Всю ночь напролет, стр. 66
— Здравствуй, Джек.
— Здравствуй.
— Мне только что приснился ты. — Ее речь напоминала далекую неясную мелодию. Она еще не вполне очнулась от дремоты.
— И что же ты видела?
— Гм-м… Ты и я… Мы оба стояли на краю обрыва, такого высокого, что с него было невозможно разглядеть землю внизу. Наступила ночь, и все погрузилось во мрак. Ты взял меня за руку и предложил лететь с тобой. Я ответила, что не умею летать. — Ее голос замер, и на какое-то мгновение ему показалось, что она снова погрузилась в сон, но тут Энн продолжила тем же вялым тоном: — Но ты притянул меня к себе и попросил посмотреть тебе в глаза. Я послушалась, и весь мой страх тут же исчез. И когда я посмотрела вниз, то поняла, что мы летим по серебристому небосводу — такому же серебристому, как твои глаза, Джек, — и что мы будем вместе всю ночь, до самого рассвета.
— Да, так оно и будет, — пробормотал он в ответ и, не в силах побороть искушение, уселся рядом с Энн на диване, откинув шелковистые пряди волос с ее висков.
Ее глаза снова открылись, и она обхватила своей теплой ладонью его подбородок. В ее жесте не было ни малейшей робости, напротив, он мог даже показаться беззастенчивым. Энн слегка коснулась пальцем его нижней губы.
— Джек, я…
Внезапный шум в передней не дал ей договорить. Джек резко повернул голову и прислушался. Вероятно, Гриффин стоял там все это время, приложив ухо к двери, но споткнулся обо что-то и упал.
— Гриф?
— Да!
Будь он неладен, этот малый! Его преданность порой переходит все границы. Джек поднялся с дивана, широким шагом проследовал к двери и распахнул ее.
На пороге стоял Рональд Фрост. Его глаза, налитые кровью, дико поблескивали, зубы были стиснуты в порыве ярости. В руке он держал заряженный пистолет, целясь прямо в сердце Сьюарду.
«Кто позаботится об Энн, когда меня не станет? — в отчаянии подумал Джек при виде наведенного на него оружия. — И кто будет ее оберегать?»
— Сейчас вы узнаете, что значит лишиться близкого человека!
Смысл последних слов Фроста дошел до Джека только тогда, когда дуло пистолета, минуя его грудь, повернулось в сторону дивана.
— Нет!
Джек метнулся вперед. Пуля попала ему в голову. Вспышка света, резкая боль в виске… И затем все погрузилось во тьму.
Глава 29
Звук выстрела заставил Энн окончательно проснуться. Ее глаза раскрылись в то мгновение, когда серая кошечка в испуге юркнула под диван. В коридоре мелькнула чья-то тень. Вскинув голову, Энн увидела, что Джек лежит ничком на полу.
Она сползла с дивана и, бросившись к его распростертому неподвижному телу, рухнула рядом с ним на колени.
— Джек!
Почти все лицо его было залито кровью, она стекала на пол.
— Джек! — Энн просунула руку ему под затылок, баюкая его, словно младенца.
Он даже не пошевелился.
— Гриффин!
Нагнувшись, она приложила ухо к груди Джека. Он все еще дышал. Слезы ручьем хлынули у нее из глаз, струясь по горячим щекам. Она оторвала от корсажа своего платья кружевную вставку.
— Гриффин!
Откуда-то сверху донеслись шаги, отдававшиеся громким эхом от деревянных досок пола. Вне себя от тревоги, Энн попыталась стереть кровь с век раненого. Джек чуть слышно застонал и пошевелился.
— Прошу тебя, Джек! Ради всего святого…
Дверь распахнулась, и в комнату ворвался Гриффин, на ходу размахивая пистолетом. Заметив Джека, он глухо выругался и кинулся к нему, опустившись рядом на корточки. Выхватив испачканное кружево из дрожащих пальцев Энн, он принялся быстро и ловко стирать кровь с лица Джека.
— Кто это сделал?
— Не знаю. Проснувшись, я услышала, как Джек произнес имя Фроста. Затем он крикнул: «Нет!» — и тогда… — Она склонилась над неподвижным телом мужа.
Гриффин снова выругался про себя.
— Берк его предупреждал, что Фрост вне себя от ярости. И почему Джек его не послушал?
Энн была в недоумении.
— Но зачем Фросту понадобилось стрелять в Джека?
