Хаос и порядок. Прыжок в безумие, стр. 113

Он включил тактический симулятор и провел анализ ситуации. Результаты предварительных оценок его не обрадовали.

– «Планер» может развернуться и догнать «Трубу» раньше нас.

«Труба» двигалась сравнительно медленно. Очевидно, она не видела необходимости в чрезмерном риске.

– Возможно, Сорас хочет использовать свободное пространство вокруг станции для поиска эмиссионного следа «Трубы». В этом случае она все равно опередит наш корабль. Но мы можем предположить, что «Планер» не знает курса крейсера-разведчика. Как видите, Чатлейн направляется к лаборатории. Если она собирается искать «Трубу» на станции, у нас появляется реальный шанс. Пока она будет договариваться с Бекманом, мы сделаем все, что нам нужно.

– Так какой же из двух вариантов вы выберете, капитан? – осторожно спросил связист.

Олеша молчала. Дарин понял, что она уже составила свое мнение. Он сделал трехсекундную паузу и, глядя на схему, еще раз подумал о логике совпадений. Затем, пожав плечами, Скройл сказал:

– «Планер» знает курс «Трубы». Ему удалось отследить крейсер от запретного пространства до станции Бекмана. Он вряд ли собьется со следа.

Дарин тут же перевел эту догадку в разряд фактов и принял ее как основу для будущих решений. Он поднял палец и добавил:

– Однако амнионы не желают разрушать «Трубу». Им нужен ее груз. Они хотят взять корабль на абордаж. Значит…

Он осмотрел своих людей, оценивая их боеготовность.

– Мы должны захватить «Трубу» первыми.

Никто не возражал.

– Я веду ее на прицеле, – доложила стрелок.

Системотехник и штурман вводили в бортовой компьютер необходимую информацию. Олеша начала подзарядку плазменных пушек. Дарин быстро взглянул на индикаторы и убедился в том, что наружный люк шлюза закрылся. Пейн и ее группа были вне опасности. Он дал приказ пилоту, и импульсный двигатель корабля пробудился к жизни.

Скройл не замечал своего состояния до тех пор, пока не посмотрел на бортстрелка. На ее висках серебрились капельки пота. Он жил с Олешей много лет и знал, что испарина у нее появлялась только в минуты страха. Внезапно Дарин понял, что тоже напуган.

Дэйвис

– Мы летим слишком медленно.

Дэйвис сгорал от нетерпения. Страсть, ярость и азарт пылали в нем, доводя до безумия.

– Ты потеряешь его, Энгус!

Киборг не потрудился ответить.

Дэйвис слишком долго жил в нервном напряжении. В каком-то отношении он даже зависел от этого состояния. Юноша нуждался в жестких условиях и опасных обстоятельствах. Его метаболизм, привыкший к стрессам, уже не находил иной защиты для рассудка, так как рядом с ним зияла бездна смущения, пролегавшая через центр бытия. Он был рожден с умом и памятью женщины. И хотя другие люди считали его мужчиной, он был женщиной во всем, что не касалось тела и гормонов. Его связь с матерью была фундаментально ложной.

Если бы Дэйвис потворствовал таким размышлениям, он сошел бы ума. Бездна смущения увлекла бы его к безумию, а мозг взорвался бы, как перезревший плод. К сожалению, его оборона была небезупречной. В некоторых случаях он оставался уязвимым. Когда Дэйвис узнал, что «Планер» прежде назывался «Потрошителем», его хрупкое равновесие над бездной смущения нарушилось. Он начал пылать от нетерпения, как магний под водой.

«Потрошитель» выстрелил в «Непримиримого» из сверхсветовой протонной пушки. Его мать – точнее, мать Морн – находилась в разрушенной башне наведения. Она погибла, спасая корабль. Благодаря ее подвигу «Непримиримый» уцелел. Дэйвис помнил, что гибель Брайони Хайленд побудила его пойти в Академию полиции.

Морн в детстве поклялась найти корабль-убийцу. Она решила отомстить за смерть матери, и это страстное желание погрузилось в ее память. Она умела хранить обещания и обиды. Под слоем вреда, нанесенного ей Энгусом, Ником и руководством полиции, она сберегла свою клятву о мести и передала ее Дэйвису.

