Чужая свадьба, стр. 41

Скрестив на груди руки, он злобно прищурился.

— Я сказал ей, что она получит письмо. Только ей надо было прийти за ним. И ничего бы не случилось, кроме того, что уже было раньше. Может, немножко больше. — Парень плотоядно улыбнулся.

— Она прислала меня.

— Ее ошибка.

Летти уже была сыта по горло этим Кипом Химплерам-пом. Она стояла в луже дождевой воды, промокшая до костей, атласное платье становилось с каждой минутой все тяжелее, ноги у нее замерзли, кожа на руках сморщилась, а ей еще предстояло проехать в грозу три мили. Она отдернула полог.

— Это твоя ошибка! Ты отдашь мне письмо, или я погублю твою репутацию.

Он с изумлением посмотрел на молодую женщину, которая мрачно усмехнулась.

— Да, глупый молодой самец, твою репутацию. И когда я сделаю это, ни одна порядочная женщина в Лондоне, не говоря уже о Литтл-Байдуэлле, не захочет и смотреть на тебя. Твои друзья будут смеяться за твоей спиной, а родители — опускать головы от стыда. — Она наклонилась и с силой ударила его в грудь. — Я скажу, что ты пытался соблазнить меня.

— Правда? — с интересом спросил Кип. Затем, скрывая свой восторг, оперся на локти и с притворным равнодушием начал разглядывать свои ногти. — Давайте. Рассказывайте кому хотите. — И с усмешкой посмотрел на нее. — Понимаете, мне наплевать, если весь Литтл-Байду-элл, Йорк, Манчестер или Лондон будут считать меня самим маркизом де Садом. Меня совершенно не волнует моя репутация.

— О, думаю, что волнует. — Он был не просто глуп, он был безнадежно глуп. — Ты не слушаешь меня, Кип. Повторяю, я расскажу всем, что ты пытался соблазнить меня! Но…

Он нахмурился, смысл сказанного с трудом доходил до него.

— Еще скажу, что ты оказался, — она наклонилась к его уху, — неспособным. Он напрягся.

— Недоразвитым.

Она успела отклониться, когда он чуть не подскочил.

— Бессильным.

Он смотрел ей в глаза, не решаясь поверить.

— Холодным.

Едва не задохнувшись, он отбросил простыни, выбрался из постели и бросился в угол комнаты.

— Неполноценным.

Он упал на колени перед секретером и открыл нижний ящик.

— Одним словом, импотентом.

Кип засунул руку в ящик и с радостным криком вытащил из него конверт. Вскочив на ноги, подбежал к ней и, тяжело дыша, сунул его ей в руки.

Ей стало почти жаль его. Почти.

Летти взяла письмо, положила в карман и улыбнулась.

— Спасибо, дружок. — Она повернулась, чтобы уйти.

— Ты стерва, — проворчал он.

— Слабак, — бросила она через плечо. Он побледнел. Она усмехнулась.

— Я всего лишь пошутила, Кип. А теперь — в кроватку, — добродушно посоветовала она. — И если я услышу, что ты хотя бы слово скажешь об Анжеле, если ты неуважительно упомянешь ее имя, то… я бы этого не советовала делать.

Он не ответил, подбежал к кровати, забрался под одеяло и сердито смотрел из-под него, как нашкодивший мальчишка, каким он и был.

— Хороший мальчик.

Летти открыла окно, вглядываясь в пелену дождя. Ливень немного утих, но она не видела ничего дальше двадцати футов. Деревья казались расплывчатыми силуэтами. Летти посмотрела вниз. Стена под ней терялась в темноте.

Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Однажды она работала на канате, не так ли? В чем разница между двадцатью фугами лестницы из плюща и дюймовой толщины канатом в тридцати футах от земли?

В страховочной сетке, вот в чем.

У Летти не было сетки, и она не хотела, чтобы ее увидели слуги Химплерампов. Не давая себе времени передумать, молодая женщина перешагнула через подоконник и, увидев, что у Кипа хватило ума остаться в постели, начала осторожно спускаться. Она нащупывала ногой место, куда поставить ногу, и, найдя, уперлась в ветку, но башмачки намокли и стали скользкими, и нога соскользнула. С полминуты Летти висела на руках в двадцати футах от земли, мокрые юбки тянули ее вниз, а дождь ударял в лицо.

