Эльфийские камни Шаннары, стр. 11

Но теперь, наедине с тенями своих предков, последний из их рода, он сомневался в правильности тогдашнего решения. Он много думал и пришел к выводу, что оказался не прав. Может быть, и теперь лучше было бы с самого начала сказать всю правду? Не ошибается ли он и на этот раз?

Поглощенный противоречивыми мыслями, Алланон встал и отнес книгу на место, затем провел рукой по воздуху — опять появилась гранитная стена. Он рассеянно оглядел ее, потом резко отвернулся и погасил в зале свет, оставив лишь факел, с которым пришел. Не оглядываясь, друид вышел через потайную дверь.

В кабинете он долго провозился с заржавленным механизмом замка. Наконец секция с книгами встала на место. Алланон печально оглядел комнату. Древняя крепость превратилась в могилу. Запах и привкус смерти — вот все, что осталось от былого величия. Когда-то это был храм познания, храм мудрости. Но не теперь. Теперь внутри этих стен больше нет места для жизни.

Он нахмурился. Здесь так неуютно. Ему хотелось поскорее выбраться из Паранора. Это несчастливое место, и он должен принести это несчастье другим.

Он тихо вышел в коридор.

Не далее чем в двадцати футах от двери, сгорбившись, стоял Дагдамор.

Алланон похолодел. Демон ждал его один; не сводя с врага тяжелого взгляда, он лениво перебирал пальцами по Посоху Власти. Хриплые звуки его дыхания, как нож, разрезали глубокую тишину. Дагдамор молчал, он просто стоял и внимательно рассматривал человека, которого пришел уничтожить.

Алланон осторожно двинулся к центру коридора, впиваясь глазами в мутную черноту впереди. Почти сразу же он увидел остальных — неуловимые, похожие на смутные видения фигуры выползали из сумрака, глаза их горели зеленым огнем. Их было много, они, медленно, но неотвратимо приближаясь, смыкали круг, как волки вокруг загнанной жертвы. Они завывали, предвкушая убийство. В пляшущем свете факела Алланону никак не удавалось разглядеть их лица. Он заметил лишь колышущуюся массу серой шерсти и лапы, неуловимо напоминающие человеческие руки, вывернутые и искореженные, с длинными когтями. Наконец маг увидел их лица — искаженные яростью и злобой женские лица, рты — как пасти свирепых кошек.

Теперь он узнал их, хотя уже тысячи лет они не появлялись на земле. Вместе с другими демонами их оградили стеной Запрета; порождения зла и безумства древнего мира, они питались человеческим мясом, неутолимо жаждали свежей крови.

Фурии!

Алланон наблюдал, как они извиваются, полные решимости изорвать его в клочья. Похоже, на этот раз смерти не избежать. Даже для друида их было слишком много — он понял это сразу. Его силы не хватит, чтобы остановить их всех. Они бросятся на него одновременно, со всех сторон, терзая своими когтями.

Он быстро взглянул на Дагдамора. Демон стоял на том же месте, не сводя с друида темных глаз. Он не счел нужным вмешиваться — фурий вполне достаточно. Это ловушка. Конечно, Алланон будет бороться до конца, но все же он погибнет.

Пронзительные кошачьи вопли фурий отдавались эхом по всей Башне. Когти в ярости скрежеща царапали пол.

А потом Алланон исчез.

Это произошло столь внезапно, что сбитые с толку фурии на мгновение застыли, уставившись, пораженные, на то место, где только что стоял друид; они даже перестали вопить. Факел его так и висел в воздухе — маяк света в черной дымке, зачаровавший их. Затем он обрушился на пол ливнем искр — пламя погасло, Башня погрузилась во тьму.

Иллюзия длилась всего несколько секунд, но и этого было достаточно — Алланон вырвался из кольца смерти. Он бросился к двустворчатой дубовой двери в ближайшем конце коридора. Дагдамор взвыл от ярости и поднял над головой Посох Власти. Красное пламя метнулось по коридору, разбрасывая и опаляя фурий, вслед за друидом. Но Алланон не медлил, он отскочил, уклоняясь от огненного потока. А пламя ударилось в двери, разнося их на куски, железная обшивка сплавилась, дерево задымилось. В то же мгновение Алланон рванулся в пролом и скрылся в темноте.

