Женщины времен июльской монархии, стр. 29

Но однажды ей пришлось поволноваться. Комендант Демарль пришел предупредить Луи-Наполеона, что какая-то дама со специальным разрешением в руках, полученным в министерстве внутренних дел, желает его видеть. Речь шла о другой Элеоноре, г-же Гордон.

Луи-Наполеон принял ее. Как только она вошла, пышнотелая и неуклюжая, маленькая гладильщица сразу успокоилась.

— Г-жа Гордон явилась, чтобы предложить пленнику способ побега.

— Я встретилась с министром, г-ном Дюшателем, — сообщила она с волнением. — Он сказал, что вы представляете большое затруднение для правительства и что он ничуть бы не огорчился, если бы я захотела помочь вам сбежать. Разумеется, он не может приказать коменданту открыть ворота и закрыть глаза, но он считает, что вас без труда можно будет вывести, переодев в форму солдата. Ну а уж за пределами тюрьмы вас встретит человек, вручит паспорт, билет до Мехико и текст отречения, который вы должны подписать…

Луи-Наполеон слушал ее с отсутствующим видом. Когда она умолкла, он сказал ей с улыбкой:

— Спасибо, моя дорогая, спасибо. Но мне неплохо и здесь!

Г-жа Гордон удалилась ошарашенная. Могла ли она предположить, что Луи-Наполеон Бонапарт, племянник великого императора, предпочтет свободе вожделенное тело маленькой пикардийки?

В ФОРТЕ AM ЛУИ-НАПОЛЕОН СТАНОВИТСЯ ОТЦОМ

Однажды августовским утром 1842 года Элеонора вошла в «рабочий кабинет» Луи-Наполеона, встала около стола, на котором высилась гора книг и бумаг, и спокойно сказала:

— Я беременна.

Принц встал. В большой растерянности он искал каких-нибудь обходительных слов, чтобы она могла подумать, что он рад этой новости. И тут ему вдруг пришло в голову, что великолепное тело Элеоноры очень скоро окажется деформированным. Эта мысль привела его в мрачное настроение.

Видя выражение его лица, молодая женщина решила, что он боится осложнений с правительством.

— Как только это станет обременительным, — сказала она, — я уеду в Перон, где у меня есть тетушка.

И тогда он обнял ее.

Элеонора покинула Ам в декабре месяце. 25 февраля 1843 года в Париже она родила крепенького мальчика, которому дали княжеское имя Эжен-Александр-Луи.

Оставив ребенка кормилице в доме своей тетки, она вернулась в крепость. Луи-Наполеон, которому в течение трех месяцев пришлось довольствоваться любовницей Монтолона, какой-то ирландкой, называвшей себя графиней де Ли, встретил Элеонору с радостью.

Интересовался ли он своим сыном? В одном письме, написанном им через несколько месяцев после этого события своей детской приятельнице. Гортензии Корню, он так говорит о своем сыне:

«Ваш друг чувствует себя хорошо (речь идет об Эжене). Язва на его руке зажила. Вы очень добры, что интересуетесь им. Для меня большое горе не видеть его, потому что, когда живешь, как я, оторванным от мира, привязываешься ко всему…»

Привязываешься ко всему…

В феврале 1844 года Луи-Наполеон начал заниматься своим сыном, о чем свидетельствует еще одно письмо, отправленное все той же г-же Корню:

«Моя дорогая Гортензия.

Я не стану сегодня писать вам о пушках , а только еще раз хочу воззвать к вашей дружбе.

Я хочу сделать вам одно предложение, но очень прошу ответить мне откровенно, если это вас затруднит.

Мне надо сказать вам о вашем маленьком друге. Он скоро будет отнят от груди, и я хотел бы отдать его в более надежные руки. Так вот я предлагаю взять его в ваш дом вместе с женщиной, которая будет за ним ходить. В этом случае я буду совершенно спокоен относительно участи малыша, о котором я не могу не беспокоиться. Само собой разумеется, мы сможем договориться по поводу расходов, которые у вас будут в связи с этим.

И раз уж я так далеко зашел, прося вас об этой услуге и входя в такие подробности, его мать, в свою очередь, спрашивает, нельзя ли ей, когда она поедет его навестить, остановиться в его комнате.

