Сладкий соблазн, стр. 3
Счастливые браки не входили в число их семейных традиций. Но браков, к несчастью, хватало. Стелла, их мать, была замужем четыре раза. Бывшая стриптизерша из Вегаса, она и в шестьдесят лет оставалась очень красивой.
Отец Рейфа женился трижды, и его жены были одна моложе другой. Сейчас он собирался заключить очередной брачный контракт, по всей видимости, с выпускницей средней школы. Отца Стю Рейф в глаза не видел, но подозревал, что он того же поля ягода.
Как раз перед третьим свадебным путешествием Стелла и подкинула малыша Рейфу. Рейф, едва оправившись от потрясения, из кожи вон лез, чтобы не напортачить. Он отменил недельную поездку в Ванкувер с Линдой (или ее звали Лиз?). Он срочно выучился готовить и перечитал все книги о психологии подростков, какие только смог найти. В следующие несколько лет они пережили бесчисленное множество мелких приключений и парочку крупных. Он привязался к малышу.
Черт, он даже полюбил его.
Воспитывая Стю, Рейф постарался на славу (если можно так сказать о себе). Стю не был атлетом: они оба с неохотой признали этот факт после дюжины неудач. Он милейший парень, чертовски умный, когда дело доходит до книг. К несчастью, во всем, что касается женского пола, он был и остается полным тупицей.
И тут уж вмешивался Рейф. Соломку стелил, если можно так выразиться. К несчастью, на этот раз соломку стелить поздно. По крайней мере, Рейфу удавалось уберечь Стю от беды до тех пор, пока пару месяцев назад не раздался телефонный звонок. Рейф как раз собирался отправиться в очередную командировку, связанную с проводимым по заданию правительства неофициальным расследованием. Как представитель гостиничного бизнеса в районе Мексиканского залива и мелкий судовладелец, он имел все основания исследовать побережье Центральной и Южной Америки. Отслужив в молодости в береговой охране, он прекрасно знал, что Администрация по контролю за применением законов о наркотиках испытывает недостаток в финансировании и рабочей силе, и завалена работой по уши.
Вот так он и умудрился пропустить свадьбу. Из-за небольшого недоразумения с местными в одной маленькой рыбацкой деревушке в Центральной Америке он выпал из жизни на следующие полтора месяца, но хотя бы успел вернуться к двадцать пятому дню рождения малыша.
Чего он не учел, так это размеров острова Окракоук в сравнении с количеством туристов. «Человек на человеке», по словам местного водителя, который пригнал арендованную машину в аэропорт. Конечно, надо было заранее заказать номер в гостинице на случай, если в коттедже не предусмотрена комната для гостей.
Аэропорт представлял собой единственную взлетную полосу, кабинку диспетчера и открытый павильон буквально в сотне метров от Атлантического океана. Бывало и хуже. Зная, что погода будет ухудшаться, пока не уйдет циклон, Рейф не поленился как следует пришвартовать самолет. Затем он свалил багаж, состоящий большей частью из пакетов с продуктами, во взятую напрокат машину – старый внедорожник с помятым бампером и проржавевшим днищем.
Рейф собирался сначала проехаться до гостиницы, но передумал. Индейку нужно как можно скорее засунуть в духовку, иначе ужин будет готов не раньше полуночи. Ему-то все равно, но Стю и Как-ее-там это может не понравиться.
Машины ползли вплотную друг к другу. Найти коттедж оказалось непросто. Поселок напоминал горсть конфетти, брошенных в воздух и приземлившихся где попало. Из-за низкой облачности узкие и продуваемые ветром улочки с беспорядочно припаркованными автомобилями были погружены в полумрак.
Рейф ухитрился отыскать свободный пятачок на обочине и втиснулся между дощатой изгородью и желтовато-коричневым «седаном». Дождь хлестал как из ведра. Без шапки, без куртки, Рейф трусцой промчался по дорожке и постучал в дверь. Света внутри не было. «Может, и не слишком умно вламываться без предупреждения в коттедж молодоженов, но на мне и сухой нитки не осталось. И продукты вымокли». Рейф стукнул еще несколько раз и взялся за дверную ручку. Обнаружив, что дверь не заперта, он открыл ее и окликнул:
– Эй, ребята? Стю? Есть здесь кто-нибудь?
Вторая глава
«Проклятье, они где-то неподалеку, а иначе заперли бы дом. – Распахнув дверь, Рейф втащил внутрь пакеты с продуктами и потрепанную кожаную сумку. – Надо было позвонить. Надо было позвонить еще до вылета из Флориды».
