Выбор Девлина, стр. 8

Девлина не волновало, что в скором будущем за эти деньги ему придется отдать свою жизнь. Мысль о том, что он сделал все возможное и обеспечил семью брата, приносила ему хоть какое-то утешение и облегчала то бремя, которое душе Девлина суждено нести и после смерти.

ІІІ

Девлин не поднимал глаз от деревянного подноса и ел с сосредоточенностью человека, который поглощает пищу только в силу необходимости и не испытывает от этого никакого удовольствия. Наконец он справился с едой и отставил посуду.

– Вкусно. – Это было первое слово, произнесенное им за последние полчаса.

– Рад, что тебе понравилось, Избранный, – отозвался Стивен.

Девлин скривился.

– Называй меня Девлином.

Судя по всему, Избранный чувствовал себя в новой должности не очень удобно. Стивен добавил это наблюдение к тому немногому, что ему удалось разузнать о своем спутнике. Когда Девлин вошел в таверну, Стивен заметил, что Избранный облачился в одежды, более привычные для Джорска, хотя камзолам, приготовленным для него слугами во дворце, он предпочел наряд простого ремесленника. Стивен обратил внимание и на то, что Девлин не надел перстня и не взял с собой меч. Любой принял бы его за обычного мастерового или кузнеца, которым он себя называл. Даже возраст его определить было нелегко. Седые пряди в черных волосах придавали облику зрелость, однако черты лица свидетельствовали, что он еще довольно молод.

Заметив, что Девлин закончил трапезу, служанка подошла к столу, чтобы унести тарелки. Наклонившись к Стивену, она сказала:

– Хозяйка говорит, ты можешь заплатить за свой ужин, сыграв что-нибудь, но если твой друг не умеет петь, как ангел небесный, ему придется или заплатить деньги или помочь мне вымыть посуду.

От стыда щеки Стивена вспыхнули румянцем.

– Ты должна быть счастлива, что подаешь нам еду. Ты хоть знаешь, кто перед тобой? Это сам… ай! – Стивен обиженно взвизгнул, получив от Девлина изрядный пинок по ноге.

– Он хочет сказать, что мы благодарим хозяйку за вкусный ужин, и если у менестреля нет денег, заплачу я, – пояснил Девлин и выразительно звякнул кошельком, привязанным к поясу. – Будь любезна, принеси нам еще вина.

Девлин говорил спокойно, но его слова оказали на служанку немедленное действие.

– Да, сэр, – только и сказала она и в мгновение ока вернулась с двумя кубками вина на подносе.

Наверное, все дело в голосе Девлина, решил Стивен. За все месяцы, которые менестрель приходил сюда, ни одна служанка не называла его сэром.

Стивен уставился на своего спутника, однако не разглядел в его внешности ничего такого, что внушало бы уважение. Даже несмотря на то, что Стивен воочию видел церемонию посвящения, ему с трудом верилось, что этот человек и есть Избранный. Девлин ничем не напоминал тех рыцарей, которые обычно воспевались в балладах и сагах – бравых и удалых. Девлин вполне мог быть кузнецом или лудильщиком, но спасителем королевства – нет, это просто невозможно!

– Ну что, вдоволь насмотрелся? Можно подумать, ты никогда не видел живого кейрийца, – сказал Девлин.

Кровь бросилась Стивену в лицо. Ему действительно не доводилось прежде разговаривать с жителем Дункейра, однако Девлина он разглядывал вовсе не потому.

– Прости. Понимаешь, так дико… то есть не дико, а странно или лучше сказать, чудно… ну, что ты стал Избранным…

Девлин пригубил вино.

– А как, по-твоему, должен выглядеть Избранный?

– Как? Гм… – Стивен ни разу не встречал Избранного. Сюда он приехал всего несколько месяцев назад; ко времени его появления в Кингсхольме предыдущий Избранный уже погиб. – Он должен быть похож на Дональта Мудрого, последнего из великих Избранных. Говорят, преступники начинали рыдать и молить о прощении только от одного его взгляда. А когда в бою он обнажал свой клинок, враги сами убивали себя, страшась Сияющего Меча.

– Надо же, – усмехнулся Девлин, не скрывая недоверия.

