Рудная черта, стр. 38

– К тому времени под горой наверняка соберутся упыри со всей округи, – заметил Всеволод. – Те, что прячутся сейчас в дневных убежищах. Те, кто более не подвластен воле Черных Князей.

– Вот именно, – усмехнулся Бернгард. – И нам будет только на руку, если Пьющие сцепятся друг с другом. Это – самый удачный момент для стремительной атаки. За ворота выедем конным строем и…

– Конным? – переспросил Сагаадай.

– Да. На лошадях – больше шансов быстро пробиться к ущелью. Благо, почти все конюшни целы.

Верно – целы. Лошадиная кровь не интересует Пьющих. Да и Черный Князь, штурмовавший прошлой ночью Сторожу, стремился захватить главные башни, важные участки стен и основные проходы, но никак не конюшни.

– Если доберемся до ущелья, там, в завалах, можно поставить заслон, который задержит Пьющих, пока мы с гобой, русич…

– Я понял, – нетерпеливо перебил Всеволод. – Но все же, как ты предполагаешь туда пробиваться?

– Единственно возможным способом. Построим старый добрый клин и – вперед. Сначала – таранным копейным ударом. Дальше – дело за мечами.

«„Свинья", значит?» – усмехнулся про себя Всеволод. Об излюбленном боевом построении тевтонских рыцарей он был наслышан. Да и самому во время воинской учебы не единожды приходилось по приказу старца-воеводы Олексы отрабатывать атаки клином. И в пешем строю, и в конном. В конном, конечно же, получалось куда как действеннее и эффективнее.

Хитрость тут проста и незатейлива: поставить в голове постепенно расширяющейся колонны тяжеловооруженных, несокрушимых, опытнейших рыцарей, разогнать как следует лошадей, сконцентрировав мощный удар в одной точке, и сходу проломить бронированным «рылом» вражеские ряды, сколь бы плотными в глубину они ни оказались и сколь бы широко ни раскинулись по фронту. А после – не останавливаясь – продвигаться дальше, взрезать и разваливать, покуда возможно, войско неприятеля. Как лезвие обоюдоострого кинжала взрезает пробитую острием плоть. Как топор-колун разваливает крепкое полено.

У «свиньи»-клина, как и у любого иного построения, есть свои преимущества и есть недостатки. Но сейчас, пожалуй, Бернгард прав. Их мало, а темных тварей Шоломонарии – много. Слишком много. Настолько много, что пробиваться любым другим способом – бесполезно. «Свиньей» же… да, пожалуй, только «свиньей» сейчас и можно пытаться.

Правильно выстроив ряды и набрав приличную скорость на крутом, расчищенном уже упырями от рогаток склоне замковой горы, небольшой конный отряд в состоянии без особых потерь, быстро и довольно глубоко вклиниться в многократно превосходящие силы вражеской пехоты. А там уж… Ну а там – как сложится.

– Внешнюю форму клина выстроят мои рыцари, – продолжал Бернгард.

– Какие именно? – уточнил Всеволод.

«Живые? Мертвые?»

– Мои серебряные рыцари, – ответил магистр. – Не волнуйся, русич, при жизни каждый из них обучен драться в конном строю, и никто не утратил этих навыков после смерти…

«Значит – мертвые».

– Они встанут в голове и по крыльям клина. Встанут крепко, надежно… Мертво. Такой окоем взломать будет непросто. Остальные братья подопрут строй изнутри. Оруженосцы и кнехты – их мы тоже посадим на коней, сколько сможем, – расположатся в середине. Стрелки – сзади. Ты…

Бернгард запнулся. Окинул сомневающимся взглядом татарского юзбаши.

– Думаю, твоим воинам тоже лучше встать в центре и в тылу. Там проще удержать строй и напор. Справитесь?

Уголки рта Сагаадая чуть дернулись:

– Напрасно ты считаешь нас непригодными к бою в строю. Во время степных облав, на охоте и на боевых маневрах нам доводилось проделывать и не такие хитрости. А ведь при этом мы еще и обучены на скаку пускать стрелы так метко, как не снилось твоим богатурам.

– Вот и отлично! – усмехнулся Бернгард. – Ваши стрелы пригодятся и здесь. Примкнете к арбалетчикам. Согласен?