Шотландец поднес красный от крови кусок ткани к виску Джека. Глаза его сердито сверкнули.
— Да потому, что Фрост считает полковника виновным в гибели своего сына, — огрызнулся он в ответ. — Впрочем, люди всегда перекладывают всю ответственность на полковника, чтобы самим остаться чистенькими. — Гриффин посмотрел на Джека. — Вот глупец! Ему следовало принять меры, чтобы обезвредить старика. И он бы так и поступил, — добавил он, снова окинув ее укоризненным взглядом, — если бы не вы. Немедленно убирайтесь отсюда!
Приподняв раненого, Гриффин перекинул Джека через плечо. Затем, еле волоча ноги, шотландец пересек комнату и с ворчанием опустил полковника на диван. Тот не подавал никаких признаков жизни. Тогда Гриффин повернул фитиль лампы и приподнял ее повыше, чтобы свет падал на лежавшего неподвижно Джека. Свободной рукой он тем временем обследовал невидимую рану.
— С ним все будет в порядке? — дрожащим голосом осведомилась Энн.
Гриффин снова смерил ее презрительным взглядом. Впрочем, ее не заботило, что он мог о ней подумать. Ей необходимо было выяснить, останется ли Джек в живых.
— Он выживет? — добавила она хрипло. Джек должен выжить. Она бы все отдала за то, чтобы…
— Откуда мне знать, черт побери? Я не лекарь. — Гриффин поставил лампу на стол и повернулся к двери. — Спролинг! — рявкнул он.
— Чем я могу вам помочь? — спросила Энн в порыве отчаяния. Контраст между темной кровью и светлой кожей казался ей пугающим. Джек никогда не был бледным, но сейчас его лицо стало белым, как алебастр.
— А разве вам мало того, что вы уже натворили? — фыркнул в ответ шотландец, едва сдерживая ярость. — Полковник всегда оставался бдительным в любой ситуации, до тех пор пока не появились вы. Не будь вас, он и сейчас был бы в добром здравии, а не лежал бы тут без чувств, и один Бог знает, чем еще это может кончиться. Уходите! Это все, что от вас требуется.
Сдержав рыдания, Энн поднялась на ноги и нехотя поплелась к двери, чувствуя, что все плывет у нее перед глазами. На середине лестницы она едва не столкнулась со Спролинг.
— Что там… о Господи! — пробормотала горничная. — Что случилось?
— Гриффину нужна ваша помощь. Поскорее принесите бинты и воду. — Энн с усилием поднялась по лестнице мимо Спролинг, и ей казалось, что с каждым шагом она погружается все глубже в бездну ада. — Полковник только что ранен выстрелом в голову.
Следующий день стал для нее нескончаемым кошмаром. Около полудня Энн подкралась к двери кабинета, осторожно заглянула внутрь. Гриффин не отходил от Джека, ухаживая за ним со знанием дела. Он и сейчас находился на своем посту, пытаясь чайной ложкой влить какую-то жидкость в рот раненого. Джека накрыли легким одеялом и перевязали ему голову. Однако он так и не пришел в себя, а его кожа по-прежнему оставалась почти такой же белой, как простыня. Энн незаметно удалилась.
После полудня она еще раз осмелилась выйти из спальни, движимая мыслью, что ее присутствие может хоть как-то помочь Джеку. Войдя в его комнату, она обнаружила, что Гриффин спит прямо в кресле, свесив голову на грудь. Энн на цыпочках подкралась к Джеку и осмотрела его.
Слабое дыхание с шумом вырывалось из груди Джека, кожа была усеяна крошечными капельками пота. Энн осмотрелась вокруг в поисках какого-нибудь лоскутка ткани, чтобы вытереть ему лоб, и обнаружила на столике у дивана поднос, на котором помещались кувшин с водой, бинты и закупоренная пробкой бутылочка, до половины заполненная какой-то бурой жидкостью. Энн не знала, что за лекарство давал ее мужу Гриффин, а спрашивать об этом его самого было бесполезно.
Тут шотландец вдруг очнулся. Заметив ее в комнате, он с трудом поднялся на ноги и собрался потихоньку удалиться.
— Погодите! — прошептала Энн.
Гриффин остановился, глядя на нее с нескрываемой неприязнью. Сама Энн ничем не могла помочь Джеку, но Гриффин — другое дело, и тут уже было не до гордыни или личной симпатии, поскольку речь шла о жизни ее мужа.