Шкатулка хитросплетений, стр. 54
— Да уж, тебе лучше надеяться, что так и будет, королек, — нервно сказала она. — Потому что если мы не выберемся из этого безумия и я снова не стану прежней, целиком и полностью такой, как была, я весь остаток жизни буду искать возможность погубить тебя. — Даю тебе слово. — Она завернулась в свой длинный плащ, напомнив в туманном рассвете темный призрак. — А теперь выводи нас отсюда.
Казалось, время остановилось.
Ивица медленно и упорно шла сквозь туманы, осторожно делая шаг за шагом. Она не могла бы сказать, куда идет. Она едва различала землю, по которой ступала. Если это ловушка, то она погибла. Туман был таким густым, что она натолкнется на любую западню, ничего не заметив. Она шла, доверяя только своему чутью, а в том, что касалось эльфов, любое доверие было неуместным.
Но спустя какое-то время воздух начал расчищаться. Сумрак постепенно начал разжижаться, словно ночь отступала перед рассветом: глубокие тени постепенно сменялись все более легкими. Вместо темноты ее окружал сероватый свет, но солнца по-прежнему не было. Постепенно туман отодвинулся, так что переплетался теперь со стеной деревьев и кустарника. Ивица осмотрелась. Она оказалась среди зарослей и лоз, влажной зловонной земли и тишины. Вокруг нее
— ни единого звука, никакого движения, словно вся жизнь была уничтожена.
Она сделала еще несколько робких шагов и остановилась. Снова осмотрелась. Сердце у нее оборвалось. Теперь она знала, где оказалась. Она была в Бездонной Пропасти, в доме Ночной Мглы.
На секунду она с надеждой подумала, что ошиблась. Как она могла прийти сюда? Она снова двинулась вперед, вглядываясь в окружающие ее заросли, пытаясь заглянуть за густой полог ветвей, проникнуть сквозь тени, убедить себя в том, что обозналась. Но это ей не удалось. Ее инстинкты и воспоминания совершенно недвусмысленно говорили ей, что она в Бездонной Пропасти.
Ивица сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Возможно, это очередной трюк эльфов, подумала она. Возможно, так они решили отомстить ей — тем, что позволили забрести в логово ведьмы. Дирк с Лесной опушки посоветовал ей, чтобы она слушалась своих инстинктов. Да, не верь котам. Она протяжно выдохнула. Как бы то ни было, ей надо поскорее отсюда выбраться, иначе ее заметят.
Она быстро пошла сквозь густые зеленые дебри пропасти, надеясь выйти к лощине еще засветло. Хотя утро еще не настало, вполне вероятно, что она будет бродить по пропасти до ночи и так из нее и не выберется. Так бывало со многими. Она двигалась бесшумно, призвав на помощь свои умения потомка эльфов, ободряя себя мыслью о том, что по крайней мере вернулась в Заземелье. Она не могла понять, почему инстинкты могли так подвести ее. Наверняка ее обмануло волшебство эльфов. Как это жестоко и гадко с их стороны, сердито подумала Ивица.
Внезапная боль пронзила все ее тело, и она согнулась вдвое. Упав на одно колено, она пыталась отдышаться. Боль длилась секунды и сразу же исчезла. Ивица снова поднялась и поспешно пошла дальше. Через несколько минут боль опять вернулась. На этот раз она была еще сильнее и длилась вдвое дольше. Сильфида опустилась на колени в высокой траве и обхватила живот руками. Что с ней?
И тут ее словно током пронизало осознание происходящего.
Это дитя! Настало время!
Она закрыла глаза в отчаянии и недоумении. Только не здесь! Пожалуйста, не здесь!
Она с трудом поднялась и двинулась дальше, но не прошло и минуты, как боль вернулась, снова бросив ее на колени. Боль была такой сильной, что Ивица едва могла дышать. Сжав зубы, она в последний раз попыталась встать — и сдалась. Дитя само решит, предупредила ее Мать-Земля. Очевидно, именно дитя это и делало. Стоя на коленях посреди Бездонной Пропасти, Ивица расплакалась. Дитя не должно было родиться в этом гадком месте! Оно должно было родиться не в тени и тьме, а среди солнечного света! Неужели эльфы имеют отношение к тому, что случилось? Неужели это они подстроили, неужели их настолько разозлило то, что они не сумели оставить себе ребенка, что теперь они хотят навредить ему?
