Выбор Девлина, стр. 33

Крепко держась за сеть одной рукой, Девлин вытащил из-за пояса топор. Размахнувшись что было силы, он опустил оружие на шею скримзаля, и топор воткнулся в плоть чудовища с тошнотворным звуком. Из раны потекла густая темно-фиолетовая кровь, но Девлин понимал, что для монстра это не более чем царапина. Чтобы убить его, понадобится не один десяток таких ударов. Однако у скримзаля обязательно должно быть какое-то уязвимое место. Девлин потянул на себя топорище, приготовясь к следующей попытке, но топор прочно засел в шее скримзаля. Девлин потянул еще раз… Топор не выходил.

– Клянусь кузницей Эгила! – вскричал он. Ему нужен этот чертов топор!

Попрочнее укрепив ноги в ячейках сети, Девлин обеими руками взялся за топор. Тварь дернула головой, и Девлин потерял равновесие, но не выпустил драгоценное оружие из рук. Он опять взлетел в воздух и почувствовал, как топор начал двигаться, оставляя глубокий разрез на шее скримзаля. Чудовище отвратительно завизжало и стало переворачиваться на бок, а топор под тяжестью веса Девлина продолжал вырезать куски мяса на шее монстра. Кровь хлестала из раны скримзаля, заливая Девлину руки по локоть. Попав на кожу, она жгла, как ядовитая кислота, но, несмотря на боль, Девлин жестоко ухмылялся, потому что знал, что нанес твари смертельный удар.

Сползая вместе с топором, Девлин сознавал, что и его гибель неминуема. Либо он утонет в озере, либо скримзаль задавит его, корчась в предсмертных конвульсиях. Впрочем, как Девлин умрет – уже не важно. Важно то, что он выполнил задание, не опозорив звания Избранного, и заслужил то единственное благо, которого по-настоящему желал.

Керри, подумал он, когда перед глазами возникло лицо жены.

Скримзаль в последней судороге ударил по воде хвостом. Девлин понял, что летит по воздуху, и потерял сознание.

XIII

– Избранный, – негромко позвал Стивен. – Девлин, тебя ждут.

Девлин приподнялся в кровати и сел, прислонившись спиной к изголовью. Он все еще не понимал, каким образом выжил. Он был уверен, что умирает, а потом очутился на песке, и его рвало озерной водой. Он так ослабел, что не мог даже пошевелиться, и лишь протестующе качнул головой, когда рыбаки подняли его на руки, отнесли в ближайшую хижину и уложили на кровать. Он неохотно позволил местному лекарю обработать рану на ноге, но безмерное восхищение того Избранным вывело его из терпения, и, как только лекарь закончил свое дело, Девлин тут же отослал его. Потом пришел Стивен, сгоравший от нетерпения поделиться рассказом о страшной агонии монстра. В последний момент скримзаль вышвырнул Девлина на отмель у берега. Пока чудовище корчилось в предсмертных муках, заливая прибрежный песок черной кровью, местные храбрецы отважились войти в воду и вынести Избранного.

Стивен хотел задержаться и во всех подробностях описать великую битву, но, убедившись, что скримзаль действительно мертв, Девлин сразу потерял всякий интерес к рассказам менестреля. Юноше пришлось уйти и поискать себе более благодарных слушателей.

Вскоре он вернулся.

Девлин поглаживал свой топор, лежавший рядом с ним на постели. Даже в последний миг он не выпустил его из рук, и потом рыбаки отобрали его у Девлина чуть не силой. Они с любовью отмыли топор, смазали лезвие маслом и только после этого возложили его на почетное место рядом с Избранным. Девлин не погиб в схватке, уцелело и оружие, связанное с его жизнью, – казалось, так распорядилась сама судьба.

– В деревне приготовлено богатое угощение, – сказал Стивен, прерывая его раздумья. – Рыбаки хотят поблагодарить тебя и отпраздновать смерть чудовища.

Девлин покачал головой.

– Нет настроения.

– Но почему? Ты – великий герой. Ты спас этих людей, вернул им возможность добывать пропитание. Теперь они хотят сказать тебе спасибо. Что тут плохого?

