Берег бесконечности, стр. 35

— Кто-нибудь другой? О чем вы говорите-рите? — спросил Клешня, поднимая три ноги и опасно покачиваясь на оставшихся двух. Его хитиновый панцирь приобрел тревожную алую окраску. — Что эти ити-ти на Поляне могут быть не единственными? Что у вас много врагов?

Наступила тишина, абстрактные линии собрались в плотный клубок. Маленькая Хуфу, которую с самого начала покорил голос, вцепилась когтями мне в плечо, пораженная застывшей спиралью.

Гек спокойней спросила:

— А сколько у вас недругов?

Когда голос прозвучал снова, в нем не было сарказма, но звучал он очень устало.

— Ах, дорогие дети. Похоже, половина звездной вселенной тратит годы на преследование нас.

Клешня застучал когтями, а Гек печально и негромко вздохнула. Мое собственное отчаянное ворчание-размышление вывело Хуфу из транса, и она нервно зачирикала.

Ур-ронн просто хмыкнула, как будто ожидала такого ответа, подтверждая свой врожденный урский цинизм. В конце концов, когда кажется, что хуже быть не может, разве обычно не становится хуже? У Ифни плодовитое, хотя и отвратительное воображение. Богиня судьбы постоянно показывает новые стороны своей вращающейся кости. — Что ж, полагаю, это означает, хрр-мм, можно отказаться от мысли, что это фувнтусы — древние обитатели Джиджо или местные глубоководные жители.

— Или оставленные буйурами машины, — продолжала Гек. — Или морские чудовища.

— Да, — согласился Клешня. В его голосе звучало разочарование. — Еще одна свора безумных галактов-лактов.

Вертящееся изображение казалось удивленным.

— Вы предпочли бы морских чудовищ?

— Забудьте об этом, — сказала Гек. — Вы все равно не поймете.

Изображение качалось и изгибалось.

— Боюсь, в этом вы правы. Ваша маленькая группа нас глубоко удивляет. Настолько, что у некоторых даже появилась мысль о шпионаже: будто вас нарочно поместили среди нас, чтобы вызвать смятение.

— Как это?

— Ваши ценности, верования и очевидная взаимная привязанность подрывают предположения, которые мы считали непреложно свойственными природе реальности.

Имейте в виду, что смятение, о котором я говорю, не неприятно. Один из моих основных мотивов, как у разумного существа, может быть назван стремлением к удивлению. И те, с кем я работаю, столь же сильно изумлены непредвиденным чудом вашей дружбы.

— Рада, что мы вас забавляем, — заметила Гек сухим саркастическим тоном, какой раньше был у голоса. — Значит, вы, парни, прилетели сюда, чтобы спрятаться, как наши предки?

— Да, такая параллель существует. Но мы не собирались оставаться. Только сделать ремонт, пополнить припасы и подождать в укрытии благоприятного окна в ближайшем пункте перехода.

— Значит, Уриель и мудрецы, возможно, ошибаются насчет корабля на Поляне? Банда генных грабителей — это только предлог. А реальная причина наших неприятностей — вы?

— Неприятности — это синоним существования метаболизирующего существа. Иначе почему вы, молодые искатели приключений, так энергично искали нас?

Но ваши жалобы справедливы. Нам казалось, что мы ушли от преследователей. Посадка корабля в горах может быть случайной или следствием совпадения многих неблагоприятных факторов. В любом случае, знай мы о вашем существовании, мы бы поискали убежище за пределами этой планеты, может быть, в одном из мертвых городов на ваших лунах, хотя такие места не так удобны для ремонта.

Мне трудно было в это поверить. Я всего лишь невежественный дикарь, но вырос на классических приключенческих романах и мог представить себя в каком-нибудь лунном призрачном городе, подобно своему тезке, пробуждающим могучие машины, спавшие веками. Какие звездные существа находят тесноту и соленую воду более удобными, чем чистый вакуум?

Мы замолчали, не в силах сердиться на существ, которые с такой готовностью принимают ответственность. И разве они тоже не беженцы от галактических преследований?

