Зависть, стр. 66

Майкл ничего не сказал. Так и не дождавшись его реакции. Паркер продолжил:

– Знаешь, я даже рад, что она оказалась хороша собой. Действительно рад!.. Тем приятнее мне будет осуществить мой план…

– Что ты собираешься предпринять? – осторожно спросил Майкл, и Паркер усмехнулся.

– Ты же знаешь – я никогда не обсуждаю сюжет будущей книги, пока не напишу хотя бы половину, так что тебе придется напрячь свои мыслительные способности.

– Ты собираешься использовать Марис?

– В самую точку, старина! – Паркер вытер со лба капельку пота. Кондиционер работал на всю мощность, но ему отчего-то было жарко. – А теперь давай закончим на сегодня. Мне нужно еще поработать…

Майкл спокойно допил лимонад, потом снова перелистал напечатанные страницы. Наконец он встал и, подойдя к Паркеру, протянул ему рукопись.

– Что ж, в целом все отлично. Не забывай только браниться поизобретательнее.

– Ладно уж, перехвалишь – на один бок кривым стану, – отмахнулся Паркер. – А твои замечания я учту.

Майкл направился к выходу, но на пороге остановился.

– Мне кажется, тебе стоит еще раз обдумать мотивировки… – проговорил он.

– Мои герои в этом не нуждаются – там все ясно и понятно.

– Я имел в виду вовсе не твоих героев… – ответил Майкл, но ему не хватило духа обернуться и встретиться с Паркером взглядом.

19

– Это комната всегда была моей любимой! – воскликнула Марис, наслаждаясь уютом домашнего кабинета отца, где они сидели вдвоем. Ною в последнюю минуту понадобилось срочно встретиться с менеджером контрактного отдела, чтобы обсудить несколько спорных договоров, и Марис пришлось отправиться к отцу без мужа. Ной обещал подъехать, как только освободится, но Марис была даже рада возможности побыть наедине с Дэниэлом. Со дня своего возвращения из Джорджии она виделась с отцом только дважды, да и то мельком, и несколько раз говорила с ним по телефону.

– Я и сам ее люблю, – признался Дэниэл. – Здесь я провожу почти все свое время. А когда ты со мной, комната нравится мне еще больше.

Марис рассмеялась.

– Ну, так было не всегда, – сказала она. – Я отлично помню времена, когда я приходила сюда, чтобы отвлечь тебя от работы, которую ты брал на дом, а ты меня прогонял. Вернее, пытался прогнать, но у тебя это получалось редко. – Она улыбнулась воспоминанию. – Я вела себя как овод, который пытается прогнать с луга быка.

Дэниэл вздохнул.

– Ах, как бы мне хотелось вернуть те времена, дочка, – сказал он. – Если бы это было возможно, я бы… Честное издательское, я бы чаще ходил с тобой на каток и играл в «Монополию». Увы, теперь мне остается только сожалеть об упущенных возможностях.

– Не переживай! – Марис нежно погладила его по руке. – Я совсем не чувствовала себя брошенной. У меня было все, и у меня был ты!

– Спасибо на добром слове, но мне все же кажется – ты преувеличиваешь! – Это было сказано бодрым тоном, но Марис без труда расслышала в голосе отца затаенную грусть. Дэниэл был рад видеть ее, однако в его оживлении угадывалась какая-то напряженность. Даже привычная перебранка с Максиной выглядела так, словно оба играли хорошо заученную роль, и только улыбка Дэниэла, оставаясь прежней – сердечной и доброй, порой казалась искусственной.

– Что-то не так, папа? – осторожно спросила Марис. – Как ты себя чувствуешь?

– Честно говоря, дочка, мне действительно немного не по себе. Ведь утром похороны Говарда Бэнкрофта.

Марис сочувственно кивнула:

– Я тебя понимаю… Ведь дядя Говард был не просто нашим главным юрисконсультом. Он был добрым и преданным другом всем нам.

– Мне будет его недоставать. И не только мне, я думаю… Не понимаю, что толкнуло его на… на этот ужасный шаг?!