Он – не герой. Он сделал то, что должен был сделать, побуждаемый заклятием уз, которое не признавало поражений. Он прыгнул на спину скримзалю не из храбрости, а потому что не имел выбора, и грела его лишь мысль о том, что он идет навстречу смерти. Но этого не объяснишь менестрелю. Глаза Стивена блестели от возбуждения, и в них светился огонек обожания, которым парень заразился от жителей деревни. Девлин чувствовал себя так, будто на плечи давила огромная тяжесть, а ведь ему еще предстояло примириться с тем, что он по-прежнему жив.

– Скажи им, что я сильно устал, – велел он Стивену, и это было чистой правдой. – Раны причиняют мне боль, и я должен отдохнуть.

Стивен озабоченно сдвинул брови.

– У тебя болит нога? Я приведу лекаря.

Болела не только нога, пронзенная стрелой, ныли и другие раны, о которых Девлин не сказал лекарю. У него отнимался правый бок и было больно дышать. Девлин подозревал, что сломал одно или два ребра. Обожженные ядовитой кровью скримзаля руки горели, а на голове вспухала здоровая шишка. Но все говорили, что он отделался гораздо легче, чем можно было ожидать. Многие назвали бы его счастливчиком.

– Нет, – отказался Девлин, – не надо лекаря. Я просто хочу отдохнуть. А ты иди к рыбакам и веселись вместе с ними. Им нужно отметить этот праздник и убедиться, что они живы, а скримзаль навеки мертв. И они вполне заслужили, чтобы для них играл и пел лучший менестрель Кингсхольма.

– Ну, если ты так считаешь… – Стивен порозовел от удовольствия.

– Ступай, – приказал ему Девлин.

Когда юноша ушел, Девлин тяжело привалился к подушке у изголовья кровати. Малейшее движение вызывало жгучую боль во всем теле. И все же он вытерпел худшие муки и остался в живых. Скоро раны затянутся, а боль превратится лишь в воспоминание. Боги опять пощадили его. Он проклинал их, хотя и спрашивал себя, что еще они приготовили для него.

Праздник затянулся до глубокой ночи. Девлин слышал, как веселятся жители деревни, но не испытывал к ним зависти. Какая-то добрая душа позаботилась о нем: оставила в хижине поднос с лучшей едой, какая только была в Гринхольте, и глиняный кувшин, наполненный прозрачным напитком под названием «кельдж». Семь разных видов рыбы неприятно напомнили Девлину плоть скримзаля, и он отодвинул поднос, не прикоснувшись к еде. Кельдж, напротив, оказался приятным сюрпризом. Чистый, как вода, он обжигал горло огнем и приятно согревал желудок.

На следующее утро Девлин расплачивался за удовольствие: он проснулся с тяжелой головой, покрасневшими глазами, и у него едва хватило сил, чтобы встать с кровати и одеться. Однако он не хотел задерживаться в деревне ни дня, поэтому попросил хозяйку хижины найти Стивена и сказать ему, чтобы готовился к отъезду.

Как только Девлин ступил за порог, у него заслезились глаза от яркого света, и он поднял руку, чтобы заслонить их от солнца.

– Слава победителю озерного чудовища! – закричал кто-то, и целый хор голосов подхватил: – Слава! Слава!

Девлин вздрогнул. Похоже, провожать его высыпала вся деревня. Кое-кто из рыбаков тоже выглядел неважно – видать, и они прошлым вечером не отказывали себе в напитках. Но на большинстве лиц отражался тот же благоговейный ужас, который вчера был написан на физиономии лекаря. Спина Девлина покрылась мурашками – он понял, что жители деревни видят перед собой не человека, а ожившую легенду. Ни один смертный не мог бы соответствовать образу, который они для себя нарисовали.

От толпы отделился деревенский староста, низко поклонился Девлину, будто королю, и торжественно произнес:

– Избранный, Боги послали нам тебя в минуту страшной опасности. Мы навечно в долгу перед тобой. Отныне и навсегда в каждый праздник мы будем воспевать тебе хвалу и молиться за тебя Богам.

Девлина чуть не стошнило.

– Я обычный человек, – запротестовал он. – Любой на моем месте сделал бы то же самое.

Староста потряс головой.

– Ты очень скромен, но мы все видели твою великую победу. Только герой с сердцем гордого волка, смелостью львицы и силой речного потока способен на такой подвиг. Воистину Боги осенили тебя своей благодатью.