Одиночество не для них, стр. 16
Хорошо бы еще чистые простыни и потрескивание дров в камине…
Только бы спина не подвела!
В этот миг Лайон почувствовал, что не может больше сдерживаться. Схватив ее за плечи, он вошел в нее. Она встречала каждое его движение своим; глаза ее расширились в предвкушении наслаждения, задыхаясь, она выкрикивала его имя:
— Лайон! Лайон!
Волна безумного наслаждения взметнула его к небесам, и он прикусил губу, чтобы не закричать в голос.
Никогда!..
Никогда прежде он не испытывал столь острого и всепоглощающего чувства любви и счастья!
Прошло несколько секунд — или несколько столетий, — прежде чем они обмякли в объятиях друг друга. Медленно, неохотно Лайон возвращался к реальности. Все на свете он отдал бы за то, чтобы повернуть время вспять и прожить последние пять минут еще раз. Лучше всего — в замедленном режиме.
Но сейчас время для них — недоступная роскошь.
— Милая, пора заканчивать, — произнес он.
— Поздно. — Не открывая глаз, она улыбнулась знакомой нежной улыбкой. — Я уже кончила.
Она права — поздно. Поздно раскаиваться и сожалеть о случившемся. Бросив взгляд на часы, он понял, что потерял много времени. Слишком много. Пора идти.
Десять процентов здравого рассудка уже начали брать верх над девяноста процентами безумия, но в этот миг взгляд Лайон упал на трепещущую жилку, что голубела у Жасмин на горле. Не раздумывая, он наклонился и поцеловал ее. Кожа Жасмин была влажной от пота, от нее пахло его мылом и ее собственным, неповторимым ароматом.
Последний поцелуй, сказал он себе. Понимает ли Жасмин, что все кончено? Будем надеяться, что да.
Нет, лучше будем надеяться, что нет. Черт возьми, эта дамочка окончательно свернула ему мозги набекрень. Он уже сам не знает, на что надеяться!
Глава 7
Лайон видел перед собой две возможности. Можно погрузить все снаряжение в лодку и двинуться вниз по течению, чтобы хоть немного оттянуть встречу с неизбежным. Или же упаковать лишь то, что можно унести на себе, и скрыться в глубине топи. Впрочем, если уж его возьмутся искать, то рано или поздно отыщут и там.
Так или иначе, надо двигаться. Если тот самолет прилетал по его душу, то время его на исходе.
— Лайон? Что случилось?
Ее хрипловатый голос заставил его замереть посреди поляны. Лайон застыл, но не обернулся в ответ. Страстные взгляды и пустые разговоры роскошь, сейчас ему недоступная. Он и так слишком много времени потратил на завязывание шнурков.
— Дождь прекратился, — угрюмо ответил он. — Пора сворачивать лагерь.
— Что сворачивать? — переспросила Жасмин из палатки.
Затем оттуда послышался шорох и какое-то пыхтение. Лайон ясно представил себе, как неудобно натягивать на себя одежду в этой тесной конурке. Особенно, если ноги у тебя такие длинные, что даже не можешь их толком выпрямить. Так, она оделась и выходит наружу…
Лайон присел на корточки, возясь с замком на контейнере. Это движение далось ему, как прежде, без труда. Похоже, неприятности со спиной остались позади. Однако Лайон не спешил демонстрировать, что пошел на поправку. Только дурень выкладывает все карты разом. Умный человек, обученный искусству выживания, знает, как важно может быть любое, даже самое ничтожное преимущество. И еще знает, как важно на шаг опережать противника.
Конечно, Лайон уже усвоил, что Жасмин ему не противница. Но не так-то легко забыть о старых привычках, въевшихся в плоть и кровь секретного агента. Немало хороших парней погибли оттого, что слишком доверяли людям.
— Лайон! Объясни же, в чем дело? Ты боишься, что нас затопит?
— Нет, — резко ответил он. — Нас не затопит. Мы просто переходим на новое место.
Надо добраться до дома, думал он. По словам служащей из налоговой инспекции, в последний раз, когда туда заглядывали местные доброхоты, дом еще стоял. Он расположен на берегу реки, на лодке путь займет всего несколько часов. Однако если за ним гонятся, то, скорее всего, их перехватят по пути.