Было только естественно, что Дэниэл скорбит о своем старом и преданном друге, однако Марис подозревала, что дело не только в этом. Быть может, подумалось ей, Дэниэлу передалось ее собственное не особенно веселое настроение? Весь вечер Марис была задумчива и молчалива, и причин этому она могла найти только две: Ной и Паркер, Паркер и Ной…

О муже Марис думала больше. Объяснения, которые он ей дал, выглядели весьма правдоподобно, к тому же слова Ноя подтвердил и сам Дэниэл. И все же Марис казалось странным, что отец и муж не удосужились сообщить ей о таком важном деле, от которого, без преувеличения, зависело будущее «Мадерли-пресс». Да, в последнее время она действительно была занята по горло, но все же не настолько, чтобы от нее следовало скрывать подобную информацию! Кроме того, по своему положению в компании она обязана быть в курсе всех дел. Старший вице-президент фирмы просто не имеет права находиться в неведении, когда речь идет о столь важной вещи, как предложение о слиянии, и ее статус жены и дочери не должен был повлиять на решение Дэниэла и Ноя ничего ей не сообщать. Либо она заслуживает их доверия, либо нет – третьего не дано.

Однако вовсе не это разозлило Марис больше всего. Ее привело в ярость то, как небрежно Ной отмахнулся от всех ее требований, будто она милая, но глупая девчонка, которая хороша в постели, но ничего не смыслит в бизнесе. Он поступил с ней как с ребенком, которого легко можно отвлечь от баловства со спичками, пообещав мороженое или сунув в руки леденец.

Да, то, как Ной с ней обошелся, было еще унизительнее, чем его оскорбительные сексистские выпады. Неужели он всерьез считал, что ее можно просто погладить по головке – и она успокоится?!

– Марис!

Она подняла голову и улыбнулась отцу.

– Прости, я немного задумалась…

– О чем, если не секрет? Марис пожала плечами.

– О, в последнее время у меня так много всего на уме… Сразу и не расскажешь.

– В таком случае плесни мне еще виски с содовой. Марис заколебалась, и Дэниэл раздраженно махнул рукой:

– Знаю, знаю, ты тоже считаешь, что я слишком много пью. Кстати говоря, твоего Ноя с его «мужскими разговорами» я вижу насквозь. Я сразу понял – это ты его подослала!

– Я не имею ничего против виски, – возразила Марис. – Говорят, виски даже расширяет сосуды и снимает стресс. Дело не в нем, а в твоих больных ногах. Как ты будешь подниматься по лестнице, если и без виски это для тебя достаточно трудно?

– Ну, если я напьюсь, ты всегда сможешь дотащить меня наверх, закинув за спину. Как тебе такой план?..

Окинув Дэниэла критическим взглядом, Марис взяла у него стакан и подошла с ним к бару.

– Кстати, и сама выпей, – добродушно сказал Дэниэл. – Мне кажется, тебе это не повредит.

Марис налила отцу скотча с содовой, а себе – бокал «Шардонэ».

– С чего ты взял? – спросила она, поворачиваясь к отцу.

– С чего я взял, что тебе необходимо снять стресс? – Дэниэл улыбнулся и принялся набивать трубку. – Все очень просто, дочка. Сегодня у тебя весь вечер такое лицо, будто твой любимый щенок удрал из дома.

Он был прав. Гнетущее чувство потери преследовало Марис почти постоянно, и она знала, кто тому виной.

Паркер Эванс, кто же еще?

Поставив перед отцом стакан с виски, она села в кресло и оглядела – в который уже раз! – собрание переплетенных в кожу первых изданий, стоявших за стеклянными дверцами в массивном шкафу. Каждая книга здесь стоила несколько сотен или даже тысяч долларов, поэтому не удивительно, что все они содержались в образцовом порядке. И сразу же ей вспомнились потрепанные книги в особняке Паркера – книги на полках, на подоконниках, на полу, на сиденьях плетеных кресел. Дэниэл не допустил бы у себя ничего подобного – даже если предположить, что он стал бы терпеть у себя в кабинете какие-то плетеные кресла! Мебель в его доме была добротной и дорогой, а камин, у которого он любил посидеть с книгой и трубкой в зубах, был вывезен из Италии – из какого-то дворца, принадлежавшего разорившемуся дожу.

Размышляя обо всем этом, Марис неожиданно поймала себя на том, что, как ни дороги ей воспоминания детства, она скучает по острову Санта-Анна – по скрипучим дубовым полам в особняке Паркера, по светлому и просторному «солярию», по старинной ванне на медных «львиных лапах» и уютному гостевому домику на обрыве, Ей не хватало звона посуды, доносившегося из кухни, где хозяйничал Майкл, не хватало перестука компьютерной клавиатуры, на которой Паркер двумя пальцами набирал очередную страницу своей «Зависти». Марис с грустью подумала о том, что она еще долго не услышит звона цикад и шороха прибоя за окном, сладкого запаха цветущей жимолости и не увидит Паркера…