Первый король Шаннары, стр. 68

— Не знаю. Мне открылось другое. Но это имеет отношение к короне. — Он глубоко вздохнул. — В видении Бремана, последнем, которое я извлек из памяти Тэя, был человек, стоящий на поле битвы с необычным мечом в руках. Меч — это магический талисман. На рукояти выгравировано изображение Эйлт Друина — рука, держащая зажженный факел. Напротив человека стоял призрак, завернутый в черное, безликий и непроницаемый, если не считать глаз, маленьких и огненно-красных. Человек и призрак сошлись в смертельной схватке.

Он снова отпил эля и отвел глаза в сторону.

— Я видел его лишь мельком и не придал этому видению большого значения. Тогда это было не важно. Меня интересовало только то, о чем просил Тэй. До сегодняшнего дня я и не вспоминал о нем. — Темные глаза Берна посмотрели вверх. — Сегодня я рассматривал свои карты, сидя у огня. Разомлев от тепла и шума дождя на улице, я уснул, и во сне мне явилось видение. Оно пришло внезапно и оказалось неожиданно явственным и определенным. Странно, ведь большинство видений, предчувствий и предзнаменований о том, что утрачено и может быть найдено, приходит постепенно, исподволь. А в этом я сразу же узнал видение Бремана о человеке и призраке на поле битвы. Но на сей раз я узнал их обоих. Призрак — это Чародей-Владыка. А человек — это ты, Ярл Шаннара.

Ярл едва сохранил серьезный вид, ему вдруг почему-то стало очень смешно. Возможно, идея показалась совершенно невероятной. А может быть, он не мог поверить, что Тэй не узнал его в видении, а Берн Эридден узнал. Или это была реакция на дурное предчувствие, которое болью пронзило его, когда он услышал слова искателя.

— И еще. — Искатель не дал ему времени подумать. — На мече, который ты держал, был медальон, найденный Бреманом в разрушенном Параноре. Медальон зовется Эйлт Друин и является символом предводителя друидов Паранора. Он обладает мощной магической силой. Меч — это оружие, созданное для того, чтобы уничтожить Брону, а Эйлт Друин стал частью этого меча. Сам понимаешь, что никто мне этого не объяснял, никто ничего не говорил. Я просто почувствовал, что это так. И точно так же, увидев тебя стоящим на поле битвы, я в одно мгновение понял, что ты станешь королем эльфов.

— Нет. — Ярл Шаннара упрямо покачал головой. — Ты ошибаешься.

Искатель смотрел на него, не отводя глаз.

— Ты видел меня в лицо?

— Мне не нужно было видеть тебя в лицо, — тихо произнес Берн Эридден. — Или слышать твой голос.

Или высматривать подданных, которые повиновались бы тебе, как королю. Я точно знал, что это ты.

— Значит, само видение лжет. Да наверняка лжет! — В поисках поддержки Ярл посмотрел на Прею, но она предусмотрительно промолчала в ответ на его призывный взгляд. От злости у него сжались кулаки. — Ничего не хочу знать!

Все молчали. Поленья в камине тихонько потрескивали, глубокая спокойная ночь, казалось, прислушивалась к тому, о чем они говорят, как соглядатай, жаждущий узнать, что происходит. Ярл поднялся, подошел к окну и замер, глядя на деревья и туман. Ему хотелось провалиться сквозь землю.

— Если я позволю им сделать меня королем… Он не закончил. Прея встала и, глядя на него из другого конца комнаты, произнесла:

— У тебя появится возможность завершить то, что не смог Тэй Трефенвид. Став королем, ты сможешь убедить Большой Совет послать эльфов на помощь дворфам. Сможешь распоряжаться Черным эльфинитом по своему усмотрению, и тебе не нужно будет ни перед кем отчитываться. А самое важное: у тебя появится возможность покончить с Чародеем-Владыкой.

Ярл Шаннара быстро повернул голову.

— Чародей-Владыка уничтожил друидов. Какие у меня шансы одолеть такое чудовище?

— У тебя их больше, чем у кого бы то ни было, — тут же ответила она. — Видение повторилось дважды: в первый раз оно явилось Бреману, во второй раз — Берну. Должно быть, это пророчество. А если так, у тебя есть шанс совершить то, чего не смог бы даже Тэй. Ты можешь спасти всех нас.

