Искушение, стр. 13

Но базовый принцип тот же самый.

– Привет, Ткетт, – ответила Пипоу. – Это Чиссис с тобой? У вас обоих все в порядке?

– Вполне, я думаю. Хотя чувствую себя героем какого-то глупого патерналистского розы…

– Разве это не замечательно? – прервала Пипоу, не давая Ткетту закончить. – Мечтатели многие века создавали свои утопии. Но эта действительно р-р-работает!

Ткетт удивленно смотрел на нее, не в силах поверить собственным ушам.

– Неужели? – спросил он. – А как же свободная воля? Буйуры предоставят все, что тебе нужно.

– А как же истина?

– Существует много истин, Ткетт. Бесчисленное количество субъективных интерпретаций, которые расцветут в будущем, заполненном потрясающим разнообразием.

– Вот именно – субъективных! Это древнее и п-п-п-пре-зренное искажение слова «истина», как тебе отлично известно. Разнообразие замечательно, конечно. Действительно, может существовать много культур, много форм искусства, даже много стилей мудрости. Но истина в том, чтобы найти то, что реально, что в данных условиях повторяется и поддается проверке, нравится тебе это или нет.

Пипоу пренебрежительно фыркнула.

– А в чем же здесь забава?

– Жизнь предназначена не для забавы и не для того, чтобы получать что хочешь. – Ткетт чувствовал, что у него выворачивает внутренности и в пищеводе появляется горькая желчь. – Пипоу, есть такое понятие – взросление! Это значит постигать, как на самом деле устроен мир, вопреки тому, что ты о нем думаешь. Объективность означает, что я принимаю утверждение: Вселенная не вращается вокруг меня.

Иными словами, жизнь – это ограничения.

– Которые преодолеваются с помощью знаний! С помощью новых инструментов и умений.

Инструментов, сделанных из мертвой материи, сконструированных компьютерами, произведенных в огромных количествах и проданных в магазинах.

– Да! Комитеты, группы, организации и предприятия – все это состоит из индивидов, которым приходится ежедневно подавлять свое эго, чтобы сотрудничать с другими людьми, и идти при этом на бесчисленные компромиссы. В детских фантазиях все совсем по-другому. Не это мы храним в глубине души, Пипоу. Я это знаю! Но именно взрослые и приводят мир в движение.

– И что плохого в том, чтобы купить чудо в магазине? Мы принимаем как должное чудеса, за которые наши предки отдали бы свои плавники. Разве не этого они хотели для нас? Ты предпочитаешь мир, в котором все лучшее предназначено для колдунов и королей?

Ткетт почувствовал резкий толчок в бок. Боль заставила его повернуться, хотя он был по-прежнему очень сердит и слегка сбит с толку.

– В чем дело? – резко спросил он у Чиссис, хотя знал, что маленькая самка не сможет ему ответить.

Она попятилась от его мощного корпуса и гнева и приняла положение покорности, опустив рыло. Но из ее лба послышался краткий всплеск ядовитого праймала:

Ткетт замигал. Чиссис выразила свою мысль очень ясно. Похоже на детское стихотворение-дразнилку тринари, которой его научила в детстве мать.

С огромным трудом взяв себя в руки, он заставил себя задуматься.

А море старается научить…

Это обычный для дельфинов оборот речи, означающий, что нужно заглянуть под поверхность, открыть скрытое значение.

Ткетт снова повернулся к голограмме, сожалея, что она создана существами, слишком полагающимися на зрение и не обращающими внимание на тонкости звуковой трансмиссии.

Подумай об этом, Ткетт, продолжала Пипоу, словно их разговор и не прерывался. Дома мы, дельфины, самая молодая разумная раса бедного презираемого клана, и нам постоянно угрожает опасность быть завоеванными или уничтоженными. Теперь же нам предлагают положение наверху нового пантеона, выше только сами буйуры.

