Нечаянная любовь, стр. 30

Долго после того, как он отвел пальцы и опять принялся за ужин, кожа ее горела. Она все не переставала удивляться власти, которую он над ней имеет. Даже зная, что он помолвлен, что он играет с ней, точно кошка с мышкой, она не могла ему противиться. И от этого ей стало горько и страшно. Она поймала себя на мысли, что не уважала бы такого человека, в какого постепенно превращалась сама. Надо как можно быстрее уехать из Греции и никогда, никогда больше сюда не возвращаться!

Глава 9

– Ты все еще меня боишься? – спросил он, нарушая молчание, длившееся уже несколько минут. Рия едва притронулась к еде. Димитриос налил по второму бокалу вина. – Я вообще-то не монстр какой-нибудь, просто человек, который иногда ошибается, такой же человек, как и ты.

Рия посмотрела на его суровое лицо в лунном свете. Губы у него почему-то были белые, а в глазах то и дело вспыхивали какие-то огоньки, будто там, в глубине, бушевал огонь, который он старательно пытался скрыть. – Ты меня не пугаешь, – солгала она, гордо задирая вверх подбородок, и он задумчиво улыбнулся, наклоняясь вперед и закидывая ногу на ногу.

– Оч-чень впечатляет. На сей раз ты меня не убедила. Меня до сих пор поражает, как тебе удалось так ловко обвести меня вокруг пальца.

– Ты даже не дал мне возможности высказаться. Мне кажется, ты и не хочешь понять мои мотивы.

– Возможно, – самонадеянно сказал он. – Я уже знаю, что в таких случаях лучше полагаться на собственные суждения.

– Или на отсутствие таковых. – Рия понимала, что нарывается на скандал, но ею руководили оскорбленная гордость и злость, и она не могла смолчать. – Временами мне кажется, что, когда речь заходит обо мне, сердце у тебя исчезает.

– Понятно, – хмуро сказал он. – Только, боюсь, тебе не понравится, если я отвечу той же монетой. – Он приблизил к ней свое лицо настолько, что она ощутила его дыхание. В лунном свете глаза его казались двумя холодными щелками. – Я уже попросил прощения за то, что произошло у тебя в комнате в ту ночь. Хотя я прекрасно понимаю, мне нет за это прощения. Его акцент стал очень заметным.

– Я уже забыла об этом.

Слова эти были сказаны так, что он поверил.

– Тогда в чем же дело? У меня такое впечатление, что ты на меня сердишься. С тех пор как я вернулся из Америки, к тебе просто не подступиться.

– А что, если ты мне просто не нравишься?

Надо во что бы то ни стало заставить его замолчать, а то она не выдержит и станет говорить ему, что он разбил ее сердце и растоптал ее хрупкие мечты, что она все знает о Кристи и об их планах совместной жизни. Он не шелохнулся, лицо его оставалось непроницаемым.

– Возможно, – согласился он вдруг. – А как бы это проверить?

Она зашла слишком далеко, но поняла это только тогда, когда он резко поставил ее на ноги и прижал спиной к стволу старого кедра, величественно возвышавшегося в полумраке и укрывавшего их от посторонних глаз.

– Так что ты говоришь? – спросил он хрипло, и она сжалась под неистовым блеском его глаз.

– Оставь меня в покое, – вяло пробормотала она. Грубая кора царапала ее обнаженную спину.

– Ты снова и снова испытываешь мое терпение, – едва слышно пробормотал он. – Ты не можешь не понимать, что ты со мной делаешь…

Она смотрела на его лицо. В голубых глазах не было ни мягкости, ни нежности. Они сцепились со взглядом ее серых глаз, не замечая испуганного выражения на ее лице.

– Прошу тебя, Димитриос, прекрати, – попросила она, слегка дотрагиваясь дрожащими пальцами до его щеки. Лицо у него мгновенно смягчилось, в глазах промелькнули странные огоньки, но он все смотрел и смотрел на ее легкую фигурку и прижимался к ее мягкому телу.

– Что мы делаем друг с другом? – пробормотал он, с тоской качая черноволосой головой. – Ты у меня уже в печенках сидишь.

Его нежность напугала ее даже больше, чем неукротимая страсть, она могла бороться с его неистовством, но эта соблазнительная нежность была сильнее ее хрупкой решимости.

