День, когда мы встретились, стр. 14
«Замолчи. Пусть она сама смотрит вокруг».
Но ему казалось, что если он замолчит, она услышит стук его сердца, которое бешено колотилось при одном соприкосновении их рук.
«Скажи хоть что-нибудь! — мысленно ругала себя Мэгги, слушая его рассказ. — Задай вопрос, прокомментируй, поспорь, в конце концов! Не молчи как дура и не пялься на него так! Он может решить, что ты глупа как пробка».
Но ей нравилось идти молча и просто слушать звук его голоса, шум ветра, биение собственного сердца. Она боялась, что если откроет рот, то ляпнет что-нибудь глупое.
Они шли, держась за руки, и это казалось таким естественным. Рука Мэгги в его руке казалась Конору совсем маленькой, не больше воробьиного крыла, но на удивление сильной. Этими маленькими руками она одна, без посторонней помощи, строила жизнь для себя и своих детей, и за это Конор уважал ее, пожалуй, больше всего.
У него не было ни роз, чтобы устлать ее путь, ни сверкающих алмазов, чтобы насыпать их полной мерой в ее подставленные ладони. Все, что у него было, — это слова. И он рассказывал ей о фазах Луны, о траве, о скалистых берегах, о песчаных дюнах, медленно сползающих в море. А когда у него не хватило слов, оставалось лишь поцеловать ее.
Глава 6
— Мэгги!
Мэгги закрыла глаза, боясь, что если она откроет их, мир разлетится на тысячу осколков. Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди.
— Посмотрите на меня, Мэгги.
Голос его звучал умоляюще. Она сопротивлялась, зная, что если посмотрит на него, он все прочтет в ее глазах. Но с каждой секундой сопротивляться становилось все труднее.
Никогда она не влюблялась так быстро. Даже в Чарлза. И так сильно.
Он дотронулся до ее лица. Не в силах больше сопротивляться тому, что переполняло все ее существо, Мэгги открыла глаза.
Ей еще не приходилось видеть лицо Конора так близко, и сейчас он казался ей гораздо красивее, чем раньше. Его глаза цвета густой карамели, подернутые какой-то мистической дымкой, словно проникали в ее душу. Из-за разницы в росте ему приходилось довольно низко склоняться над ней, и Мэгги казалось, что его широкие плечи защищают ее от ветра и дождя.
Морщинки в уголках глаз придавали взгляду Конора лучистость, темные густые ресницы слегка загибались. Нос был с небольшой горбинкой, но это лишь прибавляло ему шарма. Подбородок был крупным, резко очерченным, но это не делало лицо Конора грубым, скорее волевым — Мэгги никогда и не нравились слащавые мальчики с журнальных обложек. Но больше всего Мэгги привлекали его глаза, наполненные тайной грустью, о причинах которой она могла лишь догадываться.
Конор смотрел на нее пристально, почти не моргая. Она не могла отвести взгляда — он держал ее лицо обеими руками, — но если бы и могла, не хотела. Все ее существо подчинялось этому взгляду, проникающему в самую глубину души. Для Конора она была не просто красивой. Она была сильной, умной, элегантной, женственной. Все в ней притягивало его — мягкий, глубокий звук голоса, грациозная походка, взгляд, излучающий доброту. Ему казалось, что он готов смотреть в эти глаза всю оставшуюся жизнь, с каждой минутой узнавая о ней что-то новое, но так никогда и не познав до конца.
Он чувствовал, как ее взгляд скользит по его лицу, словно она желала запечатлеть в памяти каждую черточку. Она не флиртовала, не заигрывала. Ей не нужно было этого делать. Ее взгляд все говорил за нее.
Конор не был наивен. Он знал, как может иногда свести с ума женский взгляд, и тебе начнет казаться… Все произойдет в один момент. Но уже в следующий момент ты поймешь, что ничего и не было.
Но на этот раз все было не так. Он понимал это, глядя в ее глаза, небесно-голубые глаза в пол-лица, опушенные густыми, длинными ресницами, бросавшими тени на ее лицо, когда она моргала.
Мэгги дотронулась до его груди — не отталкивая, а словно притягивая его. Ее ладонь скользила по его груди, пока не остановилась над сердцем, — и она знала, что это сильное, глубокое биение принадлежит ей.