Фурии уже неслись за ним, как стая голодных зверей, захлебываясь воем. Самые проворные догнали друида, когда он замешкался, стараясь отпереть окно. Алланон резко обернулся, схватил обеими руками двух ближайших к нему тварей, тянувших когтистые лапы к его горлу, и с силой швырнул их в гущу остальных. Потом поднял руки, и синий огонь вырвался из его пальцев — на миг между Алланоном и чудовищами выросла стена бушующего пламени. Опьяненные близостью жертвы, самые кровожадные из фурий бросились в огонь и погибли, прочие выжидали. Когда пламя исчезло, окно было распахнуто, друид скрылся.

Прижавшись спиной к каменной стене Башни, на высоте почти в тысячу футов, он шел по узенькому уступу, обрывающемуся в темноту. Порывистый ветер угрожал сбросить его вниз. Алланон пробирался к узкому каменному навесному мостику между двумя башнями, шириной не более трех футов. Это единственная возможность спастись. Оторвавшись от стены, он ступил на мостик.

Фурии, визжа от ярости и разочарования, устремились в погоню. На гладком, скользком камне они чувствовали себя более уверенно, чем Алланон. Появившись в окне, через которое выбрался друид, Дагдамор снова поднял Посох Власти, и снова смертоносный огонь метнулся за жертвой. Алланон упорно шел вперед, однако теперь он видел, что не успеет перейти на другую сторону и фурии настигнут его. Опустившись на одно колено, он повернулся к преследователям и широко взмахнул руками — стена из синего огня встала между ними, как щит. Красное пламя Посоха ударилось в нее и разбилось, не причинив вреда. Однако друида отбросило назад, он едва не упал вниз, споткнувшись на узком мосту. А фурии снова были рядом.

На этот раз они настигли Алланона: когти продрали ткань плаща. Острая, жалящая боль пронзила плечо и грудь; собрав все силы, он оттолкнул впившихся в него тварей, и те рухнули с моста, истошно вопя от ужаса. Друид продолжал свой путь. Опять фурии приближались к нему, давя и сбрасывая друг друга вниз в пылу погони, их странные полуженские-полукошачьи лица были искажены от ненависти. И опять друид отбросил их, но силы уже покидали его, израненное тело болело, одежда пропиталась кровью и стесняла движения.

Наконец он добрался до соседней башни. Устало прислонившись к каменной стене, Алланон обернулся и поднял руки. Синий огонь обрушился на мостик, который, задрожав, обвалился. Фурии вместе с ним упали в ночь.

Огонь Посоха Власти зажег воздух вокруг друида, но Алланон успел ускользнуть, обогнув круглую стену башни. Там он нащупал в стене маленькую железную запертую на замок дверцу и, вышибив ее плечом, пропал.

ГЛАВА 7

В Сторлоке, маленькой деревушке Целителей-гномов, гроза начала утихать только поздним утром. Это была потрясающая картина: вспышки свирепых молний под оглушительные раскаты грома разрывали горы черных клубящихся туч, ливень колотил по земле, как крупный град, ветер вырывал с корнем целые деревья и сносил крыши с низких домиков. Буря пришла с равнин Рэбб на рассвете и теперь продвигалась на восток, к темному гребню Вольфстаага, заливая весь средний Анар мутными потоками воды и размокшей грязи.

Вил Омсворд стоял на крыльце и рассеянно наблюдал за струйками дождя. Плотные тучи все еще закрывали солнце, легкий туман поднимался с теплой земли, смешиваясь с прохладой грозового воздуха. Все вокруг казалось серым и сумрачным, и только капельки дождя на листьях винограда искрились зеленой свежестью.

Долинец (так называли жителей Тенистого Дола) зевнул, и устало потянулся. Всю ночь он не спал, ухаживая за детьми, больными лихорадкой. Конечно, его могли бы отпустить пораньше, но было неудобно просить об этом. Пока что он был всего лишь учеником у сторов, а тому, кто собирается стать Целителем, не пристало избегать трудностей.

Он был слишком возбужден, чтобы заснуть сейчас. Кроме того, обязательно нужно навестить Флика. Он усмехнулся: старый дядюшка Флик непременно вытащит его из постели, если Вил не зайдет к нему хотя бы на несколько минут.