Соскучился по дождику, стр. 29

— И к тому же за тобой долг, — напомнил мордастый, — который, как известно, платежом красен.

Обе руки Володьки были заняты. Он переложил коробку и сверток в одну руку, другой вытащил из кармана трешку и сунул ее мордастому:

— Теперь мы в расчете!

Бумажка утонула в огромной лапе мордастого.

— Мало, — жестко произнес он.

— Больше не дам! — сказал Володька.

— Ладно, — вдруг согласился мордастый, пряча трешку в карман. — Что в свертке?

— Джинсы старые, — ответил Володька.

Мордастый расхохотался:

— Выкинь ты это барахло… Со мной у тебя всегда будут полные карманы денег…

Володька нагнулся, будто хотел положить сверток к забору, и почувствовал, что мордастый держит его не так крепко. Тогда мальчишка вырвался и ударил мордастого головой в живот.

Застонав, мордастый согнулся и схватился руками за живот. Володька со всех ног кинулся к базару — там должны быть люди. Но пробежав несколько шагов, он остановился. Конфеты и сверток остались на земле, возле мордастого. Как же он, Володька, без подарка явится в дом кума?

Мальчишка повернул назад, поднял конфеты и сверток. Прижавшись спиной к забору, мордастый стонал от боли. «Так тебе и надо, гад», — подумал Володька и кинулся опрометью к базару.

За своей спиной мальчишка услыхал тяжелые шаги. Не останавливаясь, Володька обернулся. Его настигал мордастый. «Вот здоровый гад, уже очухался», — мелькнуло в голове Володьки.

Когда показались базарные ворота, мордастый настиг Володьку, схватил его и ударил по зубам. Мальчишка упал. Из его рук выпала коробка, и конфеты разлетелись по мостовой.

Володька поднялся, сплюнул кровь и — мордастый не успел уклониться — влепил изо всех сил по ненавистной роже. А в ответ получил такой удар, что у него все поплыло перед глазами. И Володька рухнул на землю.

Над ним склонился мордастый. «Прибьет», — подумал Володька и хотел плюнуть в морду, но лишь пошевелил губами…

Володька не видел, как, неловко подпрыгивая, будто раненая птица, торопится к нему на помощь Николай Афанасьевич.

— Держись, Володя!

АРБУЗЫ НА ПАМЯТЬ

Петр и заведующая детским приемником, усталая женщина в темно-синем халате, пересекли пыльный, с редкими травинками двор и остановились у домика, на двери которого была прибита табличка с надписью «Изолятор».

— Как он себя чувствует? — спросил Петр.

— Сейчас лучше, — ответила заведующая. — А первые дни на ногах не стоял. Этот бандюга чуть его не убил. Если б не старик…

Они вошли в дом, и заведующая отворила первую слева дверь. В комнате стояло четыре кровати. Три из них были аккуратно застелены, а на четвертой прямо на сером одеяле ничком лежал одетый Володька и спал.

Заведующая и Петр осторожно вошли, тихонько прикрыв за собой дверь.

Остриженный наголо, с оттопыренными ушами, Володька спал тревожно, стонал, вздрагивал.

Тяжело вздохнув, заведующая прошептала:

— Намучился парень, набедовал… Может, вы завтра поедете? Пускай мальчонка отоспится, окрепнет…

Петр не успел ответить. Володька заворочался, открыл глаза и сел на кровати.

— Вот инспектор за тобой приехал, — сказала заведующая. — Собирайся домой.

— Здравствуй, Володя, — Петр протянул руку мальчишке.

— Здрасте, — Володька поднялся и пожал руку. — Так вы инспектор?

— За это я тебя должен благодарить, — ответил Петр.

— А где Манюня? — поинтересовался Володька.

— Кто-кто? — не понял Петр.

— Мария Николаевна, инспектор, — объяснил Володька.

— Сына растит, — ответил Петр.

Мальчишка настороженно глядел на Петра. Словно допытывался у него, с чем ты явился сюда и что ты от меня хочешь.

— Как ты жил? — спросил Петр.

Володька пожал плечами:

— Жил…

— Не знаю, смог ли бы я, как ты, убегать, прятаться, скитаться, — задумчиво проговорил Петр.

