Сборник 11 ВОЖДЕНИЕ ВСЛЕПУЮ, стр. 55

Ее голос в телефонной трубке звенел от счастья. Мне даже пришлось слегка охладить такой пыл.

– Элен, – сказал я, – успокойся. Что там у тебя?

– Потрясающая новость. Приезжай сейчас же, немедленно.

– Сегодня четверг, Элен. Неурочный день. Мы с тобой встречаемся по вторникам.

– Я просто лопну от нетерпения, у меня такая радость!

– Разве нельзя обсудить это по телефону?

– Дело слишком личное. Терпеть не могу обсуждать личные дела по телефону. Неужели ты настолько занят?

– Ну, как сказать, я только что закончил составлять письма.

– Вот и хорошо. Приезжай, мы с тобой отпразднуем это событие.

– Ну, смотри у меня, если оно того не стоит… – сказал я.

– Потерпи, скоро узнаешь. Не задерживайся.

Я медленно положил трубку на рычаг, а потом так же медленно подошел к стенному шкафу, чтобы надеть пальто и собраться с духом. У меня было такое чувство, будто за дверью ждал страшный суд. Кое-как я доплелся до стоянки, сел в машину и поехал к Элен, на другой конец города, изредка чертыхаясь и тем самым нарушая добровольный обет молчания.

На лестничной площадке я долго переминался с ноги на ногу, не решаясь постучать, но дверь внезапно распахнулась, и я был пойман врасплох. На лице Элен отразилась буря эмоций; я даже забеспокоился, не тронулась ли она умом.

– Что ты стоишь, как неживой? – воскликнула она. – Входи!

– Сегодня не вторник, Элен.

– Вторникам настал конец! – рассмеялась она.

Я похолодел. Не встретив с моей стороны ни малейшего сопротивления, она взяла меня за локоть, втянула через порог, усадила в кресло и закружилась по комнате, доставая вино и наполняя бокалы. Один поставила передо мной. Я к нему не притронулся.

– Пей! – скомандовала она.

– Почему-то нет настроения, – сказал я.

– Смотри на меня! Я же пью! Нужно отпраздновать такое событие!

– Каждый раз, когда ты произносишь эти слова, у меня почва уходит из-под ног и проваливается в тартарары. Итак, начнем сначала. Что мы празднуем?

Я пригубил вино, однако Элен, прикоснувшись к моему бокалу, настойчивым жестом дала понять, что нужно выпить до дна и налить еще.

– Присядь, Элен, не стой над душой. Это действует мне на нервы.

– Ладно, ладно. – Она успела осушить свой бокал и долила вина нам обоим. – Ты в жизни не догадаешься.

– Да уж, постараюсь как можно дольше оставаться в неведении.

– Не падай в обморок. Я вступила в лоно церкви.

– Ты? В лоно церкви? Какой церкви? – Я едва не лишился дара речи.

– Помилуй! Церковь только одна!

– Разве? У тебя, например, полно друзей-мормонов, есть несколько лютеран…

– Опомнись! – не выдержала она. – Конечно же, речь идет о католической церкви!

– С какой радости тебя потянуло к католикам? Мне казалось, ты воспитана в традициях Оранжистской ложи. Разве у вас в графстве Корк не глумились над Папой Римским?

– Подумаешь! Одно дело – тогда, другое – сейчас. Я получила благословение.

– Передай мне бутылку. – Расправившись со вторым бокалом, я налил себе третий и покачал головой. – Повтори-ка еще раз. Внятно.

– Я только что была у преподобного Рейли – в двух шагах отсюда.

– Это еще что за птица?

– Отец Рейли – настоятель собора Святого Игнатия. Он мой духовник – ну, понимаешь, наставляет меня на путь истинный, уже примерно месяц.

Бессильно откинувшись в кресле, я уставился на пустой бокал.

– Поэтому на прошлой неделе ты отменила нашу встречу?

Просияв, она энергично закивала.

– И две недели назад? И три?

Все то же неистовое подергивание головой теперь сопровождалось взрывами хохота.

– А что, этот отец Келли…

– Рейли.

– Ну, Рейли. Кто тебя ему представил?

– На самом деле меня никто не представлял. – Она уставилась в потолок. Я тоже поднял глаза – посмотреть, что она там нашла. Поймав мой взгляд, она опустила голову.

– Ну, хорошо, где ты с ним столкнулась? – настаивал я.

– Как бы это сказать… в общем, я сама попросила его о встрече.

– Ты? Закоренелая грешница? Воспитанница оранжистов? Подруга баптистов?

– Перестань себя накручивать.

– Я себя не накручиваю. Как твой бывший возлюбленный, я пытаюсь понять…

– Почему это бывший ?

Она потянулась к моему плечу, но я посмотрел на нее с таким выражением, что ее рука тотчас отдернулась.

– А какой же? Почти бывший?

– Не говори так!

– Наверно, право произнести эти слова принадлежит тебе. Вижу, они крутятся у тебя на языке.

Словно решив стереть улики, она провела кончиком языка по губам.

– Когда же ты впервые встретилась, познакомилась, столкнулась с Рейли?

– С преподобным Рейли. Точно не помню.

– Все ты помнишь. В тот день ты покрыла себя несмываемым позором. Это, конечно, мое личное мнение.

– Не спеши с выводами.

– Я не спешу. Я просто закипаю от ярости. И могу взорваться, если ты не скажешь правду.

– Что же мне теперь, по два раза на дню исповедоваться? – Она прищурилась.

– Кошмар. – Меня словно ударили под вздох. – Вот, значит, в чем дело! Час назад ты еще торчала в исповедальне, а потом не нашла ничего лучшего, как позвонить мне и сообщить это бредовое известие…

– Что за слово – "торчала"?!

– Хорошо, не торчала. Сколько времени ты провела в этой каморке?

– Недолго.

– А точнее?

– Полчаса. Час.

– А Рейли – отец Рейли – сейчас отдыхает? Должно быть, переутомился. За сколько же лет жизни во грехе ты успела покаяться? Ему удалось вставить свое слово? О Боге-то вспомнили хоть раз?

– Твои шутки неуместны.

– По-твоему, это шутки? Значит, ты его час удерживала взаперти, так? Готов поспорить, он сейчас освежается причастным вином.

– Прекрати! – закричала она, чуть не плача. – Я хотела поделиться с тобой радостью, а ты все испортил.

– Когда ты договорилась с ним о встрече? О той, самой первой встрече? Ведь наставление, видимо, занимает несколько недель, если не месяцев. Думаю, на первых порах говорил один Рейли. Отец Рейли. Верно?

– В общем, да.

– Назови только дату. Здесь ведь нет секрета?