Слезы продолжали катиться по щекам Ивицы, но руки ее уже нащупывали мешочек с драгоценными почвами. Она вытащила его из-под плаща и распустила завязки. Боль приходила неожиданными спазмами, раздиравшими все тело. У нее не было времени приготовиться к родам, приспособиться. Все происходило настолько стремительно быстро, что у нее не было времени даже задуматься.
Она с трудом проползла еще несколько шагов до того места, где земля была голой, и пальцами впилась в землю, чтобы взрыхлить ее. Это оказалось нетрудно: почва в Бездонной Пропасти была влажной и мягкой. Подготовив небольшой участок, Ивица открыла мешочек и рассыпала перед собой собранные ею почвы, а потом тщательно перемешала их. Боль стала постоянной, поднимаясь и спадая ритмичными волнами. Она жалела, что так плохо представляет себе, чего можно ожидать, жалела, что не расспросила об этом Мать-Землю. Рождение потомков эльфов бывало самым различным, индивидуальным для каждого ребенка, а она так мало знала, как это бывает! Она сильнее стиснула зубы, смешивая почвы: от старых сосен Озерного края, из места в мире Бена, которое называлось Гринвич-Виллидж, и из волшебных туманов. Она распределяла их по почве Бездонной Пропасти.
«Ну пожалуйста! — мысленно молила она. — Пожалуйста, пусть это не повредит моему ребенку!»
А потом она отбросила опустевший мешочек и с трудом поднялась на ноги. Раздираемая болью, ощущая, как беспокойно ворочается в ее чреве дитя, она приготовилась отдаться перемене. Дитя родится, когда она будет деревом. Она не смогла признаться в этом Бену. Она не была уверена, что сможет когда-нибудь это сделать.
Ивица скинула свою одежду и осталась нагой. А потом встала на середину приготовленной почвы и запустила в землю пальцы ног.
В момент преображения она почувствовала умиротворенность. Теперь от нее уже ничего не зависело. Она сделала все, что могла, чтобы обеспечить благополучное рождение ребенка, — выполнила поручение Матери-Земли, принесла необходимые почвы. Теперь ей необходимо было дать ребенку родиться. Ивица вдруг страстно захотела увидеть Бена. Ей хотелось ощутить его присутствие, прикосновение его рук, услышать негромкие слова утешения и поддержки. Ей неприятно было оставаться в эту минуту одной.
Ивица закрыла глаза.
Она преображалась медленно: пальцы ног ее превратились в корни, руки расщепились в ветви, ноги слились в ствол, все ее тело изменило форму, цвет и вид. Волосы исчезли. Лицо пропало. В тот момент, когда ее начала покрывать кора, она гибко изогнулась, а потом вздохнула в последний раз и застыла неподвижно.
Шли часы, а в Бездонной Пропасти, там, где пустило корни дерево-Ивица, ничто не шевелилось. Ветер не шелестел его листьями. Птицы не садились на его ветви. Крошечные существа не карабкались по его стволу. Воздух посветлел и стал тускло-серым, летняя жара усилилась, захваченная волглой чащобой. Прошел хороший дождик. Вода стекала с гибких ветвей на землю.
Приближался полдень.
И тут дерево задрожало, словно от какой-то внутренней бури. Медленно, мучительно, в том месте, где ствол начинал ветвиться к небу, раскололась кора и на свет вырвался широкий росток. Он появился быстро, словно его рост был искусственно ускорен, закручиваясь и поднимаясь вверх. Увеличиваясь и меняя форму, он становился все шире.
В считанные секунды он превратился в стручок.
А в стручке заметно было движение.
Глава 17. ЗАНАЧКА
Советник Тьюс и Абернети стояли рядом на стенах Чистейшего Серебра и смотрели на берег озера, окружавшего замок. Там на луга текли толпы народа. Они собирались целый день — десятки превращались в сотни, сотни — в тысячи. Большинство пришли из Зеленого Дола, хотя были среди них и тролли из Мельхора, твари из Восточных пустошей, поселяне и фермеры из дюжины мелких поселений к северу и югу. Они пришли словно бродяги: без еды и постелей и даже без самых примитивных приспособлений для разжигания огня. Казалось, им все равно. Мужчины, женщины и дети, некоторые со старыми рабочими лошаденками или мулами, некоторые в сопровождении худосочных псов и кошек пробрались к замку отовсюду. Более пеструю толпу трудно было бы себе представить. Теперь они кружили на берегу озера и смотрели на замок Чистейшего Серебра, словно надеясь, что кто-нибудь может пригласить их туда на славный пир.