Одного Лайон не понимал: если эти ребята следили за ним еще в городе, почему не напали сразу? Зачем тянули целую неделю? Почему позволили ему забраться в болотную глушь, где не так-то легко найти человека, который не хочет, чтобы его нашли?
Может быть, оставить Жасмин здесь, и пусть возвращается своим ходом? Но Лайон тут же отбросил эту мысль. С ним она в большей безопасности, чем без него. Те, кто так жаждет с ним встретиться, без труда выследят ее в чаще, схватят и заставят рассказать все, что она знает. А убедившись, что знает она очень мало, уберут как ненужную свидетельницу.
Нет! Он сделает все, чтобы этого не случилось!
Поступая на государственную службу, Лайон клялся служить народу и защищать простых граждан. В то время слова «служить и защищать» звучали для него чистой абстракцией. Теперь же они наполнились новым, конкретным содержанием. Даже слишком конкретным.
Складывая в рюкзак самое необходимое, Лайон снова и снова прикидывал шансы. Получалось примерно пятьдесят на пятьдесят. Он плавал вниз по течению и знал, что путь чист. Доплыв до излучины, где речка круто заворачивает на восток, они высадятся на берег, спрячут лодку в камышах и пройдут пешком около мили. Весь вопрос во времени. Успеют ли? Ясно одно: чем дольше они проторчат здесь, словно мишени на мушке, тем меньше шансов выжить.
Сзади послышался громкий вздох Жасмин.
— Объяснения оставим на потом, идет? А сейчас сложи всю одежду в спальный мешок и тащи его в лодку.
— Лайон, пожалуйста, объясни, что происходит! Мне становится не по себе! О черт!
— Ничего не происходит. И ничего не произойдет, если ты будешь делать то, что я скажу.
Лайон говорил, словно машина, без всяких эмоций в голосе. И в лучшие-то времена в его жизни не было места эмоциям.
Однако на душе у Лайона было тяжело. Он хотел напугать ее, чтобы заставить подчиняться беспрекословно. Это было необходимо, но он не испытывал от этого удовлетворения. По совести сказать, он чувствовал себя последним мерзавцем.
Жасмин молча смотрела на него, сведя брови на переносице и гордо вздернув подбородок. Зла как черт, но считает ниже своего достоинства лезть в ссору. Однако по широко открытым глазам, по легкой дрожи губ понятно — напугана… Решив не забивать себе голову всякой сентиментальной чепухой, Лайон достал из контейнера сотовый телефон, кобуру, пистолет и запасную обойму. Жасмин тем временем запихнула всю одежду в спальный мешок, затянула горловину огромным, необыкновенного вида узлом и поволокла мешок к лодке. Наблюдая за ней краем глаза, Лайон понадеялся, что удивительный узел не развяжется раньше времени. Если все барахло рассыплется по берегу, собирать его будет некогда.
Даже повернувшись к ней спиной, Лайон не упускал ни одного ее движения. Пыхтя и чертыхаясь сквозь зубы, Жасмин тащила по берегу тяжеленный мешок, и Лайон не мог не обернуться, чтобы взглянуть на длинные ноги, увязающие в раскисшей земле.
Почему, мимолетно удивился Лайон, до сих пор он не замечал, как грациозны длинноногие женщины? Может быть, потому что не все они такие. Быть может, двигаться словно в танце умеет только одна из них — женщина по имени Жасмин Кленси, у которой такие нежные руки, глубокий чувственный голос, глаза цвета красного дерева, а навыков выживания не больше, чем у цыпленка, только что вылупившегося из яйца.
Вслед за спальным мешком в лодку отправилось с полдюжины банок чили и сосисок по-венски. И все — на корму! Не проломила бы она днище! Подбежав, Лайон успел выхватить у Жасмин бутылку пива, которую она собиралась швырнуть туда же, и аккуратно поставил ее под переднюю скамью.
Жасмин вздрогнула и отшатнулась, когда он бесшумно возник у нее за спиной. Она испугалась, хоть и изо всех сил старалась этого не показывать. Лайон готов был убить себя. Как хотел бы он заключить ее в объятия, прижать к себе и, покрывая милое лицо поцелуями, прошептать:
«Не бойся, родная, все будет хорошо!» Но… нет времени.