Всю ночь напролет, стр. 71

Гриффин не успел договорить, потому что Джек вдруг схватил его за воротник и притянул к себе. Губы Сьюарда искривлись в злобной усмешке, серые глаза казались обезумевшими от боли.

— Зато меня это заботит, — процедил он сквозь зубы. — И еще как заботит, Гриф! Она не должна погибнуть. И я не позволю тебе впредь говорить так о моей жене. — Он тряхнул своего старого приятеля, словно бойцовый пес пойманную крысу. — Вот тебе моя грудь, Гриффин! Всади в нее кинжал и вырви из нее сердце, только не смей заикаться о том, что она мертва!

Отшвырнув шотландца в сторону, он, гордо подняв голову, вышел из дома в ночь.

Джек прислонился к углу здания, едва живой от усталости и отчаяния. Он провел в поисках Энн целых четыре часа, однако ему так и не удалось напасть на ее след.

Разумеется, первым делом они со Стрэндом сломя голову помчались к особняку лорда Веддера. Дворецкий не сразу согласился их впустить, сославшись на то, что хозяин никого не принимает, но после короткого и довольно бурного разговора сознался, что Веддер отбыл куда-то с первыми лучами зари. По уверениям насмерть перепуганного и слегка помятого в стычке слуги, он никогда прежде не замечал, чтобы его господин так торопился покинуть дом или столь решительно настаивал на том, чтобы его отъезд оставался в тайне.

Облегчение, которое испытал Джек, обнаружив, что Веддер никак не мог столкнуться у себя в комнате с Энн, оказалось кратковременным. Они с другом разделились: Стрэнд должен был продолжать поиски Энн в светских гостиных города, а Джек поехал прямо к городскому особняку Нортов. Однако ни ее, ни самих Нортов там не оказалось. Вскоре после полудня Малкольм и София отправились на прием в дом своих знакомых, а что до Энн, то ее совершенно определенно с ними не было.

Джек был вынужден возвратиться к своему дому, попутно обшаривая близлежащие улицы и расспрашивая встречных лавочников, торговцев, чистильщиков обуви и караульного в будке, не видали ли они стройного юношу в поношенном плаще и шляпе.

Ответы были отрицательными. Впрочем, их глаза были прикованы к земле, а она… Она парила в воздухе, как птица.

На каждом углу его охватывал минутный приступ страха при мысли о том, что вот сейчас он увидит за ним Энн, лежащую на мокрой булыжной мостовой с переломанной шеей, словно пораженная стрелой голубка. И стоило завернуть за угол, как Джек снова испытывал неописуемое облегчение и удваивал свои старания ее найти. Но после долгих часов бесплодных поисков он пришел к убеждению, что его усилия напрасны.

У Джека все плыло перед глазами, голова раскалывалась, и тем не менее он не намерен был отступать, твердо решив искать Энн до тех пор, пока ему не придется признать правоту Гриффина. Однако у него не было ни малейшей зацепки, никаких даже самых ничтожных улик, которые могли бы привести его к ней. И потому ему пришлось вернуться несолоно хлебавши.

Он поднялся по ступенькам, преследуемый обычно не свойственными ему страхом и горечью поражения, и переступил порог дома. Тут же к нему шаркающей походкой приблизилась Спролинг и приняла у пего пальто.

— Благодарю вас. А где же Гриффин и лорд Стрэнд? — устало осведомился Джек, не надеясь услышать в ответ что-нибудь утешительное. Он мог считать себя самым опытным сыщиком во всем Лондоне, обладавшим к тому же великолепной интуицией, и если уж ему не удалось найти Энн, то этого не сумеет сделать никто.

— Они оба уже дважды приходили сюда и снова уходили, сэр, — отозвалась горничная. — Там, в кабинете, разожжен огонь. Я прикажу кухарке что-нибудь для вас приготовить. — Она сделала неуклюжий реверанс и удалилась.

Джек вошел в кабинет. В камине весело потрескивало пламя, как бы в насмешку над его бедой. Он уставился на алые язычки, отражавшиеся на его лице причудливой игрой света и теней.

«О Господи, только бы она осталась невредима!» Эта мольба вырвалась из самых заветных глубин души, где сердце всегда оставалось верным себе. «Ради всего святого, Боже, смилуйся над нею!»

