Потомки Шаннары, стр. 78
Вдруг что-то щелкнуло в глубине его сознания, и все стало на место.
Морган вздрогнул от волнения, вызванного внезапной догадкой. Кто их настоящий враг, главный враг? Не Федерация. Порождения Тьмы. Разве не это сказал им призрак Алланона? Разве не об этом он предупреждал? А порождения Тьмы, как говорил Коглин, могут принять любое обличье.
Морган почувствовал, как часто забился его пульс, и кровь бросилась в лицо. Им противостоит не человек!
Им противостоит порождение Тьмы! Кусочки головоломки внезапно начали укладываться на свои места. Среди них скрывалось порождение Тьмы, а они об этом и не подозревали. Оно могло призвать Потрошителя, послать весть на Взбитый хребет одному из своих сородичей, попасть в Тирзис раньше группы Падишара, узнать цель их прибытия и ускользнуть из города до их возвращения. Порождение Тьмы могло держаться достаточно близко от них. И скрываться в облике Хайресхона. Нет, не скрываться — оно само могло быть Хайресхоном! И могло убить его, когда выполнило свою задачу. Порождение Тьмы могло убить и часовых, потому что они видели его, независимо от того, под какой личиной оно скрывалось. Это чудовище сообщило о местонахождении Уступа войскам Федерации.
«Но кто? Теперь остается только вычислить, кто это…»
Морган снова медленно откинулся, прислонившись к стволу старой осины. Головоломка сложилась. Он знал, кто это. Стефф или Тил. Определенно кто-то из них. Только они, кроме него самого, были с Паром и Коллом с самого начала — от Кальхавена до Уступа, от Уступа до Тирзиса и обратно. Практически все то время, пока группа Падишара находилась в Тирзисе, Тил лежала без сознания. Это давало возможность порождению Тьмы, вселившемуся в кого-то из них, побывать в Тирзисе и вернуться. Все это время они были вдвоем.
Горец застыл под грузом навалившихся на него подозрений. На мгновение он даже подумал, что сошел с ума. Но он знал, что прав.
Налетел ветер, и Морган завернулся в плащ, несмотря на тепло летнего вечера. Он сидел не шевелясь и тщательно проверял умозаключения, к которым пришел, доводы, которые сам себе приводил, допущения, в которых отыскивал зерна истины. В лагере повстанцев все стихло, и можно было вообразить, что он сейчас один посреди темных просторов Ключа Пармы.
«Что за чертовщина? Стефф или Тил?»
Интуиция подсказала ему, что Тил.
ГЛАВА 27
Через три дня после того, как они договорились снова идти в Преисподнюю, Дамсон тайком вывела долинцев из их убежища. К тому времени Пар потерял остатки терпения. Он хотел отправиться в путь немедленно, доказывая, что время в данном случае — это все. Но Дамсон категорически утверждала, что идти сейчас слишком опасно: по городу все еще шныряют патрули Федерации. Надо подождать. Пару ничего не оставалось, как подчиниться.
Даже теперь, когда она решила, что пришло время выбираться из укрытия, они отправились в путь ночью, да еще при такой погоде, когда нормальные люди дважды подумают, прежде чем выйти на улицу. Ночь выдалась холодная, дождь и туман заволокли все такой непроглядной пеленой, что два старых приятеля, случайно встретившись на улице, узнали бы друг друга, только разве что столкнувшись нос к носу. Редкие горожане торопились по пустынным, блестящим от сырости мостовым в тепло и уют своих домов.
Дамсон снабдила братьев длинными плащами с капюшонами, и они плотно завернулись в них, пробираясь сквозь сырость и туман. Их шаги мягко звучали в тиши, отдаваясь в ней странным эхом. С крыш стекала вода, журча по цементным водостокам. Шли, как обычно, боковыми улочками, минуя Тирзисскую Дорогу и другие главные улицы города, — там, несмотря на позднее время, еще ходили патрули.
Узкие извилистые улочки вливались, словно туннели, в серые неухоженные кварталы городской бедноты.
Они отправились на поиск Крота.
— Так его все зовут, — объяснила Дамсон. — Потому что он сам себя так называет. Если у него когда-нибудь и было другое имя, то я сильно сомневаюсь, что он его помнит. Его прошлое никому не известно. Он живет отшельником в катакомбах под Тирзисом. И редко выходит наружу. Его мир — это подземелье, о котором никто не знает больше, чем он.
