Кошки-мышки, стр. 47
Однако по какой-то причине нападавший не смог довести задуманное до конца. Никто из семейства Кроссов, включая самого Алекса, не был убит. Вот тут-то и заключается самая ошеломляющая и сбивающая с толку деталь мозаики. Здесь, видимо, и содержится ключ к разгадке тайны!
Около одиннадцати утра я уже был готов обследовать подвал в доме Кроссов. Я попросил городскую полицию и сотрудников ФБР не соваться туда, пока я лично не закончу осмотр всего дома. Сбор данных и информации был для меня исключительным процессом, вмешиваться в который я не позволял никому.
Итак, нападавший (нападавшая?) прятался в подвале, пока наверху и во дворе полным ходом шла пирушка.
У самой двери в подвал остался отпечаток подошвы большого размера. Однако по нему трудно было что-либо сказать. Было даже похоже на то, что преступник оставил этот след умышленно.
Одна вещь поразила меня сразу же. Гэри Сонеджи запирали в подвале, когда он был еще мальчиком. Он оставался там один и не принимал участия в жизни семьи. И в подвале он подвергался избиениям. В таком же подземелье, как и в доме Кросса.
Преступник явно прятался в подвале. И это не могло быть простым совпадением.
Знал ли он точные слова предупреждения Сонеджи? Эта возможность чертовски тревожила меня. Мне не хотелось останавливаться на какой-то одной теории или делать преждевременные выводы. Мне просто было необходимо собрать как можно больше информации. Возможно, здесь сказывались плоды моей учебы. Несостоявшийся медик, я все же предпочитал подходить к расследованию с точки зрения ученого.
Сначала собери все данные. Это первое, что необходимо сделать.
В подвале стояла полная тишина, и я мог легко сосредоточиться на обстановке. Я попытался представить себе, как нападавший проник сюда во время вечеринки и что он делал потом, когда в доме все заснули, включая самого Алекса.
Нападавший был самым настоящим трусом.
Он не находился в состоянии неуправляемого гнева. Его действия отличались методичностью.
То, что произошло, никак не подходило под разряд «преступление, совершенное в состоянии аффекта».
Преступник сначала совершил нападение на обоих детей, но не убил ни одного из них. Затем он жестоко избил бабушку Алекса, но тоже не стал доводить дело до конца, пощадив ее. Почему? Видимо, подразумевалось, что погибнуть должен был только Алекс Кросс, но и этого не произошло.
Что же помешало злоумышленнику выполнить обещание Сонеджи? И где он находится сейчас?
Уехал ли он из Вашингтона или, может быть, продолжает вести наблюдение за домом Кросса? Или следит за госпиталем Святого Антония, где возле палаты Алекса постоянно дежурят полицейские?
Проходя мимо старинной угольной печи, я заметил, что ее дверца была слегка приоткрыта. Распахнув ее пошире и держа в руке носовой платок, я заглянул внутрь. Поначалу я ничего не смог рассмотреть из-за темноты, и мне пришлось воспользоваться фонариком. В печи находился пепел светло-серого цвета, словно тут недавно был сожжен какой-то предмет, скорее всего бумажный. Это могли быть газеты или, например, журнал.
«Кому понадобилось разводить огонь в середине лета?» – недоумевал я.
На рабочем столе неподалеку я увидел небольшой совок и с его помощью решил проверить содержимое печи.
Я взял его в руку и провел им по колосникам.
Что-то звякнуло. Характерный звук соприкосновения металла с металлом.
Тогда я в набрал совок пепла, захватив вместе с ним какой-то предмет. Находка представляла собой что-то увесистое. Хотя пока я не питал никаких особых надежд. Я просто собирал данные. Сейчас мне пригодилось бы все, что угодно. Даже содержимое старой печи. Высыпав пепел на рабочий стол горкой, я аккуратно принялся исследовать его.
Уже через пару секунд я смотрел на то, обо что звякнул мой совок. «Да! – сказал я тогда самому себе. – Ну, вот, кажется, кое-что есть. Первая улика».
Передо мной лежал полицейский жетон Алекса Кросса, обгоревший и обугленный.
Кому-то было необходимо, чтобы этот жетон нашелся.