Она подумала, не позвать ли на помощь Кипа, но отказалась от этой мысли. Он наверняка оторвет ее пальцы от подоконника.

Падать она не собиралась. Она не могла позволить себе упасть. Она должна была увидеться с Эллиотом. Она пошарила среди листьев, нащупала подходящую опору и осторожно проверила надежность ветви. Ветвь выдержала.

Дождь мешал, но она медленно спускалась по увитой плющом стене. Наконец взглянула вниз и увидела прямо под собой землю. Летти отпустила руки, упав со стены, ударилась о землю, затем поднялась на колени.

Ей не было больно. Она ничего себе не повредила. Она была жива. Анжела была жива. И письмо лежало у Летти под накидкой. Теперь ей требовалась только лошадь, чтобы уехать.

Летти подняла лицо к небу и улыбнулась от радости и острого головокружительного ощущения победы. И увидела перед собой разгневанное лицо Эллиота Марча.

Глава 24

— Надеюсь, вам, черт возьми, это доставляет удовольствие, — сквозь зубы проворчал Эллиот. Если прежде он сердился, то теперь просто пылал гневом. В темноте его глаза казались светлыми и злыми.

Летти промолчала. Она не успела сообразить, что он собирается сделать, а Эллиот, схватив ее за плечи, грубо поставил на ноги, его пальцы впились ей в руки.

— Господи, когда я увидел, как вы висите на этой стене… — Он не договорил.

— Анжела? — перебила его она. — С ней все в порядке?

— С ней все будет хорошо. — Эллиот сжал зубы и, повернувшись, потащил ее за собой. Он сильно хромал. Они подошли к тому месту, где Летти привязала свою лошадь. Черный жеребец Эллиота стоял рядом с ней.

Не говоря ни слова, он поднял Летти и посадил в седло, затем сел на своего коня.

— Вы поедете ко мне домой?

Она кивнула. И под проливным дождем они направились к его дому. Слезая с седла, он подвернул ногу и выругался. Летти тут же соскользнула на землю и бросилась к нему, но, встретив гневный взгляд, не решилась предложить свою помощь.

Он взял поводья обеих лошадей и, хромая, решительно направился к конюшне. Не оглядываясь, сказал:

— Дверь открыта. Входите.

Она с тревожным предчувствием вступила в дом. Дом Эллиота.

В центре четырехэтажного здания, сложенного из красного кирпича, находился холл и красивая лестница. За ней виднелся коридор, соединяющий холл с дальней частью дома. По обе стороны вестибюля, в котором стояла Летти, был ряд расположенных напротив друг друга дверей. Одна из них, слева от нее, была приоткрыта.

Летти заглянула внутрь. Эта комната явно принадлежала женщине. Чехлы из яркого с красно-белыми цветами ситца покрывали пару диванов и скамеечку для ног. На изящных резных столиках под стеклянными колпаками стояли фарфоровые фигурки и были наколоты яркие бабочки. Над камином висел портрет черноволосой женщины с двумя кудрявыми мальчиками. Старший казался сдержанным и задумчивым, а младший выглядел веселым и любознательным.

За спиной Летти открылась входная дверь, и она отскочила в сторону. Вошел Эллиот, отряхиваясь как большой спаниель, махая руками и тряся головой. Он стянул сюртук и бросил его на перила лестницы.

— Час назад Бантинги прислали сюда верхового, — сказал он. — Слава Богу, у кого-то хватило ума.

Он промок насквозь, белая рубашка и жилет облепили его руки и грудь. Сквозь ткань Летти видела, как напрягаются его мускулы. Она, покраснев, отвела глаза.

— Простите. Что вы сказали?

— Мост Бантингов затопило, и слишком опасно пускать по нему кареты. Гости останутся у них до утра. — Он мрачно посмотрел на Летти. — Анжела пришла в себя сразу же, как только мы приехали. Да не смотрите на меня так, я говорю серьезно. Я достаточно повидал ран. Она скоро поправится. Обещаю.

Летти кивнула. Если Эллиот обещал, что Анжела поправится, то так и будет. Эллиот никогда не скрывал правду. Не то что некоторые.

— Как вы узнали, куда я поехала? — поинтересовалась она. Ей не пришло в голову спросить его для начала, как он узнал, что они с Анжелой были у «ведьмина дерева». Просто они нуждались в его помощи, и он появился.