Слишком поздно. Осмотревшись, Рейф приступил к приготовлению праздничного ужина. Он по-прежнему считал, что это будет испытанием для молодой жены, но происшедшее начало его забавлять. Если его план не сработает, Стю может обидеться. Малыш слишком чувствителен и все принимает близко к сердцу. Слава Богу, хоть Рейф этим не страдает.
А домик-то – настоящая дыра. Он оказался настолько тесным, что вызывал клаустрофобию, а две клетки для птиц в соседней комнате, чуть ли не с холодильник каждая, не способствовали улучшению ситуации. Стю упоминал, что его невеста держит птиц. Рейф наивно полагал, что это волнистые попугайчики. Ну, в крайнем случае, канарейки.
Рейф взглянул через дверной проем на двух краснохвостых серых попугаев. Птицы смотрели на него, склонив головы. Смутившись, он сосредоточился на индейке, купленной в Тампе и успевшей оттаять в дороге. Можно было выбрать что-нибудь попроще, но широкий жест был частью его плана. Из собственного опыта он знал, что жены не жалуют сюрпризы, а сырая индейка – это настоящий сюрприз.
У Рейфа когда-то тоже была жена. Ему хотелось верить, что Стю повезет больше, но держать пари он бы не осмелился. Если малыш выбрал не ту женщину, кто спасет его, кроме Рейфа?
Судя по свадебным фотографиям, дамочка хороша собой и, по крайней мере, сантиметров на восемь выше своего жениха. Зная Стю, Рейф был уверен, что о брачном контракте братишка не позаботился.
Плита оказалась очень старой, а в духовке едва хватило места для сковороды. После того, как Стю уехал в колледж, кулинарный опыт Рейфа ограничивался интимными ужинами на двоих и последующими завтраками. Во всех остальных случаях он ел вне дома. Домоседом он никогда не был. Одна из его знакомых называла это защитным механизмом. Она изучала психологию и думала, что раскусила его.
Защитный механизм? Как бы не так! Просто Рейфу нравилась такая жизнь, и он не собирался ее менять. И, черт возьми, он же не одинок, что бы о нем ни говорили! Если ему скучно, достаточно дотянуться до телефона. Что может быть лучше для мужчины? Одно сплошное удовольствие и никаких проблем.
На кухонном подоконнике были выложены в ряд обломки морских раковин. Возможно, это что-то говорит о характере женщины, на которой женился Стю? Что за человек стал бы тащить в дом сломанные ракушки? При такой внешности невеста может оказаться моделью или начинающей актрисой. А Стю говорил, будто она лингвист.
В кухню вошел рыжий длинношерстный котяра с толстой мордой и лохматыми ушами. Рейф окинул его злобным взглядом.
– Даже не думай об этом, приятель, – проворчал он, вывалив индейку в раковину.
– Ерунда! – донесся из гостиной крик попугая.
– Ага, точно, – буркнул Рейф, открыв кран и тщетно пытаясь вспомнить, все ли продукты он закупил. У него болела голова.
Второй попугай издал звук, очень похожий на скрип открывающейся двери, и точно сымитировал щелчок зажигалки. С этого момента все пошло наперекосяк.
Рейф хотел поскорее засунуть сковороду в духовку, прежде чем обзванивать гостиницы в поисках свободного номера. После первой неудачной попытки приготовить праздничный ужин для несчастного мальчика он твердо усвоил, что птицу нужно сначала выпотрошить, а потом уже фаршировать.
– На помощь! Удирай! Засранец, засранец!
– Заткнись, чертяка краснохвостый, или я засуну тебя в духовку вместе с перьями.
Если попугая научила говорить обожаемая женушка Стю, то она гораздо круче, чем выглядит. Мысль о прелестном создании в свадебном платье напомнила Рейфу об еще одной причине, которая погнала его из дома.
В это воскресенье Белл выходит замуж. Длинноногая, сексуальная Белл, одинаково великолепная и в постели, и на теннисном корте. Восемь лет назад они познакомились при спуске яхты на воду и стали любовниками. Белл разделяла его взгляды на жизнь. Если не считать пяти лет, прожитых под одной крышей со Стю, Рейф руководствовался принципом: «Как нажито, так и прожито». «Жизнь – это приключение», – говорил он Белл. Он старался не пробуждать в ней ложных надежд.