Когда любовь была «санкюлотом», стр. 18

Стуча от страха зубами, барон заставил себя подойти к тому месту, где исчез призрак, и прислушался, надеясь услышать жалобы и вздохи, описанные в книгах.

Однако услышал он нечто невероятное.

— Драгоценная любовь моя, — говорил мужской голос, — я люблю тебя! О, какое наслаждение ласкать твое тело…

А женский голос отвечал:

— Я тоже люблю тебя!

Узнав голос своей жены, лорд Г…р заподозрил неладное.

Он открыл дверь, и зрелище, открывшееся его взору, убедило его в собственном несчастье.

Его жена лежала голая на кровати, обнимая садовника замка, скинувшего саван и оставшегося в чем мать родила.

Разъяренный лорд Г…р схватил подсвечник и собирался убить преступных любовников, но жена кинулась к его ногам.

— Пощадите! — кричала несчастная.

Барон отпихнул ее ногой.

— Нет! — воскликнул он. — Вы не только запятнали мою честь, вы еще и совершили ужасное святотатство. Вы не постыдились использовать облик несчастного призрака, который вот уже скоро два столетия посещает наш замок, чтобы предаться гнусному разврату! Этот грех заслуживает смерти!

Молодая женщина умоляюще протянула к нему руки.

— Но послушайте, Вильям, — закричала она, — этого призрака никогда не существовало!

Барон поставил подсвечник на место.

— Как?!

И молодая женщина рассказала ему странную историю.

В 1538 году леди Г…р, прапрапрабабушка нынешнего лорда Вильяма Г…ра, влюбилась в своего садовника… Чтобы он мог приходить к ней в спальню, она придумала историю о привидении. Закутавшись в простыню и зная, что до смерти напугает всех окружающих, молодой человек безнаказанно пробирался в апартаменты хозяйки замка, где они радостно предавались любовным играм. Чтобы входить и выходить из замка незамеченным, он пользовался секретным ходом, соединявшимся погребом. Когда леди Г…р умерла, пылкий садовник продолжал являться в замок, чтобы барон ничего заподозрил. Состарившись, он открыл свой секрет сыну, который стал играть роль призрака и довольно скоро стал любовником новой баронессы. Таким образом тайна передавалась от отца к сыну, от свекрови к невестке; традиция не нарушалась.

Узнав, что все его бабушки в течение ста пятидесяти лет спали с садовниками, лорд Г…р сошел с ума. Он схватил подсвечник и убил свою жену.

Пока он бил несчастную женщину по голове, садовник убежал и поднял во дворце тревогу.

Явившаяся утром полиция арестовала барона и лжепризрака…

Подобная история была как будто специально создана для того, чтобы взволновать англичан, — все знатные владельцы замков задавались вопросом, насколько подлинны их собственные призраки…

Госпожа дю Барри, должно быть, очень развлекалась, слушая эту историю. Но она приехала в Лондон не за тем, чтобы заниматься английскими привидениями. Очень ловко, под видом вечеров, организованных в ее честь, начались встречи графини с эмигрантами, где она передавала им инструкции.

1 марта она покинула Лондон и вернулась в Лувесьенн, там немедленно собрались все ее друзья-роялисты. Мы никогда не узнаем, какой план они выработали на этих встречах, но месяц спустя, 4 апреля, госпожа Дю Барри вновь отправилась в Лондон, везя с собой письмо от банкиров-контрреволюционеров Вандениверов богатым английским финансистам. Это письмо должно было обеспечить ей получение в Англии любых сумм.

«Господа,

Это письмо передаст вам госпожа графиня дю Барри. Репутация которой вам, без сомнения, хорошо известна. Мы очень настоятельно просим вас, господа, оказать любую помощь и все услуги, которые будут в ваших силах. Мы воспримем их как любезность, оказанную нам лично и будем вам чрезвычайно обязаны.

