Мой милый враг, стр. 23

Это казалось ей несправедливым. Мужчины могли сами решать, кого им хочется поцеловать, после чего подкрепляли свое решение делом. Почему же женщинам не было позволено поступать подобным образом?

Лили бросила беглый взгляд через плечо. Эйвери и Бернард были по-прежнему заняты разговором, причем Эйвери, обращаясь к мальчику, не отводил взгляда от ее лица. По контрасту с выжженной тропическим солнцем кожей его рубашка выглядела ослепительно белой, он прищурился от яркого полуденного солнца. Должно быть, этим и объяснялась тонкая сеточка морщинок вокруг глаз.

— Он великолепен, не правда ли? — прошептала ей на ухо Франциска.

— Я решительно отказываюсь понимать, что ты имеешь в виду.

Лили снова принялась рыться на самом дне корзины в поисках апельсинов, которые положила туда на ее глазах миссис Кеттл.

— И так робок, — пробормотала Франциска.

— Робок? — переспросила Лили недоверчиво — кстати, у нее самой сложилось точно такое же впечатление. Франциска утвердительно кивнула. — Да он самый надменный, самонадеянный и деспотичный из всех мужчин, которых я когда-либо встречала!

— По-видимому, ты знала в своей жизни не так много мужчин.

— Ты, должно быть, шутишь, — отрезала Лили.

— Напротив, я говорю совершенно искренне, — возразила Франциска. — Эйвери Торн по природе очень робок. Должна признать, в тебе есть нечто, способное пробудить в нем его лучшие качества.

— Лучшие качества? — ошеломленно пролепетала Лили.

— Да. В беседах с тобой он проявляет бездну находчивости и остроумия. Рядом со мной или даже с Эвелин он становится болезненно застенчивым.

— Ха! Ты ошибаешься на его счет. Он не разговаривает с тобой просто из недостатка уважения. Как женщина, ты не заслуживаешь его внимания.

— Не будь такой бестолковой, — заявила Франциска без обиняков. — Он ведь мужчина. Будь он и в самом деле таким высокомерным и напыщенным, как это тебе кажется, он бы не упустил случая попотчевать нас рассказами о своих приключениях. Можно ли найти лучший способ утвердить свое превосходство, чем беспрестанно похваляясь перед нами своей храбростью?

Лили ее слова отнюдь не убедили.

— Лили, — продолжала Франциска, вздохнув, — этому человеку приходилось бывать во всех уголках света, видеть то, что никогда не приходилось наблюдать ни одному европейцу. Если у кого-то и есть законные основания для гордости, так это у него. И тем не менее он предпочитает вообще о себе не рассказывать. Уверяю тебя, он стеснителен — во всяком случае, в присутствии женщин. Да и чего еще можно от него ожидать? В конце концов он рос в чисто мужском обществе.

— Похоже, робость не мешает ему высказывать свое мнение, когда дело касается меня, — проворчала Лили.

Очевидно, он считал ее существом настолько заурядным, что не испытывал в ее присутствии ни малейших следов той неловкости, которую вызывали в нем другие женщины. Она невольно опустила глаза на свои штаны.

— Да, — ухмыльнулась Франциска. — Я уже это заметила.

— Впрочем, — добавила Лили, — меня это нисколько не заботит.

Франциска, рассмеявшись, ласково потрепала ее по щеке:

— Ты ужасная лгунья, Лили, при том, что тебе не откажешь ни в искренности, ни в отваге, ни в благородстве. Клянусь, при виде тебя я бы умерла со скуки, если бы не тот прелестный маленький гедонист, которого ты так старательно прячешь от посторонних глаз.

— Я рада, что тебе со мной весело.

— О да, — отозвалась Франциска. — Но надо сказать, ты не только забавляешь меня, но и интригуешь. Твоя типичная для средних слоев чопорность подавляет в тебе богемную натуру. Ты похожа на беглянку из сераля, а ведешь себя как монашка.

— Понятия не имею, что ты хочешь этим сказать.

Лили прислонилась к стволу дерева и, впившись ногтями в кожуру апельсина, стала снимать ее, избегая смотреть в сторону приближавшихся мужчин.

Элегантным движением Франциска расправила юбки и опустилась, словно бабочка, на лужайку рядом с ней. Она потянулась к корзине, чтобы взять апельсин.