«Нападавший затеял с нами игру! – мелькнула в голове мысль. – Игру в кошки-мышки».
Глава 83
Иль-де-Франс
При обычных обстоятельствах доктор Абель Сант был спокойным и собранным человеком. В медицинских кругах его хороню знали, как образованного, весьма эрудированного и на редкость приземленного человека. К тому же он прославился своим обходительным отношением к пациентам и вообще слыл добрым малым.
Сейчас он безуспешно пытался отвлечься и думать о чем-то другом, кроме как о собственном теле и о том, где он находится. Но врач и понятия не имел, куда его поместили, поэтому сейчас сгодилась бы любая формулировка вроде «в одном местечке во Вселенной».
Он уже пробыл здесь несколько часов и успел вспомнить мельчайшие подробности своего приятного, почти идиллического детства в Ренне. Потом промелькнули годы учебы в Сорбонне. Он мысленно поиграл и в гольф, и в теннис, а затем заново пережил свои любовные отношения с Региной Бекер, которые продолжались вот уже семь лет. Милая, родная Регина. Доктору хотелось находиться в любом другом месте, существовать где угодно, но только не здесь. Он согласился бы отправиться в прошлое или даже перенестись в неизвестное будущее, но только не оставаться в настоящем. Ему вспомнился «Английский пациент». Причем сразу и книга, и фильм. Сейчас он был настоящим графом Олмэйзи, не так ли? Только его муки были страшнее и ужаснее обожженной плоти графа. Сант находился в плену у мистера Смита.
Сейчас он постоянно вспоминал Регину. Только в эти минуты он осознал, как сильно любит ее, почти неистово. Какой же он был дурак, что не женился на ней! Это следовало сделать уже давно, несколько лет назад. Каким же он был все это время надменным ублюдком. Настоящим засранцем!
Как сильно хотелось жить именно сейчас! Снова увидеть Регину, быть вместе с ней. Жизнь теперь казалась драгоценнейшим даром, особенно если принимать во внимание те нечеловеческие условия, в которых оказался несчастный Абель.
Нет, такой ход мыслей его совершенно не устраивал. Это расслабляло, и доктор начинал впадать в уныние. Он возвращался к реальности, а этого делать было никак нельзя. Нет! Лучше мысленно путешествовать где-нибудь в другом месте. Только не быть здесь!
Однако раздумья сами по себе вновь привели его в эту крошечную комнатку, микроскопический кубик на планете, где он находится в плену и где его никто и никогда не отыщет. Ни местная полиция, ни Интерпол, ни вся французская армия. И не помогут тут ни англичане, ни американцы, ни израильтяне.
Доктор Сант с легкостью представил себе, какая паника, смешанная с гневом, царят сейчас в Париже, да и по всей стране. «Знаменитый врач и учитель похищен!» Что-нибудь вроде этого наверняка уже появилось на первой полосе «Монд». Или даже так: «НОВЫЙ УЖАС МИСТЕРА СМИТА В ПАРИЖЕ».
И этот ужас происходит здесь, в неизвестном месте. Доктор был уверен, что десятки тысяч полицейских, а также солдаты, уже начали поиски. Разумеется, с каждым часом его шансы на выживание значительно уменьшаются. Это он хорошо знал, поскольку сам неоднократно читал в газетах о подобных похищениях людей мистером Смитом. Он знал, что происходит с его жертвами.
Но почему он выбрал меня? Сант устал от своего мучительного монолога, но зловещие мысли продолжали одолевать его.
Ему становилось невыносимо находиться в этом тесном помещении в немыслимой позе: он почти что висел тут, связанный, вверх ногами. Ни секунды больше!
Это невозможно дольше терпеть!
Ни секунды!
Ни секунды!
Он уже не может свободно дышать!
Он умрет прямо здесь.
Здесь, в этом проклятом кухонном лифте! Втиснутый сюда, между двумя этажами, в Богом забытом доме где-то в дебрях Иль-де-Франс, в предместьях Парижа.
Мистер Смит затолкал его сюда, как мешок с грязным тряпьем, а потом куда-то пропал. И одному Господу известно, когда этот убийца намерен вернуться. Сан-ту казалось, что провыло уже несколько часов. Но теперь он не мог бы поручиться уже ни за что.