Больше того, мы как раз для этого подходим! Подумай о том, как чувства дельфинов способны расширить возможности колдовства. Наши основанные на звуках сны и картины воображения. Наше любопытство и бесстрашное стремление к приключениям. И это только намек на возможности, которые могут перед нами открыться…

Ткетт сосредоточился на изменчивом фоне. На меняющихся импульсах, стонах и щелканьях, которые создают среду речи каждого дельфина. Вначале кажется, что Пипоу испускает самую обычную смесь сонарных и создаваемых дыхалом призвуков.

Потом он различил одну-единственную фразу на праймале... вплетенную в логическую ткань разумной речи:

Вначале смысл фразы ускользал от него. Казалось, он подкрепляет остальные аргументы Пипоу. Так зачем делать из него секрет?

Но тут он догадался о другом значении. О чем-то таком, о чем не подумали даже могущественные буйуры.

ПИПОУ

Отплытие из подводного поселения было гораздо веселым и живописным, чем прибытие.

Над головой летали драконы, изрыгая языки пламени, но воспринимались они очень дружелюбно. Целые флоты кораблей, начиная от каноэ и кончая украшенными драгоценными камнями галерами, на которых трудились потные гребцы, сопровождали ее из бассейна в бассейн. На берегу местные колдуны разыгрывали в ее честь грандиозные спектакли – к испугу и благоговейному восторгу зрителей. А Пипоу плыла мимо рыбьих стай, чья чешуя казалась неестественно яркой.

Смешение культур шести рас создало необыкновенное разнообразие, и каждая деревня поражала уникальностью своего архитектурного стиля. Создавалось общее впечатление гордости и яростного соперничества. Однако сегодня все распри, все раздоры, героические поиски и благородные кампании – все это было забыто, чтобы можно было посмотреть на нее.

– Видишь, как мы предчувствуем успех твоей миссии, – заметил серый колдун, когда они достигли последнего помещения. В космическом корабле здесь много места занял бы шлюз, холодный и металлический. Но здесь, когда открылась огромная пасть, неожиданно впуская ветер и солнечный свет, почувствовалась жизнь.

Очень любезно с их стороны, что они поднялись на поверхность, избавив меня от неудобств подъема из бездны.

– Передай другим дельфинам, что их ждет радость! – крикнул вслед Пипоу маленький маг, когда она через раскрытые челюсти выплывала к свету. – Расскажи им о яркости и приключениях! Скоро дни экспериментов кончатся, и все это примет полный размер, и вся Вселенная будет нашим домом!

Пипоу растопырила плавники, тормозя, и оглянулась на маленькую фигуру с широко распростертыми руками; послушные живые существа образовали вокруг ее головы светящийся нимб.

– Обязательно скажу, – заверила она.

Пипоу повернулась и углубилась в холодное море, устремляясь к утренней встрече.

ТКЕТТ

Он пришел в себя и с удивлением обнаружил, что плывет на полной скорости, прыгая и ныряя под широкие океанские волны, ритмично и мощно работая плавниками.

В других обстоятельствах пробуждение в стремительном движении могло бы сбить с толку. Но с обоих боков Ткетта плыли два дельфина, абсолютно синхронно повторяя каждый его прыжок и нырок. Это позволяло ему буквально спать на плаву.

Как долго это продолжается?

Он не знал. Похоже, час или два. А может, и дольше.

За собой Ткетт слышал низкое гудение двигателя саней, следовавших за тремя дельфинами на автопилоте.

Почему мы не пользуемся санями? удивился он. В крайнем случае три дельфина входят в рубку. И тогда они быстрее добрались бы до Маканай и доложили…

Он вынырнул, выдыхая затхлый воздух и вдыхая свежий, совершая каждое движение с безупречным совершенством, в то время как мозг его работал в необычном смятении.

…доложили бы, что Мопол и Заки мертвы.

Мы нашли Пипоу живой и здоровой, она плыла в открытом океане.