Сагаадай сдержанно кивнул:

– Пусть будет так. Только сам я все же займу место в голове строя. Не забывай, Бернгард, в моем колчане – три стрелы, способные остановить Эрлик-хана и его летающего змея-ашдаха, [2] если они вдруг преградят дорогу.

– Я тоже пойду впереди, – глухо и твердо, тоном, не терпящим возражений, объявил Всеволод.

– Как угодно, – пожал плечами Бернгард. – Только ты, русич, уж будь любезен, держись подле меня.

Всеволод лишь скривил губы в ответ. Ясно ведь, чем вызвана такая забота. Кровь… Бесценная кровь Изначальных, носителя которой Бернгард не собирался терять ни при каких обстоятельствах.

Глава 30

Сигнальный рог ревел долго и гулко. Дозорные подняли тревогу вскоре после заката – когда над далеким Мертвым озером только-только начала подниматься зеленоватая пелена, озаренная изнутри зловещим призрачным сиянием. В очередной раз проход между мирами выплескивал в ночь упыриные полчища. Волна за волной бесчисленные бледнокожие твари стекали с каменистого плато в узкое ущелье. Заполняли пространство, стиснутое скалами и щебенистыми обрывами. Двигались вперед.

А сверху – меж чернотой небес и темным провалом ущелья на фоне светящегося тумана металась едва различимая точка. Пока – едва. Но уже различимая.

– Черный Князь! – процедил Всеволод, всматриваясь в даль со стены, примыкавшей к надвратной башне. – Еще один!

Где-то в глубине души он все же надеялся, что в этот раз, в эту ночь, обойдется без Шоломонара. Увы, глупым надеждам тем не суждено было оправдаться.

Бернгард, стоявший рядом, мрачно кивнул. Ответил – столь же невесело:

– Все-таки пробился…

Эта ночь выдалась ясной. О вчерашнем буйстве стихии ничего не напоминало. Ни грозы, ни дождя, ни тучки, ни махонького облачка не было сейчас на ясном звездном небе. Полноликая луна щедро заливала землю чистым, но безрадостным молочным светом.

А время шло. И трудно было уследить за его течением. Темное воинство быстро приближалось к крепости. Однако не оно одно. К подножию замковой горы подтягивались и упыри, выползшие из дневных укрытий. Кровопийцы, неподвластные более чужой воле и ведомые одною лишь Жаждой, по пути инстинктивно сбивались в небольшие стаи, стаи сливались в крупные отряды. Этих тварей тоже было немало. Особенно после вчерашнего штурма.

Столкнется ли нечисть лбами под стенами Сторожи, как рассчитывал Бернгард? Сомнет ли охотников до чужой добычи авангард черного Властителя, уже показавшийся в горловине ущелья?

Нет, Шоломонар, круживший под луной на боевом Летуне и выстраивавший войска, не предпринимал пока решительных действий, не отдавал приказа к началу боя. Темная рать выдвигалась из ущелья, растекалась по окрестностям, как вышедшая из берегов река. И – останавливалась, не доходя до замковой горы. Строилась сплошной линией, замирала…

Черный Князь отчего-то медлил, чего-то ждал. Князь сознательно сдерживал своих тварей, в то время как упыри, лишившиеся хозяев, уже лезли наверх – к Стороже.

Что это? Трусость? Нерешительность? Осторожность?

Всеволод покосился на магистра.

– Хм, а он, оказывается, не глуп, – пристально следя за передвижениями неприятеля, отметил Бернгард. – Рассчитывает нанести первый удар чужими руками и вмешаться уже после того, как падут стены.

Падут стены? Ну да, конечно… Тот Черный Князь, сколь бы он ни был умен, едва ли предполагает сейчас, что осажденный противник готовится к атаке. По всем правилам военного искусства ночная вылазка малочисленного гарнизона являлась полнейшим безрассудством. Но было ли легче от того, что упыриный Властитель введен в заблуждение?

Ничуть!

– Теперь нам придется пробиваться через два заслона, – хмуро сказал Всеволод. – Сначала эти – бесхозные упыри. Потом – воинство Князя.

– Придется, – согласился Бернгард. – Причем так, чтобы между ними было максимальное расстояние. Мы должны успеть оторваться от одних и набрать достаточный разгон для удара но другим. Иначе увязнем на полпути. Что ж, ладно… Раз войско Властвующего выжидает внизу, мы тоже повременим с атакой. Подпустим к крепости первую волну Пьющих, над которыми нет хозяина, тогда и откроем ворота.