Если это предложение, а такое вполне может быть, для вас кажется неприятным или невозможным, ответьте мне без стеснения, тем более что это ни в коей мере не умалит той искренней дружбы, которую я к вам питаю Н. Б.».

Г-жа Корню, разумеется, ответила согласием, маленький Эжен был отправлен в Париж, и Луи-Наполеон, совершенно успокоившись, мог целиком посвятить себя литературным трудам и Элеоноре. Внимание, которое он уделял и литературе, и жене, не могло не дать результатов: «Этюды о прошлом и будущем артиллерии» появились на книжном прилавке, а молодая гладильщица оказалась в ожидании второго ребенка.

Этот ребенок родился 18 марта 1845 года, тоже в Париже, на улице Капрон. Его нарекли Луи-Александр-Эрнест, и м-ль Вержо, погруженная в свои мечты, думала, что произвела на свет теперь уже второго наследного принца для императорской короны…

Будущее, однако, ее обмануло. Кем же стали эти два бастарда?

Эжен, после блестящей учебы, сделал карьеру и стал товарищем министра в России, где оказался причиной громкого скандала, после того как увел актрису, бывшую любовницей посла. Позже он был назначен вице-консулом в Росасе, а в 1868 году консулом на Занзибаре. Но император, питавший особую нежность к этому плоду любви, постарался сделать для него еще больше. В 1869 году он превратил его в графа д'Оркса, по имени владения, которое он подарил сыну в Ландах.

Эжен был женат на м-ль Вольпет и умер в январе 1910 года в своем замке Касте в Сент-Андре-де-Сеньо, оставив троих детей.

Его брат Луи Вержо поселился в Мексике, где и женился. Пережив множество приключений, он в начале 1870 года решил возвратиться во Францию. Сразу по возвращении он написал письмо Наполеону III, в котором просил о встрече, а также немного денег, чтобы купить себе дом:

«Дорогой отец, умоляю вас, верните мне меня. Примите меня в свои родительские объятия, чтобы я мог по крайней мере увидеть вас, жить вблизи вас как уважаемый человек. Если вы любите меня, как люблю вас я, всякий холодок между нами исчезнет. Я хочу, чтобы вы забыли о моем прошлом и чтобы люди говорили: он делает честь своему отцу и с достоинством несет его имя».

Под этим письмом он по простоте душевной поставил подпись: Луи-Наполеон.

Император ему не ответил. Но Луи был сделан графом де Лабенном и получил пост сборщика налогов. В 1879 году он вторично женился на дочери банкира, м-ль Паради. Он умер в тридцать восемь лет, в 1882 году.

Что же касается Элеоноры, которая в 1858 году вышла замуж за Пьера-Жана-Франсуа Бюра, молочного брата Луи-Наполеона, она поселилась в Париже, в доме двадцать один на Елисейских полях, в квартире, пять окон которой выходили прямо на Тюильри. По вечерам она вместе со своим мужем прогуливалась вокруг дворца, где некогда мечтала иметь свой двор.

Жители ее квартала знали из памфлетов, опубликованных после 1848 года, о ее прежней связи с монархом.

Некоторые женщины смотрели на нее с завистью. Другие посмеивались над ее крестьянской походкой.

Возможно, когда-то г-жа Бюр и была Прекрасной Башмачницей, говорили они, посмеиваясь, но теперь красоты больше нет, и она осталась только башмачницей.

Но злословие оставляло Элеонору совершенно безразличной.

Она дожила до 1886 года, сохранив восторженное воспоминание о том времени, когда живостью своих ножек скрашивала тюремную жизнь будущего императора…

В начале мая 1846 года в форте Ам появилась бригада каменщиков, чтобы провести там ремонтные работы.

Луи-Наполеон, начавший уже уставать от Элеоноры, чьи прелести несколько отяжелели от двойного материнства, подумал, что мог бы воспользоваться суматохой, затеянной рабочими, и попытаться устроить свой побег.

После того, как план побега был разработан, он притворился, что заболел, и попросил Элеонору уехать из крепости на несколько дней. Молодая женщина настаивала на том, чтобы остаться у его постели и ухаживать за ним.