– В сагах его называют величайшим из всех Избранных. К тому же он был последним, кто сложил с себя звание Избранного и провел остаток дней в покое и славе, – не унимался Стивен, не желая, чтобы кто-то, пусть даже новый Избранный, плохо отзывался о самом могучем герое за всю историю Джорска. После смерти Дональта минуло меньше ста лет, но многие – среди них и Стивен – были уверены, что вместе с его смертью ушел в небытие золотой век Джорска.

– А что было после него?

– После Дональта Избранной стала его дочь Миранда. Она отдала свою жизнь, защищая юного принца Акселя. Я сочинил о ней песню и, если хочешь, могу тебе спеть…

– Не надо.

Стивен подавил вздох разочарования. «Баллада о подвиге Миранды» была его лучшим сочинением. Всего неделю назад он исполнял ее в этой самой таверне, и хозяева пришли в полный восторг. По крайней мере во время выступления в него ничем не кидали.

– Если это звание столь почетно, почему же король вынужден предлагать за него награду?

– Все началось при короле Олавене. На королевство обрушилось множество бед, и редко кто находил в себе смелость стать Избранным. Одни говорят, это все от того, что Боги отвернулись от нас, другие считают, что в Джорске выродились настоящие храбрецы. Так или иначе, во времена наших отцов в королевстве целый год не было Избранного. Затем в южных провинциях появился ужасный дракон. Благородный принц Торвальд попросил короля позволить ему стать Избранным, но король Олавен отказался подвергнуть риску жизнь единственного сына и наследника. Вместо этого он присвоил принцу титул Первого рыцаря и генерала армии, а по всем храмам разослал указ, чтобы люди молили Богов о ниспослании нового Избранного. Король Олавен не ограничился только молитвами, а назначил награду, которая полагалась каждому следующему Избранному. В своей щедрости он пошел еще дальше, добавив к награде отпущение грехов и преступлений, а кроме того, приказал наложить на Избранного заклятие уз, которое гарантирует, что он будет использовать свою силу только на благо королевства. Об этих вещах Стивен деликатно умолчал. Его собственный отец целыми днями только и делал, что оплакивал состояние дел в королевстве, сетуя, до чего же низко пали джорскианцы, если, не найдя достойных людей, вынуждены прибегать к помощи бандитов и наемников.

Стивен не соглашался с отцом, полагая, что в любом, кого Боги призвали на службу, есть хоть немного благородства, несмотря на его прошлые злодеяния. Однако пока что новый Избранный никак не оправдывал ожиданий менестреля.

– А что это за Сияющий Меч? Уж наверняка не та дешевка, которую я видел сегодня утром.

– Нет-нет, это всего лишь копия. Сияющий Меч был утерян почти полвека назад, во время осады Инниса. Говорят… – Стивен умолк, вспомнив, что осада Инниса положила начало кровавому завоеванию Дункейра. Наверняка Девлин как один из представителей покоренного народа имеет собственное мнение о событиях, связанных с осадой.

– Достойный конец. – Избранный, откинувшись на спинку стула, скрестил на груди руки. – Неудивительно, что, потеряв честь в Иннисе, вы потеряли и меч.

– Не понимаю, о чем ты.

– Ну еще бы. Уверен, ты распеваешь баллады о том дне, пряча за красивыми словами горькую правду.

Лицо Девлина потемнело, глаза гневно засверкали, и менестрель ощутил холодок страха. Похоже, он ненавидел завоевателей своей родины, но тогда чем объяснялось его решение стать Избранным и почему Боги не покарали его во время посвящения?

Девлин пожал плечами; гнев оставил его так же быстро, как вода вытекает из пригоршни.

– Ладно, не важно. Того, что случилось задолго до нас, уже не вернешь.

– Нет важно! – возразил Стивен. Будучи менестрелем, он прекрасно знал, как деяния прошлого отзываются в настоящем, а иначе зачем людям вспоминать подвиги Дональта или воспевать эпоху королевы Регинлейвер?

– Между нашими народами нет приязни. Как они отнесутся к тому, что я стал Избранным?

Стивен отхлебнул из кубка, обдумывая ответ. Ему не хотелось разозлить Избранного во второй раз.