Теперь он мог думать только о возмездии. Страстное желание наказать «Потрошитель» пожирало его здравый смысл, как купорос. Морн была способна решать другие проблемы. Ей удавалось принимать в расчет сотни разных обстоятельств. Дэйвис этого не мог. Он едва не вспылил, когда Энгус отказался лететь быстрее.

Да, «Труба» выискивала эмиссионный след «Планера» и выполняла протоколы диспетчерского центра лаборатории. Но она двигалась слишком медленно. Слишком осторожно! Энгус вел себя как трус! Дэйвис заставил бы дюзы пылать, как его сердце. Однако Термопайл не обращал на призывы сына никакого внимания. Погрузившись в море данных, которые юноша не мог интерпретировать, он игнорировал вопросы Дэйвиса. Испачканный кровью костюм так и висел на его поясе. Энгус казался бездушной машиной: слепой, бесстрастной и безжалостной.

Дэйвис даже не заметил, что Вектор покинул мостик. Он ни разу не взглянул на испуганного Сиба, который ходил между пультами и наблюдал за связанным Ником. Пока Энгус работал, а Сиб потел, пока Ник ругался и смеялся себе под нос, как человек, потерявшийся в собственных грезах, – Дэйвис продолжал составлять оптимальную траекторию для погони за «Планером». Он лихорадочно сопоставлял маневры Термопайла с операционными данными диспетчерского центра и картами роя. Он сверял координаты, рассчитывал и пересчитывал расстояние между «Трубой» и кораблем Сорас Чатлейн.

– Мы потеряем его, – повторил он десятый или двенадцатый раз.

Энгус сосредоточенно набирал команды. Не поднимая головы, он спокойно спросил:

– Чем занята Морн? Что она хотела от Вектора?

Метания Дэйвиса и зуд в заживавшей ране на спине раздражали его. Они отвлекали внимание.

– Мы же потеряем «Планер»! – крикнул юноша. – Ты что, нарочно даешь ему уйти?

Энгус отвернулся от экранов и, оскалив зубы, посмотрел на него с искусственно навязанным спокойствием.

– Ты тратишь мое время, – бесстрастно сказал он Дэйвису. – Если не можешь заткнуться, то говори о чем-нибудь полезном. Объясни мне, почему диспетчерский центр дал нам такой же курс, как и «Планеру».

Энгус сразу подметил эту деталь. Несмотря на помехи роя, эмиссионный след «Планера» точно соответствовал предписанному курсу «Трубы». Такое сходство не могло быть случайным. Каждый поворот между скал, указанный в полетных протоколах, совпадал с остаточным излучением корабля Сорас Чатлейн.

– Да кого это волнует? – со злостью рявкнул Дэйвис. – Просто им не захотелось составлять для нас новую траекторию полета. Какая тебе разница?

«Мы знаем, куда направляется „Планер“. Прибавь скорость и начни погоню!»

– Это действительно странно, – смущенно вмешался Сиб.

Он никак не мог расслабиться. Старые тревоги держали его в тисках, хотя Ник беспомощно полулежал на палубе.

– В таких местах, как лаборатория, транспортные коридоры разделяются на максимально возможное расстояние. Служба безопасности не стала бы превращать один корабль в помеху для атаки на другое судно. Кроме того, им не нужны разборки между кораблями. Из-за подобных междоусобиц они могут лишиться бизнеса, независимо от того, кто победит в сражении. Но это еще не все. Сиб потряс пистолетом в руке.

– Те корабли, которые прилетают сюда, тоже не хотят сближаться друг с другом. Они в любом судне подозревают врага или соперника и не желают, чтобы кто-то знал их курс и место назначения.

Ник издал сдавленный смех. Энгус нацелил хмурый взгляд на Дэйвиса.

– Похоже, этот трахнутый Бекман хотел, чтобы мы погнались за «Планером», не так ли?

Когда Дэйвис не ответил, он продолжил свои рассуждения:

– Беда в том, что я не понимаю его мотивов. Какую пользу он получит от нашей потасовки? И чем Чатлейн так обидела его, что он вдруг начал помогать нам выслеживать эту дамочку? Нет, я не буду разгоняться – по крайней мере, до тех пор пока не пойму, в какую игру мы играем.

Дэйвис прикусил губу. Ему хотелось закричать: «Какая тебе разница? Кого это волнует? Черт бы тебя побрал! Мы же упустим „Планер“!»

– Все это подстроено, – неожиданно прохрипел Ник. Упоминание о Чатлейн вывело его из мира грез.