

Ответила Флория:

— Он ставит лошадей и придет через минуту-другую. Мы вместе катались этим утром за городом. Отец разрешил, потому что теперь ясно, как он сказал, что мы скоро поженимся.

Услышать это было для Конна очередным шоком, но он понимал, что должен был такое предвидеть; теперь все стало на свои места: видения городской жизни, так же как и образ Флории, пришли к нему через брата-близнеца, который, оказывается, жив.

Эрминия, наблюдавшая безмолвный диалог между Конном и Флорией, сказала самой себе:

«И чем все это может кончиться?» Но то была всего лишь первая встреча, а ее вновь обретенный сын был, похоже, приличным и благородным человеком, действительно, если его воспитывал Маркос, по-другому и быть не могло. Вряд ли он посмеет отбить невесту у брата. И все равно, обеспокоенная глубиной чувств Конна, Эрминия понимала: впереди его ожидают сердечные муки, и все думала, чем здесь можно помочь.

— Так ты пришел в Тендару, Конн, даже не зная, что мы живы?

— Мне, по крайней мере, следовало бы догадаться, что мой брат жив, — ответил юноша, — поскольку от тех, кто знает о ларане побольше моего, я слыхал, что телепатическая связь между близнецами — самая прочная из всех, а за последний год меня то и дело посещали видения мест, в которых я никогда не был, и лиц, которых никогда не видел. А ты что-нибудь знаешь про ларан и искусство обращения со звездным камнем, мама?

— Я — восемнадцать лет техник Башни Тендары, — сказала она. — Правда, я считаю, что Флория обучена лучше и могла бы занять мое место, а я бы покинула Башню и, возможно, снова вышла замуж.

Флория покраснела и сказала:

— Нет, родственница, Аластер этого не допустит.

На что Эрминия ответила:

— Зависит только от тебя, дитя. Очень жаль, если ты бросишь работу из-за мужского эгоизма.

— Это так, но у нас не было времени как следует поговорить, — сказала Флория. Она опять подняла глаза на Конна и спросила: — А вы, родственник, вы ведь телепат? Вас никогда не обучали в Башне?

— Нет, — ответил он. — Я жил в горах, и у меня не было такой возможности. Хватало других забот, как, например, защищать своих людей от посягательств Сторна.

Эрминия заметила, что разговор пошел совсем не в ту сторону, в какую она хотела. Она спросила:

— Значит, Сторн знает, что ты жив?

— Да, и вражда ожила снова, хотя мне тяжело об этом говорить, мама. Многие годы он был уверен, что весь наш клан вымер.

— А я думала и надеялась, что Сторн всех нас считает мертвыми, и хоть я и поклялась помочь твоему брату вновь обрести наши законные земли, надеялась, что вражда затихнет сама собой.

— Она бы закончилась, мама, если б я сидел в укрытии и позволял совершать надругательства над нашими людьми, — сказал Конн, — но не далее как сорок дней назад я дал ему понять, что, если он продолжит грабить наших крестьян и жечь их дома, ему придется иметь дело с Хамерфелом.

Тут он рассказал о рейде против сторновского отряда поджигателей.

— Я не могу винить тебя за это, мой сын, — тепло сказала Эрминия и наклонилась, чтобы обнять его. В этот момент в сад вошел Аластер. Увидев мать, сидящую на дорожке с собаками, и Конна в ее объятиях, он тут же понял, что произошло.

Сказать по справедливости, первая его эмоция была очень теплой. Он свистнул собакам, и они подбежали к нему, бросив сидящих на полу. Эрминия тут же вскочила со словами:

— О Аластер, произошло чудо!

— Я уже встретил лорда Валентина во внутреннем дворе, — ответил он и улыбнулся Конну открытой, очаровательной улыбкой. — Значит, ты — мой брат. Добро пожаловать, младший братишка… ты ведь знаешь, что я старший?

— Да, — ответил Конн, находя несколько странным, что Аластер начал подчеркивать это, едва они познакомились, — минут на двадцать или около того.