Ярл уставился на нее. Она говорила, что он будет королем. Что он должен им стать. Она просила его согласиться.

— Она права, — тихо сказал Берн Эридден.

Но Ярл не слушал его. Он все смотрел на Прею, вспоминая, как лишь несколько часов назад она уже потребовала от него сделать выбор. «Что я для тебя значу? Насколько я важна для тебя? » Теперь она снова задавала те же вопросы, лишь слегка видоизменив их. «Что значат для тебя люди? Насколько они важны для тебя? » Он понял, какой внезапный крутой поворот внесла в их отношения и в его судьбу смерть Тэя Трефенвида. События, которые не могли ему привидеться даже во сне, словно сговорившись, совершили этот поворот. — Властные и неумолимые руки судьбы легли ему на плечи. Ответственность, ожидания людей — все лежало на весах, равновесие которых зависело от его решения.

Мысли метались в голове в поисках ответа, но не находили его. И все же Ярл с пугающей определенностью знал — каков бы ни был его выбор, ему никуда от него не деться.

— Ты должен принять вызов, — твердо сказала Прея. — Ты должен решить.

Ярл почувствовал, как мир неудержимо завертелся перед ним. Она хотела от него слишком много. Разве необходимо решать сейчас? Вся эта суета — лишь результат слухов и домыслов. Нет никакого формального повода решать вопрос трона. Судьба Алитена неизвестна. А как быть с внуками Кортана Беллиндароша? Тэй Трефенвид сам спас им жизнь. Можно ли так бездумно сбрасывать их со счетов? Ярл не был готов к этим вопросам, его ум едва мог охватить все, о чем его заставляли думать. Мысль крутилась по бесплодному замкнутому кругу, и в этой безмолвной тишине Ярл вдруг оказался один на один с гримасничающим призраком собственного отчаяния.

Отвернувшись от тех двоих, которые ждали, когда он заговорит, он смотрел через стекло в ночь.

Ответ не приходил.

ГЛАВА 21

Солнце садилось, и город Дехтера купался в разливах кроваво-красного света. Он раскинулся на равнине меж двух невысоких хребтов, протянувшихся с севера на юг, и его дома вырисовывались на фоне пурпурного горизонта угловатым зубчатым нагромождением стен и крыш. С восточных лугов выползала темнота и, оттесняя пятно уходящего света, заглатывала землю черной пастью. Солнце, лежавшее поверх низкой гряды облаков, окрасило небо и землю сначала в оранжевый, а затем — в красный цвет, расписывая их невероятными трепещущими красками, — прощальный непокорный жест приближающегося к неизбежному концу дня.

Стоя вместе с Бреманом и Марет с восточной стороны, где тьма уже воцарилась над невысокими горными вершинами, а равнины, лежащие впереди, расчертили темные полосы теней, Кинсон Равенлок молча смотрел на цель их путешествия.

Дехтера — город ремесленников, куда легко было добраться из других крупных городов Южной Земли, — располагалась неподалеку от рудников, дававших ей все необходимое. Она была большой, гораздо больше любого из северных или приграничных городов, любого города дворфов и эльфов, разве что за исключением самых крупных городов троллей. В Дехтере было все: дома, люди, магазины, но больше всего там было печей. Они горели без перерыва, и целые кварталы укрывала днем пелена густого дыма их труб, а ночью заливал яркий горячий свет их вечно открытых пастей. Печи жадно глотали дерево и уголь, кормившие огонь в их раскаленном брюхе, куда поступала руда, чтобы расплавиться и обрести форму. Во всякий час молоты стучали по наковальням и высекали искры, превращая Дехтеру в город нескончаемого огня и шума. Жар и дым, пепел и песок наполняли воздух, окутывали дома и людей. В семье городов Южной Земли Дехтера слыла замарашкой; в ней, скорее, нуждались, чем любили ее, с нею, скорее, мирились, чем радовались ей.

Кинсон Равенлок в очередной раз подумал, насколько странен выбор этого места для изготовления магического талисмана. Город жил тяжелым монотонным трудом и особенно недружелюбно относился к друидам и к магии. И все же, когда несколько дней назад житель приграничья впервые высказал свои сомнения, Бреман объяснил, что именно здесь они должны найти нужного человека.