— Только то, что, будь я на твоем месте, я бы никогда не позволила мужчине довести себя до такого состояния.

— Я никому ничего не позволяла!

— Дорогая моя! — Франциска покачала головой, уголки ее губ насмешливо приподнялись. — Я же вижу, в каком ты состоянии.

— Мне это не нравится!

— Само собой.

— Для меня быть настолько одержимой… это просто глупо!

— Ну, положим…

— Это недостойно!

— Разумеется.

— Тратить столько времени зря…

— Не кощунствуй, дорогая!

— Что же мне теперь делать? — спросила наконец Лили.

Франциска, казалось, только и ждала этого вопроса. Она выронила апельсин, который вертела в руках, с довольной улыбкой на лице наклонилась к Лили и выложила ей все, что считала нужным.

Глава 10

Опершись на локоть, держа одну ногу согнутой, а другую вытянув перед собой, расстегнув пуговицы жилета и ослабив галстук, Эйвери лежал на траве и курил. Сквозь синеватую дымку он видел, как Лили демонстративно сморщила нос и закашлялась. Недалеко от него Полли Мейкпис с пристрастием допрашивала бедного Бернарда о его жизни в «том заведении». Хоб каким-то образом умудрился приволочь ее сюда в инвалидной коляске.

У Эйвери до сих пор не было возможности насладиться обществом женщин в свободной и непринужденной обстановке, зато теперь он обнаружил, что с интересом прислушивается к их беседе. Он уже успел убедиться, что они были существами куда более сложными и разносторонними, чем ему представлялось, — все, кроме Лили Бид, недооценивать которую он всегда считал большой ошибкой.

Эйвери повернул голову, чтобы рассмотреть ее получше. В профиль ее ресницы казались необычайно длинными, нос — патрицианским, ноздри — широкими, губы — полными.

Поразительное существо. Вздорное. Расчетливое. Колючее. Нежное. Наверное, она по ночам лежит в постели без сна, придумывая все новые и новые способы досадить ему. Ее решимость стать владелицей Милл-Хауса не уступала его собственной. То, что он столкнулся с такой твердостью духа в одном из тех созданий, которых он привык считать мягкими и покладистыми, ставило его в тупик и, возможно, объясняло его странную восприимчивость к ее чарам.

— У тебя есть какие-нибудь планы на завтра? — осведомилась Эвелин.

— Так, ничего особенного, — ответила Лили. — Если не считать того, что мне предстоит разговор с мистером Драммондом, как обычно в каждый третий понедельник месяца.

— Не забудьте передать вашему управляющему, чтобы он как можно скорее смыл с овец охру, — неожиданно вмешалась Полли, сразу привлекая к себе изумленные взоры всех присутствующих. — Я видела, как животные паслись поблизости, перепачканные этой дрянью. Лето обещает быть не очень жарким, и нельзя допустить, чтобы ваши овцы заболели, пока их шерсть сохнет.

— Я запомню ваши слова, — отозвалась Лили.

— Отец мисс Мейкпис когда-то служил управляющим на одной из ферм графа Хинтона, — пояснила Эвелин.

— Какая морока! — воскликнула Франциска и, заметив, что Эвелин в ужасе приоткрыла рот, поспешно добавила:

— О, я имею в виду не занятие вашего отца, мисс Мейкпис, а планы Лили на завтра. У нее с Драммондом всегда были натянутые отношения.

Лили предпочла бы, чтобы Франциска не касалась в разговоре трений, постоянно возникавших между ней и управляющим. Эйвери мог воспринять это как лишнее свидетельство ее непригодности к роли хозяйки поместья — хотя почему это должно было ее заботить, она так и не могла себе объяснить.

— Напротив, мы отлично ладим.

— Но, Лили! — воскликнула Эвелин. — Ты сама не раз жаловалась, что этот человек относится к тебе без всякого уважения. Когда ты в последний раз явилась к нему с поручением, он попросту отказался тебя впустить.

У Лили вырвался нервный смешок.

— О, с его стороны это было просто небольшой шуткой.

— Полагаю, он бы не отказался тебя выслушать, будь рядом с тобой Эйвери, — задумчиво сказала Эвелин. Лили сердито свела брови: