Марийкино детство, стр. 15

Стэлла искоса поглядела на девочек и прошла мимо них к воротам. В карманах её пальто звенели деньги.

Марийка и Лора побежали к воротам и увидели, что Стэлла повернула направо и пошла вниз по бульвару на главную улицу.

– Ишь, деньги в кармане звенят, как у большой, – с завистью сказала Лора.

ДЕВОЧКА С ЗАГРАНИЧНЫМ ИМЕНЕМ

Все дети во дворе гордились тем, что к ним в дом переехала настоящая девочка из цирка. Наверно, во всём городе не было второй девочки с таким красивым заграничным именем, девочки, которая носила бы красное пальто с пелеринкой, широкий гранатовый браслет у самого локтя и умела бы отдавать ногою честь.

Даже Ляля Геннинг и та не выдержала. Она нацепила себе на руку вместо браслета нитку кораллов и попросила, чтобы с этих пор все дети во дворе называли её не Лялей, а «Лилли».

Стэлла бывала во дворе редко. Утром она ходила в лавки и занималась акробатикой, а по вечерам отправлялась с отцом в цирк. Все дети знали, что Стэлла сама хозяйничает и на обед никогда не готовит супа, а только жарит колбасу или оладьи с вареньем. Они часто видели в окне второго этажа Стэллу в голубом переднике. Насвистывая вальс, Стэлла чистила на подоконнике ягоды или перемывала чашки.

Во дворе Стэлла играла только с мальчишками. Она очень быстро бегала, была сильная, ловкая, и ей не по вкусу были спокойные игры девчонок.

Марийке очень нравилась Стэлла, но дочка клоуна не обращала на неё никакого внимания до тех пор, пока не произошёл один случай.

В тот год лето выдалось очень жаркое. Дворники поливали улицы несколько раз в день, но вода тут же высыхала. В городе появилось множество бешеных собак. По приказу губернатора, на углу каждой улицы для собак были выставлены плошки с водой, прикреплённые железными цепочками к тумбам.

Однажды утром, когда Марийка чистила вилки возле своего крыльца, во двор вбежала большая чёрная собака с опущенным хвостом, язык у неё висел чуть ли не до земли, и одно ухо было разорвано.

– Бешеная! Бешеная! – закричала Ванда и первая бросилась бежать.

Все дети рассыпались в разные стороны, только один толстый, неповоротливый Мара не успел удрать. Он залез на скамейку и визжал так, точно его резали. Собака кинулась прямо на него.

«Сейчас укусит», – подумала Марийка и, размахнувшись что есть силы, бросила в собаку вилкой. Собака взвизгнула, ещё больше поджала хвост и повернула к воротам. Тут откуда-то сверху вдогонку ей полетели огурец, две картофелины и медная пепельница.

Собака с визгом выскочила за калитку. А через минуту с лестницы сбежала Стэлла, путаясь в длинном голубом переднике. Она подобрала пепельницу, щёлкнула по лбу Мару, который всё ещё стоял на скамейке и ревел, а Марийке крикнула:

– Послушай, как тебя зовут?

– Марийка.

– Ты молодчина, Марийка, что не испугалась. Собака-то, пожалуй, и вправду была бешеная…

Через час с улицы прибежала Машка и рассказала, что в соседнем дворе большая чёрная собака покусала двух девочек. Все решили, что это та самая.

А на другой день после случая с собакой Стэлла вдруг позвала Марийку к себе в гости.

В комнатах у Стэллы всё было не похоже на то, что привыкла видеть Марийка в других домах.

На стенах висели большие пёстрые афиши.

– Видишь, это мой папа – любимец публики, – указала Стэлла на последнюю строчку.

– А что это такое – «в антрактах»? – спросила Марийка.

– Это, когда зажигают свет и устраивают перерыв. Неужели ты никогда не была в цирке?

– Нет.

– Не может быть! Ни разу? – сказалаСтэлла. – Ну ладно, я тебя как-нибудь возьму с собой.

Под потолком в комнате у клоуна раскачивались кольца для гимнастических упражнений, на стульях были навалены зелёные и рыжие парики, панталоны с разноцветными штанинами и высокие шляпы всех цветов и размеров, которые Стэлла называла «цилиндрами».

Над кроватью висел большой портрет. Темноглазая кудрявая женщина в пышной газовой юбочке сидела на белом коне.

– Это моя мама, – сказала Стэлла, – она была наездница… – И, немного помолчав, добавила: – Мама разбилась насмерть, когда проделывала один трудный номер. Она упала с лошади на полном скаку. Я и сама хотела стать наездницей, но папа не позволяет, поэтому я готовлюсь на акробатку. Вот, смотри…

Стэлла стащила с себя платье и осталась в чёрных трусиках и красной вязаной фуфайке. Она натёрла ладони каким-то белым порошком, разбежалась, ухватилась за кольца и начала на них кувыркаться. Она качалась то на одной руке, то на другой, стояла в кольцах, как на полу, и наконец повисла вниз головой, совсем не держась руками. Потом она спрыгнула на пол и отёрла пот с покрасневшего лица.

– Здорово ты кувыркаешься! – сказала Марийка с восхищением.

– Что ты! Это ведь самые простые упражнения. Вот погоди, я тебе сейчас что-то покажу.

Стэлла просунула в кольца толстую палку, а посередине палки укрепила кожаную петлю. Потом она разбежалась, подпрыгнула кверху и вдруг повисла на петле, уцепившись за неё зубами, словно собака.

Марийка смотрела, раскрыв от удивления рот.

– Хочешь попробовать? – спросила Стэлла. – Это совсем не трудно. Нужно только не разжимать зубов.

– Я не смогу, – покачала головой Марийка.

– Ну попробуй.

Марийка взяла в рот кожаную петлю. Она была солёная, и от неё пахло сапогом.

– Нет, я не могу, – сказала Марийка, отплёвываясь, – у меня и так болит молочный зуб…

– Ну, тогда попробуй перекувыркнуться в кольцах.

Стэлла заколола булавкой Марийкино платье на манер штанов. Ухватившись за кольца, Марийка начала раскачиваться, как на качелях, и перекувыркнулась два раза подряд.

– Ты способная, – похвалила её Стэлла. – Ну, слезай. Теперь мы будем стряпать обед.

Она надела поверх трусиков свой длинный голубой передник и зажгла керосинку. Стэлла и Марийка нажарили полную сковородку гренков и сварили какао. На сладкое у них были бисквиты с земляничным вареньем. Марийке очень понравилось стряпать такой обед. Это не то что у доктора, где чуть ли не полдня приходится чистить картошку и молоть в мясорубке мясо. Гренки они ели прямо со сковородки, какао Стэлла пила из кастрюльки, а Марийка из молочника. Молочник потом сполоснули под рукомойником и поставили сохнуть на окно.

Когда Ляля и Ванда узнали, что Марийка побывала в гостях у Стэллы, ела там бисквиты с вареньем и кувыркалась на кольцах, они очень обиделись, что Стэлла позвала в гости Марийку, а не их. Целый день они ходили надутые и всё время перешёптывались. А в семь часов вечера Марийка увидела, что во двор въехал извозчик и остановился у подъезда Шамборских. Через несколько минут выбежали разряженные Ванда и Ляля, а вслед за ними вышла толстая Шамборщиха. Все они уселись на пролётку и уехали.

– В цирк покатили! – сказала Машка, которая всегда всё знала.

На следующее утро, когда Марийка бежала через двор в лавочку к Фельдману, она увидела под старой акацией кучу ребят, столпившихся вокруг Ляли и Ванды. Ляля и Ванда что-то рассказывали, а ребята смеялись. Марийка подошла поближе и прислушалась.

– Подумаешь, есть чего задаваться, – говорила Ляля, – артист… артист… а его всё время бьют по щекам и дают ему подзатыльники.

«Про кого это они?» – подумала Марийка.

– Это прямо ужасно, как его били, – сказала Ванда. – Я бы не могла перенести, если бы моего папу так хлестали по щекам.

– И я бы не могла, – сказала Лора.

– Другие артисты представляют, – опять начала Ляля, передёрнув плечами, – ездят на лошадях, качаются на трапециях, а он только бегает и кричит, как дурак. Вот вам и артист!

Вдруг лицо у Ляли вытянулось, она толкнула Ванду плечом и шагнула назад.