Невезение, стр. 27
Его дело – драться, остальным занимался Гонсалес. Генри делал все, чтобы боксеры полностью зависели от него. Вот почему они с Сэлом никогда не были друзьями. У Сэла были собственные планы и обязательства.
– Тебе следует подумать о себе, чемпион, – сказал Сэл. – Генри хороший тренер, но он несколько старомоден. Разумеется, ты вполне способен нокаутировать Эппса. Все это знают. Но в результате ты получишь совсем немного. Не будь идиотом. Всегда старайся заработать побольше денег. Ты не сможешь оставаться чемпионом всю жизнь. Все мы стареем. Таков закон жизни. Тебе следует подумать о будущем. Умные парни всегда думают о будущем. Будь и ты умницей.
– Двейн! Двейн! Он делает мне больно!
Джозеф снова начал выкручивать руки девице, еще сильнее, чем прежде.
– Заткнись, стерва!
Казалось, Уокер готов прибить ее.
– Говоришь, три миллиона? – прошептал он, повернувшись к Сэлу.
Тот кивнул.
– И ни с кем не придется делиться?
– Ты дашь побить себя перед четвертым раундом, и деньги будут ждать тебя в банке на Каймановых островах. Все три миллиона достанутся тебе. Больше никому.
Уокер, словно в трансе, закивал. Он что-то бормотал себе под нос.
– Что скажешь, чемпион?
Уокер продолжал бормотать, кивая и глядя на Гонсалеса. Что это, черт возьми? Шаманский ритуал?
– Я тебя спрашиваю!
Казалось, Уокер не слышал его. Ему все еще хотелось, чтобы Гонсалес очнулся и решил за него. Чертов Генри. Превращает боксеров в маленьких детей. Они даже поссать не могут без его разрешения. Вот почему он ничего не сделал для Сэла. Сэл не желал быть послушным мальчиком. Чертов Генри. Сэл был готов снова расквасить ему морду.
– Послушай, чемпион, я хочу кое-что объяснить тебе. Генри славный парень, но неужели ты думаешь, что его заботят твои интересы? Какого дьявола он устраивает тебе этот поединок с Эппсом? Ты будешь биться с вышедшим в тираж, и вскоре люди станут говорить, что ты тоже уже вышел в тираж. Ты должен иметь дело с теми, у кого есть будущее, чтобы оставаться на вершине пьедестала. Послушай меня. Заработав три миллиона, ты сможешь участвовать в тех поединках, в каких захочешь. Прими предложение Нэша. Он выложит столько денег, сколько тебе и не снилось. Ну что, Уокер?
Уокер глядел на него, прикрыв глаза, лицо его кривилось и морщилось. Он снова что-то забормотал.
– Что ты там бормочешь? Говори яснее.
Уокер опустил голову и плечи.
– Я говорю – согласен, согласен... Я все сделаю.
Сэл хлопнул в ладоши.
– Ты умный парень, Уокер. Ты принял правильное решение.
Сэл проскользнул под канатами и спустился с ринга.
Джозеф неохотно выпустил девицу. Держа пушку наготове, он начал пятиться к двери. Настоящий Джордж Рафт. Вот ублюдок.
Сэл остановился возле ринга, глаза его были сейчас на одном уровне с глазами Уокера, который снова склонился над Гонсалесом.
– Послушай, чемпион. Это очень важно. Непременно доставь Гонсалеса в госпиталь Милосердной Девы Марии в Ридинге. Госпиталь Милосердной Девы Марии, не забудь. Он в сорока пяти минутах езды отсюда. Зарегистрируй его под именем... – Сэл нахмурился, обдумывая. – Под именем Гектора Диаса. Слышишь, Гектор Диас. Они о нем позаботятся и не станут задавать лишних вопросов.
Он обернулся к брату.
– Не забудь позвонить доктору Стиву и договориться обо всем.
Джозеф кивнул, не спуская глаз с ринга.
Сэл отвернулся и пошел к двери. Джозеф продолжал пятиться, наставив дуло пистолета на чемпиона.
– Убери свою чертову пушку, пока не прострелил себе голову, – сердито приказал Сэл. Редкий идиот мой братец, подумал он.
Сэл оглянулся на ринг. Черномазая шлюшка повисла на Уокере, ожидая, что тот станет утешать ее. Но чемпиона волновал только его тренер. Его папочка.
– Эй, чемпион, – крикнул Сэл, – и не слишком ломай себе над этим голову. Просто сделай, как обещал. Если будешь много думать, в голове появятся лишние мысли. А для парней вроде тебя это очень вредно.
Девица уставилась на Сэла, из глаз ее текли слезы. Если Уокер не услышал его слов, она ему перескажет. И конечно, напомнит про три миллиона. Можно не сомневаться.