– Я хочу тебя, – сказал он с каплей своей обычной самонадеянности. Ведь в этом нет ничего плохого?

Он прижал ее к своему напряженному телу, жадно ища ее губы и целуя ее, не в силах сдержаться.

Ее плоть отреагировала мгновенно, и когда его горящие губы заскользили по ее лицу и шее, тело само по себе, повинуясь извечному инстинкту, стало отвечать на его ласки. Чувствуя ее податливость, он оторвал ее от дерева. Теперь только его руки удерживали ее. Дыхание у него стало неровным, а пальцы скользили по ее гибкому стану.

– Мне кажется, что я бы смог научиться жить, даже если бы тебе не нравился, – с легкой насмешкой сказал он, и глаза у него мягко лучились. Она хотела отодвинуться от него, догадываясь, что он дает ей возможность бежать, но вместо этого еще крепче к нему прижалась, впитывая в себя его дурманящий запах и наслаждаясь близостью его большого тела.

– Ты понимаешь, что я чувствую? – неровным голосом спросил он. Утвердительно кивнув, она опустила голову и спрятала за переливающейся ширмой волос раскрасневшееся лицо.

– Но этого ведь недостаточно? – Голос ее дрожал, и она почувствовала, как он напрягся.

Опять всего лишь несколько украденных мгновений. Если уж она ему себя отдаст, то это будет на всю жизнь, а он уже обещал себя другой. Она хотела его целиком, а не только его тело.

– Послушай, Рия, – сипло пробормотал он, – я тебе кое-что должен объяснить. Что-то, что ты должна понять.

Произнося эти слова, он слегка отстранил ее от себя – и точно в прорубь опустил.

Мысли ее бешено закрутились. Сейчас он расскажет ей о Кристи. Только не это, она этого не перенесет.

– Нет! – выкрикнула она и отступила с выражением ужаса на лице. – Я не хочу этого слышать. Ничего из того, что ты можешь сказать, не имеет для меня значения. Слишком поздно.

– Понятно. – Он нахмурился. – Значит, я сам выставил себя дураком.

– Нет. – Она хотела было дотронуться до его руки, но что-то в гордо-холодном лице заставило ее остановиться. – На это ты неспособен.

– Не надо, Рия. – В голосе его звучало холодное предостережение. – Я никогда не был так близок к тому, чтобы взять женщину силой. Иди.

Сам он не шелохнулся.

Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, взбудораженная болью, прозвучавшей в его голосе.

– Димитриос, ты не понял…

– Я сказал, иди.

Они долго с тоской смотрели друг на друга, и шум банкета был где-то очень-очень далеко.

Она не двинулась с места, тогда он бросился мимо нее, пробормотав какое-то проклятье, и, не обернувшись, затерялся в толпе.

На ватных ногах Рия побрела вслед за ним, оставив темную уютную тень. Она была как в оцепенении, односложно отвечая на вопросы. Фрэнк тоже исчез, и она была этому рада. Его дружеское лицо могло оказаться последней каплей – нервы у нее и так были натянуты до предела.

Она и не знала, что Димитриос постоянно был где-то рядом, не выпуская из вида ее отсутствующее лицо.

Через несколько минут к ней подошла Поппи, казавшаяся очень усталой, особенно в ярком свете ламп.

– Где ты пропадала? – обеспокоено спросила кузина, не сводя с нее глаз. – Выглядишь ты ужасно. Что случилось?

– Ничего, – ответила Рия не своим голосом, и та недоверчиво фыркнула. – Ну да, ты пропадаешь больше чем на час с нашим уважаемым хозяином, а затем появляешься, как слегка подогретая смерть, и ничего не произошло?

– Прошу тебя, Поппи.

Всего три слова, но Поппи поняла, что Рия на пределе.

– Никое заказал нам такси. Я только хотела сказать, что тебе вовсе не обязательно ехать сейчас со мной, но теперь вижу, что, может, тебе все-таки поехать? – мягко спросила она.

– Да, пожалуйста.

Рия стала приходить в себя, только когда такси остановилось у виллы.

Как во сне, она услышала резкий лай собак.

– Ну так вот, – бесцеремонно заявила Поппи, препроводив ее в такую гостиную, едва освещенную маленькой лампой. – Мы отсюда не уйдем до тех пор, пока ты мне не расскажешь, что происходит. И не смей отвечать «ничего»!