Почтальон, стр. 41
Он осторожно спустился вниз по склону, сжимая в кулаке штык — наилучшее оружие при подобной погоде. Половина людей в его отряде отложила до поры ружья и луки и вооружилась длинными ножами — еще один урок, с трудом перенятый у безжалостного, неистощимого на пакости врага.
Они с Бокуто оторвались от остального отряда всего метров на пятьдесят, однако ему казалось, что на целые мили вокруг нет дружеской души — одни расставленные врагом ловушки. Людей заменяли призрачные тени снежных вихрей — словно не умеющих решить, к какому лагерю примкнуть. Эфемерные нейтралы в безмолвной, безжалостной войне...
«Кто возьмет на себя ответственность?..» Гордону отовсюду слышался этот свистящий шепот. Роковая фраза прочно засела в его мозгу с тех самых пор, как он сделал выбор между разумной трусостью и бессмысленной надеждой сохранить здесь островок цивилизации...
Очередная диверсионная группа холнистов свирепствовала с размахом; впрочем, местные фермеры проявили себя более отчаянными вояками, чем можно было от них ожидать. К тому же Гордон и его отряд всегда находились неподалеку, готовые ввязаться в бой.
Совсем недавно его Армия долины Уилламетт одержала небольшую, но важную победу: двадцать человек расстались с жизнью, но забрали с собой и пятерых врагов. От банды холнистов уцелело всего трое или четверо — теперь они пытались уйти на запад.
Однако даже четверо этих двуногих чудовищ, пусть измотанные и почти лишившиеся боеприпасов, представляли собой страшную угрозу. В его отряде оставалось всего семь человек, а подкрепления ждать не приходилось.
Пусть уходят. Все равно они вернутся.
Впереди раздалось совиное уханье. Гордон узнал условный сигнал, подаваемый Лейфом Моррисоном. Лейф делает успехи. Если война подарит нам еще годик жизни, он кого-нибудь да сумеет одурачить.
Гордон отозвался похожим уханьем — два крика в ответ на три. Потом он стремительно пересек небольшую поляну и съехал в овраг, где его уже ждали.
Моррисон и еще двое поспешили к нему. Их бороды и козлиные бурки были запорошены снегом, они взволнованно сжимали в руках оружие.
— Где Джо и Энди? — спросил Гордон.
Лейф, верзила-швед, ткнул пальцем влево и вправо.
— Посты, — пояснил он.
Гордон кивнул и, развязав под большой елью рюкзак, вытащил оттуда термос. Начальственное положение давало ему привилегии, в частности, возможность налить себе горячего сидра когда вздумается, не спрашивая ничьего разрешения.
Бойцы отряда снова заняли свои позиции, но то и дело оглядывались на «инспектора», ломая головы, что он выдумает на этот раз. Моррисон — фермер, едва унесший ноги во время сентябрьского налета холнистов на Гринлиф, — имел вид человека, лишившегося всего, что он любил, и уже не принадлежащего к этому миру.
Гордон взглянул на свои часы — отличные, довоенные, преподнесенные ему умельцами в Корваллисе. Бокуто давно управился. Сейчас он, наверное, возвращается, петляя, чтобы запутать следы.
— Трейси мертва, — сообщил Гордон, следя за реакцией разом побледневших лиц подчиненных. — Наверное, пыталась зайти в тыл этим сволочам и задержать их до нашего подхода. Она не спросила у меня разрешения. — Он пожал плечами. — Вот и поплатилась.
Испуганное молчание сменилось отменной бранью. «Так-то лучше, — подумал Гордон. — Только в следующий раз холнисты не будут дожидаться, пока вы, ребята, рассвирепеете. Они прикончат вас, когда вы еще будете соображать, стоит ли пугаться».
Имея богатый опыт по часта вранья, Гордон произнес ровным, без всякого выражения голосом:
— Мы опоздали на каких-то пять минут, а то успели бы ее спасти. Но у бандитов время нашлось: они прихватили с собой кое-какие сувениры.
На лицах слушателей появилось выражение омерзения, быстро сменившееся гневом.
— Поспешим за ними! — предложил Моррисон. — Они не могли уйти далеко.
Остальные закивали в знак согласия.
«Недостаточно энергично», — определил Гордон.
