Отчаянная женщина, стр. 21
У нее вырабатывается привычка зависеть от него, а ей из собственного опыта известно, что это — роковая ошибка.
— Мы можем набросить простыни на мебель, чтобы она не пылилась, когда я работаю.
Он говорил сочувственным тоном, а, к несчастью, сочувствие всегда губительно действовало на нее. Слезы, несмотря на отчаянные попытки удержать их, хлынули ручьем.
Ее пальцы медленно поползли по груди Коула, пытаясь нащупать носовой платок в кармане рубашки. Он замер, и Марти внезапно почувствовала жар, исходящий от их тесно прижатых друг к другу тел, мужскую твердость, упершуюся в ее женскую мягкость… Она сделала инстинктивное движение, и твердость тоже пришла в движение.
Святые угодники!
Она здесь ни при чем! Этого просто не может быть. От самых признанных авторитетов в этом вопросе она знает, что не принадлежит к типу женщин, способных возбудить мужчину. Вероятно, это обычная мужская реакция на обстоятельства.
Такая… такая… как отрыжка после пива.
— Носовой платок в кармане джинсов, — сказал Коул странно напряженным голосом.
Вероятно, он смущен и не знает, как, не уязвив ее чувств, отделаться от нее. Поэтому Марти сделала это сама. Она отступила назад и взяла протянутый ей носовой платок.
И немедленно почувствовала, как сильно ей не хватает его теплоты, силы и всего остального, по чему она так изголодалась, но не сознавала этого.
Марти осушила глаза и трубно высморкалась.
— Я выстираю его, — сказала она, избегая смотреть Коулу в глаза.
Он продолжал молча глядеть на нее.
Это дорога в никуда, женщина. Остановись!
И тогда Коул сделал то, чего она хотела больше всего на свете и что было меньше всего нужно ей.
Он обнял ее, крепко прижал к себе и… снова поцеловал.
На этот раз невозможно было ошибиться в характере его поцелуя. Он был плотским с самого начала. Не отрывая губ, Коул провел Марти мимо полки и опустил на подушки.
На узкой и жесткой кушетке едва хватало место для двоих, и то если лежать, тесно прижавшись друг к другу. Сначала ни один из них не сделал никакого движения. Марти много лет не испытывала ощущения, которое внезапно нахлынуло на нее.
Это была неистовая потребность, взывавшая к немедленному удовлетворению.
Ну почему она не купила чертов диван вместо этой кушетки? Наверное, его зад свисает с края.
Чтобы Коул не очутился на полу, она приковала его к месту, зацепив ногой за бедро.
Умный ход, Марти! Очень ловкий трюк.
Рука Коула коснулась ее груди, когда он оттянул воротник свитера, чтобы приникнуть губами к ключице. Откуда он знает о крохотной ямке у горла? Стоило ему лишь коснуться ее горячим дыханием, как Марти охватило страстное желание.
Его руки скользнули под ее свитер, потом — под бюстгальтер. Когда кончиками пальцев Коул провел по ее соскам, она простонала:
— Нам нужно…. поговорить.
Руки Коула замерли. Поговорить? Она в своем уме? Вернее, не сошел ли он с ума? Если у него сохранились остатки разума, он должен убираться отсюда ко всем чертям, невзирая на контракт.
— Марти, — стиснув зубы, проговорил он, — я не хочу пользоваться своим преимуществом.
Черт с два он не хочет! Прижавшись друг к другу, они едва удерживаются на твердой, как камень, кушетке; нога Марти лежит у него на бедре, и его восставшая плоть упирается в ее чудесный маленький холмик. Разве этого недостаточно, чтобы взорваться?
Занятый работой, одолеваемый беспокойством, измученный неспокойным сном на узкой жесткой койке в холодной каюте, пропахшей плесенью, Коул не мог вспомнить, когда он в последний раз был в таком состоянии. Его либидо ушло на покой после того, как он понял, что Пола изменяет ему. С тех пор он был слишком занят, чтобы беспокоиться о половых связях.
Беда в том, что в данном случае речь идет не о половой связи, потому что это Марти.
Ну и что? Она ведь женщина, разве не так?