Сэл отвернулся и сделал глубокий вдох. Он чувствовал себя превосходно. Приятное тепло разливалось внутри. Теперь все сработает. Непременно сработает.
– Пошли, – сказал он брату. – Нам пора.
Глава 11
Гиббонс ничего не мог с собой поделать. Он снова уставился на жирного коротышку в черном дождевике, стоящего перед скелетом огромного динозавра. Три последних дня Гиббонс не спускал с него глаз, заходил вместе с ним в кафе, магазинчики, музеи, Центральный парк, но так и не мог привыкнуть к его виду. И дело было не в его физиономии с перекошенным ртом, а в том, как он ходил, глядя в спину людям, как поправлял узел галстука, воротник, манжеты, как доставал носовой платок и прочищал нос со звуком, подобным реву носорога. Сабатини Мистретта как две капли воды походил на покойного директора ФБР Эдгара Гувера.
Гиббонс сдвинул шляпу на затылок и поглядел на часы. Было почти три. Если Мистретта и сегодня не изменит своему обычному распорядку, он вскоре отправится в кафе, чтобы заказать чашку кофе и кусок пирога. Вчера это был персиковый пирог, а позавчера с кокосовым кремом. Гиббонс не переставал думать о кокосовом креме. Лоррейн заявила, что ему не следует больше есть подобные вещи. У него в крови высокий процент холестерина. Врач сделал тест на содержание холестерина, когда они с Лоррейн ходили сдавать анализ крови. Сказал, что больше двадцати двух, а хорошо это или плохо? Лоррейн пообещала, что будет покупать для него пироги с белковым кремом, что и сделала тем же вечером. Но это совсем не то, что кокосовый крем. О священные узы брака, черт бы их побрал.
Гиббонс прошелся по залу и остановился возле информационной таблички, краем глаза глядя на Мистретту. В прежние времена они с Лоррейн заходили сюда, по крайней мере, раз в год. Музей естествознания и Метрополитен были их любимыми. Лоррейн очень нравился рыцарский зал в Метрополитен. Она специализировалась не на этом периоде, но все эти мечи и доспехи неизменно приводили ее в восторг. Рыцарские доспехи появились во времена раннего Ренессанса, а вовсе не в средние века, объяснила она, когда они впервые были здесь вместе. В средние века были кольчуги. Он любил поддразнивать ее, говоря, что во времена цезарей римские легионы без труда разбили бы любую средневековую армию, будь то христиане или варвары. В качестве примера он показывал витрину с короткими римскими мечами. Легкое и компактное оружие. Все равно что сравнивать современное огнестрельное с тяжелыми палашами средневековых англичан и французов. И вообще, битвы более позднего времени – это просто кровавая мясорубка. Биться следует только один на один, лицом к лицу, как это делали римляне.
Гиббонс тяжело вздохнул. Они с Лоррейн больше не вели подобных бесед. Теперь они ходили по магазинам и выбирали занавески. Он поглядел на Мистретту и подумал, заставляет ли его жена выбирать занавески. Нет, Мистретте наверняка глубоко плевать на занавески. Скорее всего он полагал, что смена занавесок, которые просто нуждаются в стирке, – пустая трата денег. Судя по всему, Мистретта не из тех, кто швыряет деньги на ветер.
Гиббонс подошел к скелету огромного динозавра с другой стороны от Мистретты и поглядел на него через ребра грудной клетки животного. Казалось, будто мафиози вновь очутился за решеткой. Впрочем, туда ему и дорога.
Мистретта отвел взгляд от таблички и посмотрел Гиббонсу прямо в глаза. Тот отвернулся. Мистретта, вероятно, догадывался, что за ним следят. Охранники не выпускали его из виду с того момента, как он оказался в Центре социальной реабилитации. Вот почему он проводил целые дни в прогулках по городу, старательно избегая встреч с членами своего семейства.
По словам главного охранника Сэперстейна, Мистретта не общался ни с кем, кроме монашки, сестры Сэла Иммордино. Они виделись в пятницу, за два дня до того обеда в доме Иммордино. Судя по тому, что им с Догерти удалось подслушать, Мистретта дал свое согласие на какое-то новое дело, затеянное Сэлом и связанное с Лас-Вегасом, неким Золотым Мальчиком и мистером Бешеным. Вообще-то это не соответствовало привычкам Мистретты. Он предпочитал всем руководить самолично, и, пока он отбывал срок в тюрьме, его семейство вело себя поразительно тихо. Почему он позволил начать новое дело всего за несколько дней до окончательного освобождения? Если на протяжении четырех лет он не разрешал Сэлу ничего, кроме ведения рутинных дел, что заставило его вдруг всецело довериться Иммордино? Что-то тут не так.