— Между прочим, жил припеваючи, — закуражился Володька, не хотел, чтобы его жалели, чтобы распускали над ним нюни. — На свете столько дураков! Расскажешь им сказку, а они уши развесят и жратвы нанесут столько, что только успевай брюхо набивать. И воровал! Да! А почему бы не стянуть у лопухов, что плохо лежит?!

Володька вызывающе смотрел на Петра.

— Ах, какой герой, удрал из дому, — сдержанно произнес Петр. — Вместо того чтобы мать защищать, он, видите ли, на юг укатил, на солнышке позагорать.

Володька опустил голову. Бравада слетела с него вмиг.

— Вы когда маму видели? — тихо спросил он.

— Позавчера, — ответил Петр. — Хоть бы одну открытку матери послал…

— Ага, — подхватил Володька. — Вы бы меня тут же сцапали.

— Зачем нам тебя цапать? Мы тебя найти хотели…

Увидев, что разговор принял мирный характер, заведующая сказала:

— Я пойду оформлять документы, а вы пока погуляйте во дворе… Обед через полчаса.

— Пускай мне деньги вернут, — твердо сказал Володька. — Я их заработал.

— Верно, — подтвердил Петр. — Это его деньги.

— Все будет в порядке, — пообещала заведующая.

Они вышли во двор. Заведующая поспешила к себе. Петр и Володька остались одни.

Мальчишка поднял голову и поглядел на чистое, без единого облачка небо.

— Андрея поймали, — как бы между прочим, сказал Петр.

Володька встрепенулся.

— Он сказал, что у них с Семенковым поджилки тряслись, когда были на Подлесной, все думали, что вот-вот ты приведешь милицию.

— Так им и надо!

Володька облегченно рассмеялся. Все, что гнело его долгие месяцы, вдруг в одно мгновение рассыпалось. Будто ничего и никогда не было.

И сделал это моряк, с которым он случайно встретился на вокзале.

— Андрей зверски избил Семенкова, — продолжал Петр. — Вася до сих пор не пришел в себя.

Володька сжал кулаки.

— Андрей вообще гад. Нас с Семеном один мужик попросил стащить доски со стройки. Обещал хорошо заплатить. Ну, мы, дураки, согласились. Один раз сошло. А в другой раз нарвались на этого Андрея. Так он сказал, что заявит в милицию, если мы не будем ему помогать. Васька струсил… Ну, остальное вы знаете…

— Знаю, — кивнул Петр. — А в сентябре вы ездили к нему в Чернигов?

— К нему, — подтвердил Володька. — Он готовил одно дело. Да сорвалось… Мы уже думали, что он про нас забыл, как вдруг объявился весной у нас… И закрутилось…

— Вот что я хочу у тебя спросить, — сказал Петр. — Семенков угнал мотоцикл, а ты взял вину на себя. Зачем? Мало у тебя своих «подвигов» было?

— Одним больше, одним меньше, все равно, — махнул рукой Володька. — А Васька меня тоже выручал. Ночевал я у него.

«Когда отец выгонял из дому», — подумал Петр.

— А почему без погон? — вдруг спросил Володька.

— Не заслужил еще, — пожал плечами Петр.

— А не жалко — из моряков в милиционеры? — прищурился Володька.

Петр покачал головой:

— Теперь нет.

— Видите, я тоже про Вас кое-что знаю, — радостно сказал Володька.

— Василий Федорович рассказал? — спросил Петр.

— Он, — кивнул Володька. — Мировой дядька…

— Настоящий…

— Вот только приятель у него, — поморщился Володька. — Одним словом, не моряк…

Калитка отворилась, и во двор, тяжело ступая на деревяшку, вошел Николай Афанасьевич. В руке он нес сетку с тремя огромными арбузами.

Володька сорвался с места и в то же мгновение повис на шее старика.

— Чуть не свалил, чертяка, — бурчал Николай Афанасьевич. — У меня все-таки одна нога.

Старика тронуло, что мальчишка так радостно его встретил, но он старался не подавать вида.

— Вот, держи, — Николай Афанасьевич протянул мальчишке сетку с арбузами. — На память, что ли…

Подошел Петр, поздоровался со стариком. Николай Афанасьевич отвел Петра в сторону.

— Вы, товарищ инспектор, с ним поласковее… Парень он хороший…

— Не беспокойтесь, все будет хорошо, — ответил Петр.

Из распахнутого настежь окна высунулась заведующая.