— Нет, — отрезал он. — Если вы и сюда добирались с ленцой, то теперь и подавно угодите в ловушку. Мы рассыпемся цепью, заберем тело Трейси и возвратимся домой.
Лишь один из фермеров — кстати, только что громче остальных высказывавшийся за погоню, — не скрыл облегчения. Остальные смотрели на Гордона с неприязнью.
«Держитесь же настороже, ребята, — с горечью подумал Гордон. — Будь я прирожденным начальником, я бы нашел лучший способ вселить в вас боевой задор».
Он убрал термос, так и не предложив никому сидра. Смысл такого поведения был ясен: они не заслужили угощения.
— Вперед! — приказал он, закидывая на спину свой легкий рюкзак.
Отряд быстро подчинился: бойцы в спешке похватали оружие и затопали по снегу. Слева и справа появились из укрытий Джо и Энди и заняли свои места на флангах. Холнисты прятались бы гораздо искуснее: у них имелось куда больше возможностей попрактиковаться, чем у этих новоиспеченных вояк.
Люди, вооруженные штыками, ушли вперед, обогнав тех, кто шел с ружьями наперевес. Спустя минуту Гордон, кравшийся позади цепочки, почувствовал, что рядом с ним идет Бокуто, как ни в чем не бывало появившийся из-за ствола дерева. Никто из фермеров, при всей их вновь обретенной воинственности, не заметил его.
Лицо разведчика оставалось бесстрастным, однако Гордон знал, какие чувства обуревают его сейчас, и постарался не встречаться с ним взглядом.
Впереди раздался взволнованный крик: изуродованное тело Трейси было обнаружено.
— Представь себе их реакцию, если бы они узнали правду, — тихонько сказал Гордону Филипп. — Или если бы до них дошло, почему большинство твоих разведчиков — девушки...
Гордон пожал плечами. Идея принадлежала женщинам, но он ответил согласием. Вся вина лежала на нем. Вся вина, при том что дело их почти безнадежно...
И все же он не мог допустить, чтобы даже цинику Бокуто открылась вся правда. Ради его же блага Гордон привычно солгал:
— Тебе известна главная причина. Помимо теорий Дэны и обещаний Циклопа.
Бокуто кивнул, голос его стал хриплым от волнения:
— Во имя Возрожденных Соединенных Штатов, — мечтательно, с несвойственным ему трепетом прошептал он.
«Сплошное вранье, — подумал Гордон. — Если ты, друг мой, когда-нибудь узнаешь правду, то...»
— Во имя Возрожденных Соединенных Штатов, — вслух согласился он. — Да.
Они дружно ускорили шаг, чтобы возглавить свою перепуганную, но теперь в должной степени обозленную армию.
2
«Ничего не выходит, Циклоп».
Из-за толстого стекла на него смотрел жемчужный глаз, мерцающий на высоком цилиндре, тонущем в клубах холодного тумана. По двойному ряду лампочек пробегала одна и та же замысловатая световая волна. Призрак Циклопа преследовал Гордона уже много месяцев, ибо был воплощением единственной лжи, не уступавшей в дерзости его собственной, давно опостылевшей самому автору.
В этой мрачной комнате ему лучше думалось. Там, среди снегов, на частоколах, огораживающих деревни, в одиночестве сумрачного леса мужчины и женщины принимали смерть за них двоих — за химеру, олицетворением которой им казался Гордон, и за машину, хоронящуюся за этим стеклом.
«За Циклопа и за Возрожденные Соединенные Штаты».
Не будь этих могучих оплотов надежды, жители долины Уилламетт давно уже были бы повержены. Корваллис лежал бы в руинах, а его собранные по томику библиотеки, хлипкая промышленность, ветряки и мигающее электричество — все бы рухнуло, покорившись надвигающейся дикости. Захватчики с Рог-Ривер ввели бы здесь феодальные порядки, уже свирепствовавшие к западу от Юджина.
Фермеры да электронщики преклонного возраста сражались против в десятки раз более опытного и хитроумного противника. И все же битва продолжалась, битва, в которой они отстаивали не столько собственную жизнь, сколько эти два символа: ласковую, мудрую машину, на самом деле давно уже мертвую, и канувшее в небытие государство, сохранившееся только в их воображении.
Бедные простаки...