Просим вас также предоставить госпоже графине ту сумму денег, которую она попросит, отнеся этот долг на наш счет. Поймите, господа, заранее нашу благодарность и заверения в совершенном почтении. Братья Ванденивер и К.»

ЛЮДОВИК XVI МЕШАЕТ ФЕРЗЕНУ СПАСТИ КОРОЛЕВУ

30 марта 1791 года изумленные парижане узнали, что Мирабо тяжело болен. Тысячи женщин немедленно устремились к дверям его дома на Шоссе-д'Антенн, чтобы узнать новости. Это была возбужденная, внимательная и молчаливая толпа, состоявшая в основном из женщин, с которыми неистовый трибун провел много безумных ночей, растеряв здоровье… С глазами, покрасневшими от слез, женщины с глубокой грустью вспоминали, как пишет автор «Секретной хроники», «о могучем члене, который мог навсегда исчезнуть»…

В воскресенье 2 апреля, в восемь часов утра, вышедший к толпе лакей сообщил, что Мирабо умер.

По столице немедленно поползли слухи об отравлении. Обвиняли двор, Марата, Петиона, якобинцев… Но потом стала известна подлинная причина смерти, поразившая добрых граждан: Мирабо умер, захотев проявить слишком большую доблесть в постели сразу с двумя дамами…

Послушаем, что пишет об этом генерал Тьебо.

«Вскоре стало известно, — пишет он, — что этот атлет, такой же неутомимый в оргиях, как в работе, проявил накануне вечером, за ужином, переходящую все границы неумеренность. Выйдя из-за фатального стола, он лег в еще более фатальную для него постель. Придя тем не менее на следующий день в Собрание, он напугал коллег своим видом, несколькими обмороками и поразил мощью своего гениального ума, преобладавшего над всеми детальными способностями» [48]. У госпожи Ролан мы находим еще некоторые подробности. Она пишет в своих «Воспоминаниях», что «Мирабо устроил веселый ужин в субботу (26 марта) с мадемуазель Кулон, желавшей покорить его. Он пригласил ее к себе и устроил настоящий праздник. На следующий день он отправился за город, где госпожа Леже [49] устроила ему ужасный скандал. Он весьма любезно и успешно ее успокаивал» [50].

Эта мадемуазель Кулон, танцовщица Оперы, была известна своим страстным темпераментом. «Альманах подвигов парижских девиц» так пишет о ней: «Кулон, атласная кожа, крутые бедра и миленькая попка; за ужин и последующее… 5 луи».

По мнению Бриссо, эта очаровательная особа лишила трибуна сил в компании еще одной танцовщицы из Оперы, мадемуазель Элизберг, на оргии в замке Марэ, недалеко от Аржантейя [51]. «Вот те, кто убил его, и не нужно обвинять других людей».

Ситуация довольно быстро приобрела спортивный характер. Мирабо не первый раз оказался в постели с несколькими дамами, но в первый — с двумя танцовщицами Оперы. Это оказалось выше его сил. Чтобы удовлетворить все желания девиц, ему пришлось выпить снадобья, настоянного на шпанских мушках.

Это возбуждающее средство и приблизило его конец.

А ведь в марте 1791 года Мирабо, приобретший необыкновенное влияние на Собрание, сблизился с двором и вел тайные переговоры с королем, надеясь договориться о примирении.

Мы можем, таким образом, утверждать, что две вакханки, сократив на несколько лет жизнь Мирабо, обеспечили триумф революции…

Народ был в отчаянии от этой истории. Если такой могучий во всех отношениях человек мог умереть из-за одной ночной оргии, то что же будет с менее крепкими революционерами?

Все взгляды немедленно обратились к Камиллу Демулену — парижанам был хорошо известен требовательный характер его жены, кроткой Люсиль.

Некоторые патриотические газетенки уже упрекали журналиста в том, что он «пренебрегает делом республики ради сладостей супружеской постели».

Смущенный Камилл искренне покритиковал себя в маленькой поэме, где он сожалел о мягкотелости своих последних статей.