Или от справедливого наказания, пришла новая тревожная мысль.

— А вы можете сказать, почему все на вас рассердились? — спросил я.

Вертящаяся фигура превратилась в узкий волнующийся язык, один конец которого казался далеким и маленьким.

— Подобно вам, мы углубились в неизведанные места, воображая себя смелыми исследователями, — печально объяснил бестелесный голос. — Но нам не повезло: мы нашли именно то, что искали. Неожиданные чудеса, превосходящие всякое воображение.

Мы не нарушили закон, мы собирались поделиться найденным. Но те, кто нас преследует, отбросили всякие претензии на законность. Словно гиганты, пытающиеся завладеть собственностью карлика, они безжалостно сражаются друг с другом за право захватить нас! Увы, тот, кто захватит наше сокровище, несомненно, использует его против остальных.

И снова мы уставились на вертящийся столб. А Клешня испустил из всех щелей одновременно возбужденный и благоговейный шепот:

— С-с-сокро-ви-ви-щ-щ-ще?…

Гек подъехала ближе к вертящемуся столбу.

— Вы можете доказать то, что только что сказали?

— Не сейчас. Это означало бы поставить вас в еще более опасное положение, чем то, в котором вы оказались.

Помню, я удивился: что может быть опасней геноцида, о котором говорила Уриэль, геноцида, который скорее всего будет результатом нашего контакта с генными грабителями.

— Тем не менее, — продолжал голос, — нам, возможно, удастся повысить уровень взаимопонимания. Или даже оказать друг другу существенную помощь.

САРА

Допустим, два самых внимательных наблюдателя в мире присутствуют при одном и том же событии. Они никогда не придут к совершенно аналогичному выводу о происходившем. И они не могут вернуться в прошлое и проверить свои наблюдения. События можно записать, но прошлое не восстановить.

А будущее еще более туманно — территория, о которой мы рассказываем вымышленные истории, разрабатываем стратегии, которые никогда не осуществляются, как было запланировано.

Любимые уравнения Сары, которые она находила в научных трудах землян, созданных еще до контакта, описывают время как измерение, родственное нескольким космическим осям. Галактические эксперты высмеивали это представление, называя релятивистскую модель Эйнштейна и других исследователей «наивной». Но Сара знала, что в этих уравнениях содержится истина. Так должно было быть. Слишком они прекрасны, чтобы не быть частью плана вселенной.

Это противоречие заставило ее перейти от математики к проблемам лингвистики: как язык ограничивает мозг, почему одни идеи формулируются легко, а другие невозможно даже выразить. Земные языки: англик, россик и ниханик — казались особенно пригодными для парадоксов, тавтологий и «доказательств», которые звучат убедительно, но противоречат реальному миру.

Но хаос проник также и в галактические диалекты, которыми пользовались расы изгнанников на Джиджо еще до появления землян. Для некоторых лингвистов из Библоса это было доказательством регресса, звездная усложненность уступает место варварству, а постепенно — предразумным выкрикам. Но в прошлом году Саре пришло в голову другое объяснение, основанное на предконтактной теории информации. Эта идея была настолько захватывающей, что она покинула Библос, чтобы поработать над ней.

Или я просто искала предлога, чтобы уйти оттуда подальше?

После того как Джошуа умер во время эпидемии, а ее мать от удара, исследования в такой далекой области казались прекрасным убежищем. Возможно, в древесном доме, в обществе Прити и своих книг, Саре казалось, что она защищена от вторжения мира.

Но вселенная умеет проходить сквозь стены.

Сара посмотрела на блестящую смуглую кожу Эмерсона, на его оживленную улыбку, и ее охватило теплое ощущение привязанности и удовлетворения. Если не считать немоты, звездный человек поразительно отличался от калеки, которого она нашла в мульк-болоте вблизи Доло и вырвала из объятий смерти, вернув к жизни.

Может, мне следует отказаться от интеллектуальных претензий и заняться тем, что у меня хорошо получается. Если Шесть Рас начнут воевать друг с другом, медсестры будут гораздо нужней теоретиков.