Если он правильно распознал признаки, ей хочется этого так же сильно, как и ему. А у него случайно завалялся в бумажнике презерватив.
Ну конечно. Тот, который сохранился у него с момента развода, когда у него возникла идиотская мысль пойти и заняться сексом в отместку Поле.
Срок годности, наверное, давно истек.
Марти пошевелилась и каким-то образом ухитрилась еще теснее прижаться к нему в том месте, где это было особенно важно. Удивительно, но соприкосновение в любом месте вызывает у него тот же эффект. Если ему нужно напоминание о том, почему у него не получится секс с Марти Оуэнз, вот оно. Такие отношения невозможны не только из-за того, что она наняла его на работу, но и потому, что она слишком нравится ему. Она вызывает у него уважение. Черт, он даже восхищается ею.
Правда, она слишком независима, и это иногда вредит ей.
— Марти, — Коул попытался отодвинуться от нее, но единственной возможностью являлось падение на пол. Ему удалось плавно соскользнуть с кушетки и приземлиться на одно колено, чувствуя себя при этом круглым дураком. Спокойно, приятель. Вежливость прежде всего.
— Марти, если ты хочешь, чтобы я извинился, сказал он голосом, напоминающим скрип несмазанной дверной петли, — я извиняюсь. Конечно, я не должен был…
Приняв сидячее положение, Марти приложила палец к его губам.
— Не надо. Ничего не говори, хорошо? — хрипло сказала она, избегая смотреть ему в глаза.
Коул искал другие признаки обиды, но их не было. Как будто ничего не произошло, если не считать того, что воротник ее желтого свитера растянулся и волосы Марти выглядят так, словно она побывала в аэродинамической трубе.
Поднявшись на ноги, он вгляделся в лицо Марти, пытаясь понять, что происходит в ее голове. С таким же успехом он мог смотреть, как тени от облаков пробегают по воде, скрывая то, что лежит на дне.
— Крикни, когда захочешь, чтобы я помог тебе затащить все эти вещи наверх.
— Я поразмыслю над этим. Может быть, завтра днем.
Пожав плечами, Коул поднялся по лестнице на второй этаж, чтобы закончить то, чем он занимался, когда услышал ее крик о помощи.
Но чем, черт подери, он занимался? Разве теперь ему удастся сосредоточиться? Нет, конечно.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Внизу Марти с ужасом взирала на полку, вторгшуюся в пространство между кофейным столиком и безобразным креслом-качалкой, которое было ее первым приобретением, когда она покупала мебель.
Боже мой, она едва не…
И она хотела. Первый раз за долгое время готова была сорвать с себя одежду и заняться любовью. Желание опаляло ее. Каждая клеточка ее существа откликалась на него пульсирующей болью.
Прежде она никогда не горела желанием, и тем более болезненным. Кстати, ее упаковка презервативов была наверху.
Сделай глубокий вдох. Еще один. Ну, теперь можно возвратиться к действительности.
Вынув ящики, Марти протащила письменный стол через гостиную и, обогнув полку, выволокла его в коридор и затем втянула в кухню. Проход к холодильнику оказался полностью заблокирован.
Потряхивая натруженными руками, она сказала себе, что позже найдет для него подходящее место.
Люди переставляют мебель все время. Если результаты не нравятся, всегда можно восстановить статус-кво.
Но как? Гараж забит большими пустыми полками, еще одна полка загромождает гостиную, не говоря уже о тонне книг, которые устаревают с каждой минутой.
И не смей думать, приказала она себе, я повторяю, не смей даже думать о мужчине, который работает наверху!
Подбоченясь, Марти обозрела воцарившийся в кухне хаос. Достигла ли она точки, после которой отступление невозможно? Как только она перейдет Рубикон, пути назад не будет. Пока у нее все еще есть возможность уволить плотника, поставить небольшую электрическую плитку в ванную, мыть посуду в туалете и пользоваться холодильником, который стоит на первом этаже.
Вот что происходит, когда женщину одолевает всепоглощающая страсть! Она теряет способность логично мыслить.
Наверху визжала пила, заглушая, как надеялась Марти, грохот, производимый передвижением мебели, и неумелые ругательства, которыми она сопровождала свои усилия, — еще одна область, где ей явно не хватает опыта.