Тут он услышал, как скрипнула парадная дверь. Гриффин или Стрэнд, подумал он без особого интереса. Чьи-то мягкие шаги послышались в коридоре и замерли.

— Джек!

Он резко обернулся. Энн стояла в дверном проеме, уставившись на него своими огромными блестящими глазами, на которых — слава тебе Господи! — выступили слезы.

— Джек, с тобой все в порядке?

— Да. — Его голос казался более хриплым, чем обычно. — Теперь — да.

Не удержавшись, она бросилась в его объятия. Он прижал ее к себе.

— О Боже! — воскликнула Энн, буквально пожирая глазами его лицо, и ее голос вдруг сорвался. — Я так за тебя переживала! Я боялась, что ты… О! — Она осыпала быстрыми, легкими поцелуями его щеки, веки, губы.

Джек прикрыл глаза. Никогда за всю свою жизнь он не испытывал ничего подобного тому дивному блаженству, которое дарила ему она. Он поднял Энн высоко в воздух, не зная, хватит ли у него когда-нибудь духу ее отпустить, как вдруг она начала вырываться из его объятий.

— Постой! — выговорила она чуть дыша. — Я совсем забыла… Вот! — Сунув руку в карман, Энн вынула оттуда сложенный вдвое лист плотной веленевой бумаги, на котором еще можно было видеть сломанную печать красного воска. — Ты только посмотри, что я нашла! — воскликнула она.

Глава 31

Джек осторожно опустил Энн на пол, однако не хотел отпускать ее слишком далеко от себя. Он перевел взгляд сначала на лист бумаги у нее в руках, а затем на нее.

— Значит, это оно и есть?

Энн энергично закивала.

— Где ты его взяла?

— В доме Джеймисона. У него в кабинете.

Джек не верил собственным ушам.

— Он приходил сюда, пока ты… — Она вспомнила, какое отчаяние испытала при виде лежавшего неподвижно на полу Джека. — Я так боялась, что ты не выживешь!

По-видимому, пережитое отразилось в ее глазах, поскольку Джек погладил ее по щеке.

— Мне очень жаль. — И почему только ему каждый раз приходилось извиняться перед нею за собственную боль? — Лучше расскажи мне о Джеймисоне.

Энн поведала ему о визите Джеймисона и о разговоре, который между ними состоялся. И пока она передавала ему свою историю — а следовательно, и его собственную, — Джек не спускал взгляда с ее лица, словно пытаясь проникнуть в самую глубину души. «Что, — подумала Энн не без смущения, — ему уже удалось».

— Джеймисон сообщил мне, что письмо у Веддера, — закончила рассказ Энн. — Он предложил мне сделку, если я соглашусь выкрасть для него этот документ. Я согласилась. И, как только он ушел, я одолжила кое-что из одежды у мальчика с кухни и вскарабкалась на крышу по водосточной трубе.

Ее слова вызвали улыбку на губах у Джека.

— И?

— Я знала адрес Веддера и направилась прямо к его дому. Но, пока я до него добиралась, мне все время что-то не давало покоя.

Несколько непослушных прядей упали ей на лоб, и Джек убрал их с ее лица, откинув за мочку уха.

— Да? — мягко сказал он.

— Я уже находилась на крыше дома Веддера, как вдруг сообразила, в чем дело, — продолжала Энн. — Когда Джеймисон предложил мне выкрасть у Веддера письмо, я возразила, что вряд ли сумею найти его среди многочисленной корреспонденции, которая должна храниться у того в кабинете. Тогда Джеймисон не на шутку разозлился и описал мне сложенный вдвое лист веленевой бумаги с восковой печатью на нем. Но ты уже как-то раз упоминал при мне о том, что никто и никогда не видел этого письма.

— А ты на редкость догадлива, моя маленькая воровка!

— Вот так я сообразила, что Джеймисон его видел, а раз так, то он ни за что не выпустил бы столь важный документ из своих рук. И, — заключила Энн, понизив голос, — поскольку Джеймисон был убежден, что я собираюсь ограбить лорда Веддера, вряд ли он ожидал, что я ограблю его. Что я и сделала.

Улыбка Джека была полна нескрываемого восхищения.

— И где только ты была, когда я так нуждался в помощниках в Версале? — спросил он, качая головой. Однако улыбка почти тут же исчезла с его губ, сменившись серьезным выражением лица.