Поцелуй был естественным, как дыхание.
Он пах солнцем и горячим кофе.
Она пахла апельсиновым соком и звездами.
Их губы наконец разъединились. Мэгги прижалась лицом к груди Конора. Ей казалось, что мир замер, что время и пространство исчезли…
Конору хотелось заняться любовью с ней прямо здесь, на песке, хотелось ощутить все ее восхитительное тело. Ему хотелось думать о будущем, в которое он не верил до тех пор, пока их губы не встретились. Он давно уже перестал верить в романтику. Но один поцелуй, нежный, невинный поцелуй, изменил все.
Они вернулись к машине обнявшись, словно теперь они составляли единое целое. Конор галантно открыл ей дверцу джипа, и Мэгги приняла эту любезность с чуть заметным поклоном. Скромный жест, но как много он значил…
Они медленно ехали к центру города. Моросил мелкий дождь, но он не портил впечатления от этого уютного зеленого городка с маленькими домиками, где так хотелось присесть на крыльцо и смотреть, как медленно течет мимо тебя жизнь… Кейп-Мей был менее чем в часе езды от Атлантик-Сити, но казался другой планетой.
— Всего час езды, — заметил он, — а кажется, словно попал на другую планету.
— Как странно, — улыбнулась она, — я только что подумала то же самое, слово в слово!
Мимо них прошла парочка, уютно пристроившаяся под одним большим красным зонтом.
— В этом городке время словно остановилось, — проговорила Мэгги. — Было бы здорово здесь пожить, но я бы, наверное, все-таки не смогла. Я слишком привыкла к сумасшедшим ритмам.
Конор предложил куда-нибудь зайти, но Мэгги предпочла прогуляться по улицам.
— Моей теперешней стрижке, — она дотронулась до непривычно коротких волос, — дождик, думаю, не повредит.
Они вышли из машины и посторонились, уступая дорогу лошади, везущей какую-то повозку.
— У вас были длинные волосы? — спросил он. Она кивнула:
— Очень длинные.
Мэгги рассказала ему, какое облегчение она почувствовала, когда Андре отхватил ее тяжелый «хвост» одним взмахом ножниц.
— У меня было такое ощущение, словно я не иду, а лечу, словно освободилась от чего-то.
— Одна из моих сестер пару лет назад так же подстриглась. И уже на следующий день решила снова отращивать.
— Снова отращивать? Ни за что! Я словно стала другим человеком.
Конечно же, дело было не в стрижке. Просто Мэгги сама до вчерашнего дня боялась себе признаться, что от прежней Мэгги — первой жены Чарлза О'Брайена — в ней уже ничего не оставалось, кроме густой копны длинных волос.
Конору нравилась ее стрижка. Еще вчера он бы сказал, что ему нравятся длинные волосы у женщин, — но вчера он сам был другим человеком.
Они зашли в какое-то кафе и сели за столик, украшенный букетом ярко-красных, оранжевых и желтых осенних цветов. Они сидели друг против друга, держась за руки, глядя на дождь за окном и разговаривая — о чем именно, Мэгги впоследствии не могла припомнить. Слова были не важны. Одного звука его голоса было достаточно.
Кафе было оформлено в морском стиле. Середину зала украшало большое чучело меч-рыбы. На полках стояли модели парусников в бутылках. Темные деревянные стены были Украшены штурвалами со старых кораблей.
— Что будем заказывать? — Официантка, рыжеволосая Дама богатырского сложения с тремя серьгами в каждом ухе, подошла к столу. На секунду взгляд ее задержался на их сцепленных руках. — Есть осетрина под майонезом, цыплята табака со сладким картофелем, меч-рыба в лимонном соусе… — Она сделала паузу. — Есть также ливерная колбаса и черный хлеб.
Мэгги не могла не рассмеяться — таким забавным показался ей контраст между меч-рыба в лимонном соусе и ливерной колбасой. Конор рассмеялся вслед за ней. Официантка спокойно ждала, пока они успокоятся, приняла заказ на суп и сандвичи и удалилась.
— Она, должно быть, приняла нас за сумасшедших. — + Мэгги вытерла глаза бумажной салфеткой. — Неужели она сама не видит, как по-дурацки звучит это меню?