— Значит, если подземные ходы под дворцом королей Тирзиса все еще существуют, Крот знает о них? — настаивал Пар.
— Да, конечно.
— Мы можем ему доверять?
— Дело не в том, можем ли мы ему доверять, а в том, доверится ли он нам. Как я сказала, он очень скрытен. Может случиться, что он просто не захочет с нами разговаривать.
— Должен, — уверенно сказал Пар.
Колл промолчал. С того момента, как они решили отправиться в Преисподнюю еще раз, он вообще мало говорил. Он молча проглотил известие о том, что им предстоит делать, словно лекарство, которое неизвестно что принесет — то ли смерть, то ли исцеление, и ждал, пока выяснится, что именно. Казалось, он не видел смысла в том, чтобы обсуждать все сначала или оспаривать их действия, хотя считал затею безрассудной. Поэтому на него снизошло спокойствие фаталиста, примирившегося с несгибаемой решимостью Пара и положившегося на судьбу, что бы она ни уготовила. Он словно оделся в железную броню.
Теперь, пока они пробирались сквозь темноту, он шел следом за Паром, так близко, словно был его тенью. Его молчаливое присутствие скорее злило Пара, чем успокаивало. Пару не нравилось то, что он сейчас испытывал по отношению к собственному брату, но он не мог ничего с этим поделать. Колл сам выбрал себе такую роль. Он не принял того, что собирался делать Пар, но и не отмежевался от брата. И он просто будет находиться рядом, пока не наступит развязка.
Дамсон привела их к началу каменной лестницы, спускающейся в темноту. Пар слышал, как где-то булькал и журчал поток воды, пробиваясь через какую-то преграду.
Они начали осторожно спускаться по скользким каменным ступеням, нащупывая ржавые, шатающиеся перила, служившие хоть какой-то опорой. Спустившись, они оказались в узком коридоре, тянувшемся вдоль канализационной канавы. По канаве бежала вода, стекавшая из забитых мусором уличных водостоков.
Дамсон повела долинцев по туннелю.
Было темно, ноздри забивал резкий, отвратительный запах. Дождь остался наверху. Дамсон остановилась, пошарила в темноте и достала откуда-то факел, промазанный с одного конца смолой. Зажгла его с помощью кремня. Свет от факела разогнал темноту, теперь они могли видеть на несколько шагов перед собой. В темноте перед ними шныряли какие-то мелкие твари, невидимые, но выдающие себя шуршанием маленьких когтей по камню. С потолка капала вода, стекала по стенам и лениво бежала по канаве. Воздух казался безжизненным.
Они дошли до второй лестницы, уводившей еще глубже под землю, и пошли по ней. В этот раз они спустились на несколько метров, и шум воды стих вдали, но по-прежнему слышалось царапанье коготков, и холод донимал их с раздражающей настойчивостью. Ступени кончились, и они оказались еще в одном коридоре. Здесь пришлось идти согнувшись. Теперь они находились глубоко под городом, в недрах плато, на котором стоял Тирзис. Братья совершенно перестали ориентироваться.
Они дошли до конца коридора и оказались на дне сухого колодца, из него вела вверх металлическая лестница. Дамсон остановилась.
— Теперь недалеко, — сказала она. — Когда мы поднимемся по лестнице, останется пройти совсем немного. И тогда мы найдем его или он нас. Он приводил меня сюда давным-давно, когда мне случилось оказать ему небольшую услугу. — Девушка сделала паузу. — Он хорошо воспитан, но со странностями. Будьте с ним повежливее.
Взобравшись по лестнице, они оказались на площадке, от которой уходило несколько коридоров. Здесь было теплее и меньше пыли, а воздух, хоть и тяжелый, был без неприятных запахов.
— Эти туннели когда-то служили убежищем для защитников города, некоторые тянутся до самой равнины. — Дамсон откинула волосы назад, и они блеснули в свете факела. — Держитесь рядом со мной.
Они вошли в один из туннелей. Смола на факеле шипела и коптила. Туннель извивался, пересекался с другими ходами, проходил через помещения, где потолок подпирали бревна и балки, и братья окончательно сбились с толку, пытаясь определить, в каком направлении они движутся. Но Дамсон ни разу не проявила нерешительности при выборе направления — либо она читала невидимые указатели, либо сверялась с картой у себя в голове.