— Двадцать минут или двадцать лет, нет разницы, — произнес Аластер и обнял его. — Что ты делаешь в городе?

— То же самое, что, надеюсь, делал бы ты на моем месте, — произнес Конн. — Я пришел просить помощи короля Хастура для восстановления наших земель и защиты наших людей.

— Тогда я опять опередил тебя, — бросил Аластер, — ибо я уже говорил об этом с королем Айданом, и он обещал мне помочь.

Он улыбнулся Конну, и оба брата-близнеца пристально посмотрели друг на друга.

— Так это был ты! — воскликнул Конн. — А мне казалось, что это я просил его о помощи.

Ал истер пожал плечами, не понимая, что Конн мог видеть посредством ларана.

— Я рад, что мама теперь знает о тебе, — сказал он. — И леди Флория, моя невеста, а вскоре — твоя сводная сестра.

«И опять, — подумал Конн, — он тычет мне в нос своим первородством и тем, что во всем меня опередил. Зачем? Хорошо, он — настоящий герцог Хамерфел, но пока я считал его мертвым, у меня были все права считать герцогом себя. Теперь я знаю, что он жив, и теперь я, естественно, должен изо всех сил ему помогать».

Он поклонился и произнес:

— Мой брат и мой господин.

Аластер крепко обнял его и сказал:

— Не надо меж нами этих формальностей, брат, для этого будет достаточно времени, когда я воцарюсь в Хамерфеле и ты будешь рядом со мной. — Затем он улыбнулся и покачал головой. — Скажи, где ты откопал этот клоунский наряд? Мы должны найти тебе что-нибудь подобающее твоему положению, и немедленно. Сегодня же пошлю за портным.

Конна это сильно задело. Неужели у его брата вообще нет такта? Зардевшись, он произнес:

— Это новое платье и вполне добротное. Не носить его было бы расточительством.

— Не нужно расточительства, отдай его дворецкому, и оно вполне будет соответствовать ему по чину, — сказала Эрминия, поддерживая тем самым Аластера.

— В Хеллерах оно прекрасно послужило бы мне, — сказал Конн, защищаясь, но сохраняя достоинство. — Я не городской щеголь!

— Но если ты собираешься на аудиенцию к королю, а ему надо бы узнать, что нас уже двое, — произнес Аластер более дипломатично, — ты не можешь предстать перед ним одетый как фермер. Думаю, тебе лучше взять на первое время что-нибудь из моего гардероба, тогда ты сможешь ходить по городу. Надеюсь, ты не настолько горд, чтобы отказаться надеть платье с моего плеча, а, брат?

Увидев его обезоруживающую улыбку, Конн вновь ощутил, что попал в родной дом и все вокруг хорошо. В конце концов более близкое знакомство с братом потребует времени. Он улыбнулся Аластеру в ответ и произнес:

— Перед королем — боже упаси! Спасибо, брат!

Тогда встала Эрминия и сказала:

— А теперь пойдемте в гостиную, Конн, и там ты мне все про себя расскажешь… и тогда мы, вероятно, разберемся, почему до сих пор не нашли друг друга! Что было все эти годы в Хамерфеле? Как поживает Маркос? Хорошо ли он обращался с тобой, мой сын? Флория, дорогая, ты, конечно, останешься с нами пообедать. Идемте, сыновья…

Замолчав, она вздохнула, и это был вздох полного, совершенно невероятного счастья.

— У меня прямо сердце поет, когда вновь, после стольких лет, я могу произнести эти слова! — И, взяв обоих под руки, она ввела их в дом, а следом двинулись Флория и собаки.

Все это лето в Тендаре только и было разговоров о том, как герцогиня Хамерфел вновь обрела второго сына. Даже Эрминия устала повторять историю снова и снова, хотя была горда вниманием, которое оказывалось ее вновь обретенному сыну, и настолько привязалась к Конну, что временами даже чувствовала себя неловко по отношению к Аластеру, который все эти годы был к ней так внимателен и всегда ее понимал.